Где ты теперь? - Кларк Мэри Хиггинс (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Я, не говоря ни слова, принесла пленку, присела рядом с мамой на кухне и включила запись. Послышался голос Мака. Сначала он шутил со своим преподавателем: «Меня можно назвать вторым Лоренсом Оливье или Томом Хэнксом?» Потом, изменив интонацию, по-театральному прочел отрывок из Шекспира.
Я выключила диктофон. Лицо мамы побелело от горя.
— С ним случилось что-то плохое, — прошептала она.— Почему же он не пришел ко мне? Я бы обязательно ему помогла, — Потом она протянула руку.— Отдай мне эту пленку, Каролин.
— Не могу, мама, — сказала я, — Не удивлюсь, если мы получим ордер на ее изъятие. Тебе кажется, будто она означает, что Мак попал в беду. Но можно объяснить и так: он просто декламировал заданный отрывок. Завтра с утра мы с Эллиоттом ветрсчаемся с адвокатом по уголовным делам. Пленка мне понадобится, чтобы он тоже ее услышал. Не сказав больше ни слова, мама отвернулась. — Я позвоню тебе позже, — прошептал Эллиотт и кинулся по коридору вслед за ней.
После их ухода я вновь включила запись.
...Припомнив годы, полные невзгод, Тревожу я бесплодною мольбой Глухой и равнодушный небосвод...
Быть может, Мак играл, быть может, он говорил о самом себе, но было в его словах столько боли и горечи, что я подумала: теперь они в полной мере относятся ко мне. Через пару минут в квартире зазвонил телефон. Когда я сняла трубку и сказала «алло», тот, кто находился на другом конце провода, дал отбой.
35
В прессе то и дело появлялись новые статьи о трех других девушках, Эмили, Розмари и Вирджинии, а ему все было мало. Он прекрасно помнил всех троих. Эмили была первой. Поначалу газеты даже не стали поднимать шум в связи с ее исчезновением. Эмили и раньше пропадала, поэтому, когда она в очередной раз не явилась домой в Трентон, Нью-Джерси, даже ее родители признали, что, вполне возможно, их дочь предпочла сбежать.
Но когда три года спустя исчезла Розмари, возникло подозрение, что Эмили похитили. Затем, четыре года назад, пропала Вирджиния, и для прессы настал знаменательный день: все три исчезновения связали вместе.
Разумеется, шумиха долго продолжаться не могла. Время от времени какой-нибудь подающий надежды журналист публиковал очередной очерк, где связывал истории всех трех молодых женщин, но когда ничего нового не добавить, интерес публики падает до нуля.
Лизи все это изменила. «Мак, где ты теперь?» — задавались вопросом все вокруг.
В спортивном костюме с капюшоном и в темных очках он совершал пробежку по Саттон-плейс. Как он и предполагал, улица была запружена фургонами телевизионщиков. Чудесно, подумал он, чудесно. Он вынул из кармана маленькую металлическую коробочку и открыл крышку. Внутри лежал мобильный телефон Лизи. «Вот теперь, если я наберу номер, то телефон сразу запеленгуют. Именно этого я и добиваюсь, разве нет?» — спросил он самого себя с улыбкой, набирая телефонный номер квартиры. Услышав в трубке голос Каролин, он разъединил связь. Затем ускорил шаг и затерялся в толпе прохожих на Пятьдесят седьмой улице.
36
Брюс Гэлбрейт и его жена, доктор Барбара Хановер Гэлбрейт, до сих пор по возможности избегали разговоров о Маке Маккензи. Но наконец, в среду вечером, после того как они уложили детей спать и посмотрели десятичасовые новости, Брюс понял, что дальше откладывать разговор нельзя.
Они сидели в библиотеке в своей просторной квартире на Парк-авеню. Стоило Брюсу отлучиться из города по делам, как он заново сознавал, насколько ему повезло с домом и семьей. Барбара переоделась в светло-зеленую пижаму и распустила светлые пепельные волосы по плечам. Давно прошли те дни, когда он испытывал неловкость и смущение в ее присутствии, но все равно опасение, что однажды он проснется и окажется, что все это ему приснилось, крепко засело гвоздем в его подсознании.
Последние несколько дней, с тех пор как СМИ начали связывать имя Мака с исчезновением Лизи Эндрюс, девушки из Коннектикута, а затем и с убийством преподавателя актерского мастерства, в Барбаре росло напряжение, и он не мог этого не заметить.
Пока транслировали новости и на экране мелькали фотографии Мака, Брюс, терзаясь ревностью, которую так и не сумел побороть, не сводил глаз с лица жены. Выключив телевизор пультом, он долго смотрел на темный экран, понимая, что пора обсудить, какие необходимо предпринять шаги.
— Барб, — начал он, — я был в ночном клубе в тот вечер, когда исчезла первая девушка.
— Я знаю, как и двадцать других парней из Колумбийского университета, включая Ника и Мака, — сказала Барбара, избегая его взгляда.
— Мне позвонила Каролин Маккензи, но я пока ей не перезванивал. Готов поклясться чем угодно, она докопается до правды. Полиция расширяет круг поисков, так что скоро они выйдут на меня, это неизбежно. В конце концов, я и Ник снимали с Маккензи одну квартиру.
Он видел, что жена еле сдерживает слезы.
— К чему ты клонишь? — спросила она дрожащим голосом.
— Думаю, тебе с детьми следует навестить твоего отца на Мартас-Винъярд. Все-таки он пережил три инфаркта. Никто не удивится, если ты скажешь, что ему опять стало хуже.
— А как же школа?
— За те деньги, что мы платим, мы легко получим и планы уроков, и частного наставника. Все равно учебный год заканчивается через две-три недели.
Он увидел на лице жены неуверенность.
— Барбара, ты владеешь практикой наравне с двумя другими хирургами-педиатрами, так что вполне можешь распоряжаться своей личной жизнью. Я бы сказал, сейчас как раз такой случай, чтобы воспользоваться этим правом.
Он поднялся, подошел к жене, наклонился и поцеловал ее в макушку.
— Я бы убил Мака за то, что он сделал с тобой, — тихо произнес он.
— Для меня все давно в прошлом, Брюс. Поверь.
«Это не так, — подумал он, — Но я научился с этим жить и ни за что не позволю Маку снова причинить тебе вред».
37
В среду вечером, вскоре после ухода мамы и Эллиотта, позвонил детектив Барротт. Я думала, что хуже быть не может, но ошиблась. Барротт тихо поинтересовался, знаю ли я, что звонок, на который я ответила минуту назад, посчитав, что кто-то набрал неверный номер, был сделан с мобильного телефона Лизи Эндрюс. Я настолько растерялась, что, кажется, молчала целую минуту, прежде чем пролепетать:
— Но это невозможно.— Я все старалась переварить услышанное.— Это абсолютно невозможно.
Барротт сухо заверил меня, что дело обстоит именно так, и спросил, не думаю ли я, что это мой брат пытался дозвониться.
— Когда я ответила, на том конце повесили трубку. Я решила, что ошиблись номером. Вы разве не можете определить, что я ни с кем не разговаривала? — со злостью спросила я.
— Мы это знаем. Мы также знаем, что ваш домашний номер не включен в телефонную книгу, мисс Маккензи. Поймите меня правильно. Если телефон Лизи в руках вашего брата и если он снова попытается связаться с нами, а вы не окажете нам помощь в его розыске, то станете пособницей в очень серьезном преступлении.
Я ничего не ответила. Просто дала отбой.
Ночью, где-то после четырех часов, я решила обратиться к Лукасу Ривзу и попросить о срочной встрече. Мне нужна была помощь того, кто был бы объективен и точен в своих суждениях. Изучая дело Мака, я успела убедиться, что Ривз проделал отличную работу, опросив всех, кто имел отношение к моему брату, не пропустив ни одного. И мнение, которое он выразил моему отцу, было четко сформулировано: «В жизни вашего сына нет ничего, что предполагало бы наличие проблемы, заставившей его бежать. Я бы не стал исключать возможность умственного расстройства, которое он умело скрывал от всех».
В полдень нам с Эллиоттом предстояло встретиться в офисе Терстона Карвера, адвоката по уго-ловным делам, которого Эллиотт нанял представлять нашу семью. В девять утра я позвонила Ривзу. На месте его не оказалось, но его секретарь пообещала, что он перезвонит, как только появится. Она явно узнала мое имя. Через полчаса Ривз перезвонил. Я в двух словах объяснила ситуацию.
