Тайна серебряной вазы - Басманова Елена (читаем книги онлайн TXT) 📗
Иеромонах Амвросий, несмотря на свою худобу и жилистость, казался внушительным. От него исходило ощущение силы – может быть, благодаря тому, что спину держал он прямо, и смотрел прямо, даже жестко. Во всяком случае, именно таким жестким взглядом встретил он в первую минуту гостей – шеф сверхсекретного бюро сразу понял, что монах не собирается быть откровенным.
– Прошу вас, братья, садитесь, – произнес внешне приветливо Амвросий, – чем могу служить?
Сам иеромонах, держащий в руках какую-то книгу, стоял слева от стола, гости тоже не стали садиться.
– Благодарю вас, отец Амвросий, – опустил глаза Пановский, – простите, что оторвали вас от трудов христовых. Я представляю интересы Государя и должен задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы нам поможете.
– Буду рад оказаться полезным Государю и... вам, – любезно ответствовал иеромонах Амвросий и улыбнулся, как показалось Пановскому, насмешливо. – Что привело вас в нашу скромную обитель?
– Отец Амвросий, мы хотели бы побеседовать с вашим монахом, который принимал участие в одном богоугодном деле.
– Кого именно вы хотите выслушать? – Монаха по имени Авель.
– Но на нашем подворье нет монаха с таким именем.
– Не может быть, – начал Пановский, но осекся, – простите, святой отец, я хотел сказать, что возможно, монах Авель – один из проезжающих, из ваших постояльцев?
– В зимнее время странствующих монахов редко можно встретить, – мягко возразил Амвросий и отвел глаза, что не ускользнуло от внимания Пановского. – Вы можете осмотреть наши помещения, я распоряжусь. И можете убедиться, что в данный момент на подворье проживает постоянно десять монахов и два послушника, больше никого нет.
– Верю, святой отец, – с готовностью подхватил Пановский, – верю. А неделю назад не останавливался ли у вас кто-нибудь на ночлег из святой братии из других приходов, из иных монастырей? Может быть, кто-нибудь по делу приезжал в столицу?
– Такие случаи у нас не зафиксированы, – сказал иеромонах. – Мы ведем учет всех останавливающихся на подворье. Прошу взглянуть в регистрационную книгу. – Он протянул Пановскому книгу, сшитую из листов плотной серой бумаги с толстым картонным переплетом. Но не дал в руки, а положил на стол и открыл на том месте, где были сделаны последние записи.
Пановский достал очки, склонился над книгой. Последние записи относились к 26 декабря – на подворье останавливались два мещанина, не успевшие сесть в поезд, идущий в Вышний Волочек, днем ранее заночевали на подворье погорельцы Иван Корчаков с сыном-отроком Данилой, еще ранее приют на подворье находили бездомные Петр Спиркин, Аким Бенчервеев, Лазарь Яблушкин и еще какие-то Онопко-сапожник и Гармоша-Лариоша, подобранный на набережной, едва не замерзший на снегу. Пролистнув страницу назад, Пановский обнаружил запись о том, что на подворье находился строительных дел мастер Андрей Неволин, обокраденный торговец из Луги Прохор Бражко, крестьянин из Торжка Никола Еремеев, еще далее – уже в конце ноября—в книге был отмечен приезд монахов Печерского монастыря Игнатия и Марка. Однако почти все они, за исключением двух мещан – так следовало из записей в книге, – выбыли с подворья задолго до Рождества.
– Отец Амвросий, – поднял глаза от списков Пановский, – я вижу, что на вашем подворье находили приют разные люди, но вполне благонадежные.
– Я сожалею о том, что вы не нашли человека, сделавшего богоугодное дело и удостоившегося внимания Государя.
Пановский пристально взглянул на иеромонаха – нет, кажется, святой отец говорил вполне серьезно, без скрытого смысла.
– Отец Амвросий, – продолжил шеф сверхсекретного бюро, заходя с другой стороны, – а кто-то из ваших монахов из милосердия призревает безымянные захоронения?
– Эти поручения я сам даю братии, если есть такая необходимость. Брат Иаков и брат Анемподист лучше всего справляются с этими поручениями.
– Нельзя ли, святой отец, позвать сюда этих монахов?
– Можно, – ответил Амвросий и погладил свою окладисгую бороду – улыбку скрывал, что ли? Он сделал несколько широких шагов к двери, приоткрыл ее и пробасил: – Пришли, братец, сюда срочно Анемподиста и Иакова.
Амвросий закрыл дверь, повернулся лицом к гостям и вновь подошел к большому столу. Он закрыл регистрационную книгу, перекрестил ее и отнес на маленький столик у окна. Затем вернулся к гостям, которые переминались с ноги на ногу, и поставил на стол ящик с прорезью – ящик украшала надпись: «Пожертвования» и нарисованный крест.
Отец Амвросий молча встал рядом, смиренно опустив глаза в пол и соединив обе руки на уровне живота.
Пановский с агентом переглянулись и полезли в карманы.
– Примите на нужды вашей братии, отец Амвросий, – скрывая досаду, сказал Пановский и шагнул к ящику, следом за ним в прорезь ящика просунул сложенную ассигнацию и агент.
– Благодарствуйте, люди добрые, – ответил иеромонах с лицемерным смирением, – буду молиться за ваше здравие.
В этот момент в комнату вошли два монаха.
– Отец Амвросий, вы нас звали? – спросил один.
– Да, братья мои, спасибо, что пришли. – Иеромонах повернулся к Пановскому: – Мы можем продолжить наш разговор. Спрашивайте.
Пановский с сомнением осмотрел монаха Иакова и монаха Анемподиста. Не совсем чтоб уж дряхлые, но все-таки довольно слабые на вид старички, сухонькие, бледные, седые поредевшие бородки, один – совсем лысый, другой – с жидкими седыми патлами, торчащими над оттопыренными ушами.
– Присматриваете ли вы, друзья мои, за безымянными захоронениями?
– Да, если такова бывает воля отца Амвросия.
– На каких кладбищах?
– И на Смоленском, и на Волковом...
– Куда отправлял вас отец Амвросий в последний раз?
– На Волкове кладбище, там есть несколько захоронений, которые никем не призреваются. Вот мы и обихаживаем их. Особенно весной и осенью. После Покрова там делать нечего. Бог их обихаживает светлым своим снежком, чтоб земля была пухом несчастным. – Монах перекрестился и замолчал.
– Хорошо, хорошо, больше у меня вопросов к вам нет, – поспешно сказал Пановский, убедившийся в том, что оба никак не подходят под описание, данное кладбищенским смотрителем.
– Идите, братья, с миром, – отпустил их Амвросий, они поклонились и вышли из кельи иеромонаха.
– Отец Амвросий, – вновь обратился к несимпатичному иеромонаху Пановский после паузы, – как часто ваши подопечные покидают территорию подворья?
– Без крайней необходимости не покидают.
– Бывают ли случаи самовольных отлучек с подворья?
– Нет, Бог миловал, братия у нас подобралась добронравная, усердная в служении, без всякого баловства и дерзости. Да и жизнь у нас весьма трудная, каждый кусок хлеба потом достается, баловаться некогда.
Пановский, обводя взглядом стены и почти уже не слушая отца Амвросия, вдруг подумал, что пропавшая икона из особняка князя Ордынского могла бы оказаться и в каком-нибудь храме или хоть вот на подворье. В келье иеромонаха икон вон какое множество. Пановский приблизился к одной из них – постоял с минуту, качаясь на каблуках сапог, потом подошел ко второй – она была темная, ее Пановский не стал рассматривать.
– Скажите, отец Амвросий, – поинтересовался Пановский как бы вскользь, возвращаясь к большому столу, – а принимаете ли вы в дар иконы?
– Принимаем, если кто-то приносит в дар. Вот, как, например, образ святого Николая в дорогой ризе, – он указал перстом в правый угол, – его пожертвовал еще к освящению нашей часовни купец Полежаев.
– Имеются ли и другие?
– Да, в часовне есть несколько, правда, все они очень скромные, от небогатых людей в дар получены.
Пановский с сомнением искоса глянул на иеромонаха, опершегося ладонью о столешницу, – неужели устал? А с виду очень, очень крепкий. Может, недуг какой точит, ведь и святые отцы земным испытаниям подвержены и болезням. Или не случайно побледнел Амвросий?
– Отец Амвросий, – голос Пановского стал вкрадчивым, – а каким образом вы проверяете, не краденая ли подаренная икона?
