Восковое яблоко - Уэстлейк Дональд Эдвин (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
– Так будет хуже, – возразил Фредерике. – В этом шкафу всего лишь испуганная девушка, а не сбежавший из зоопарка тигр.
Йонкеру не хотелось уходить, но тут его взгляд упал на меня, и он загорелся новой идеей:
– Хорошо. Ну а мы, Тобин, тем временем постараемся узнать друг друга получше. Пойдемте-ка.
Мы все вышли из комнаты, за исключением доктора Камерона, который остался стоять у дверцы шкафа, мягко беседуя с сидящей на полу девушкой. Йонкер, Фредерике, двое полицейских и я пошли к главной лестнице и спустились на первый этаж, где Фредерике сказал:
– Я вам нужен?
– В ближайшее время не нужны. – Было очевидно, что Йонкеру Фредерике нравился не больше, чем он сам нравился Фредериксу, но Йонкер пока не решил, слабый Фредерике противник или нет. – Где вас искать на тот случай, если понадобитесь?
– В столовой.
Йонкера это не очень-то устраивало. Ему не хотелось, чтобы Фредерике общался с подозреваемыми, я это видел по его глазам и по тому, как он дернул головой. Но он не мог придумать никакого законного возражения, поэтому только неуклюже пожал плечами и сказал мне:
– Идемте, Тобин.
Он привел меня в кабинет доктора Камерона, за дверью которого ждали двое полицейских в форме. Мы с Йонкером вошли в кабинет, и он указал мне на стул напротив письменного стола:
– Сядьте здесь.
Я так и сделал, а он занял место за столом. Опершись локтями о журнал регистрации, он наклонился вперед и произнес:
– Расскажите мне обо всем.
Я поведал ему уже известную историю, и он выслушал ее, не перебивая. Он был не слишком умен, но и дураком он тоже не был, и я знал, что он проверяет в уме каждую деталь моего рассказа, выискивая слабые места, несоответствия и намеки на ложь.
Мне не хотелось лгать. Моя выучка, прошлое и склонности характера – все восставало против этого. К тому же я слишком долго служил в полиции, чтобы чувствовать себя уютно, выступая против полицейского. Поэтому мне все время приходилось напоминать себе, что это за человек и каков будет результат, если я расскажу ему правду.
Когда я закончил, он посидел несколько секунд, молча меня изучая, а потом произнес:
– Все это я проверю, как вы понимаете.
– Разумеется.
– Расскажете мне сами, за что вас выгнали, или предпочитаете, чтобы я получил информацию из Нью-Йорка?
– Предпочитаю последнее.
Он скупо улыбнулся, словно оба мы были падшими ангелами, и сказал:
– Тяжелый случай, да? Перевернул всю вашу жизнь?
– Да.
– Думали, это вам поможет? – Он кивнул головой на стену, подразумевая не просто комнату, в которой мы находились, а все здание. – Запретесь здесь с кучей чокнутых и это снова поставит вас на ноги?
– Они не чокнутые.
– Слушайте больше вашего доктора Камерона. Они с приветом, это уж точно. – Он кивнул, словно соглашаясь сам с собой. – А что у вас с рукой?
– Я упал с лестницы в первый же день, как приехал в “Мидуэй”.
– Упали или вас столкнули?
– Упал. Насколько мне известно, я был один.
– Знаете, мы тут имеем дело с убийством, – заявил он. – Доски на площадке пожарной лестницы были подпилены.
– Я предполагал, что может обнаружиться что-нибудь в этом роде.
– Здесь произошло много несчастных случаев. Двое ненормальных сейчас лежат в больнице.
– Знаю. Одна из них разбилась только вчера.
– Разбила голову. – Он захихикал. – Думаете, это причинит ей какие-то неудобства? Удар по голове. – Он откинулся в кресле и спросил:
– Тобин, вы ведь были полицейским в большом городе. Как это может быть, что вы ничего не соображаете?
Я не понял, что он имеет в виду, и это парализовало меня. Я был уязвим сразу с нескольких сторон, и просто не знал, какой ответ безопасен, поэтому все, что я мог сделать, – это посмотреть на него удивленными глазами и сказать:
– Не соображаю? Я? Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Я имею в виду то, что здесь произошло. Все эти несчастные случаи. Один из них произошел с вами. Вы, бывший полицейский, работавший в Нью-Йорке, – вы должны быть сообразительным, гораздо сообразительнее нас, деревенских полицейских, но вам, Тобин, даже не пришло в голову, что эти несчастные случаи, возможно, вовсе и не случайны. Так ведь, Тобин?
– С тех пор как я сюда приехал, было всего два таких случая. Я и эта девушка, Прендергаст. Если бы я присутствовал при всех этих случаях, то, может быть, я бы и призадумался. Вероятно, да. Но меня тут не было. К тому же, как можно было подстроить то, что произошло со мной? Я упал с лестницы, когда рядом никого не было. Все ступеньки целы, ничего подобного сегодняшнему случаю не было. С чего я могу предполагать, что это было кем-то подстроено?
Он нахмурился:
– В вас есть что-то подозрительное, Тобин. Я все о вас выясню, можете быть уверены.
– Не сомневаюсь.
До этого он сидел, откинувшись на спинку стула, а теперь наклонился вперед, поставил локти на стол и уставился на меня с хмурым видом, видимо думая о чем-то своем. Это продолжалось минуты две, его лицо сморщилось, как от боли, словно то, о чем он размышлял, было трудным и запутанным. Я не сразу смог понять, в чем дело.
Потом до меня дошло. Он больше не хотел давить на меня своим авторитетом, теперь ему нужна была моя помощь. Он собирался перейти от ситуации “разговор копа со свидетелем” к “дружескому разговору двух копов”, но он не мог взять в толк, как это сделать.
Может, я и не стал бы помогать ему, но я предпочитаю мирную жизнь бессмысленным победам, поэтому, поняв, в чем его затруднение, сказал:
– Капитан Йонкер, у меня здесь нет никакого официального статуса, и мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я сую свой нос в ваши дела, но если вы пожелаете, чтобы я что-нибудь для вас сделал, если я могу быть вам полезен, то буду рад помочь, чем смогу.
На мгновение в его взгляде промелькнуло облегчение, но он поспешил замаскировать его рассудительным замечанием:
– Вообще-то говоря, вы могли бы помочь. Сколько времени вы здесь?
– Два дня, с понедельника.
– Тогда у вас была возможность познакомиться с некоторыми из этих людей. Я здесь в невыгодном положении, так как я не психиатр, не знаю даже азов обращения с чокнутыми и, говоря по правде, не доверяю ни одному из этих так называемых врачей. По-моему, они оба попытались бы покрыть виновного, если бы смогли. Все эти психиатрические штучки. Это то, что мы постоянно получаем от социальных работников. Им плевать на закон: все, что их волнует, – это то, что какой-нибудь бродяга “поставлен в невыгодное положение”. Если какой-то бродяга схватил вас за горло в темной аллее, то кто из вас двоих поставлен в невыгодное положение? Вы понимаете, о чем я говорю, Тобин, у вас в Нью-Йорке творится то же самое, только в сто раз хуже.
– Я понимаю, о чем вы говорите, – подтвердил я. Но я понимал и то, что проблемы, о которых он говорит, в тысячу раз сложнее того, в чем способен разобраться он или его воображаемый оппонент из числа работников социальной сферы. Я понимал, что они похожи на слепых, которые пытаются описать слона: каждый описывает ту часть, которую он потрогал, пребывая в абсолютной уверенности, что описание другого – полная чушь. Я знал также и то, что я сам – еще один слепой со своим собственным представлением о слоне, и не более того. Но я сообразил, что капитан Йонкер предпочитает монолог дискуссии, поэтому просто подтвердил, что понимаю, о чем он говорит, и этим ограничился.
– По-моему, – продолжал он, – преступником является кто-то из этих пирожков с начинкой. Вроде тех двоих, которые пытались убить друг друга в столовой. Здесь все время происходят такие вещи?
– Это первый случай. Думаю, убийство всем подействовало на нервы.
– Если они начали убивать друг друга, кто знает, чего от них ждать дальше?
– Вообще-то те парни совсем не пытались причинить друг другу вред. Они просто мерились силой. Все повреждения им нанесли ваши люди.
Он немного ощетинился, и наша беседа утратила оттенок “дружеского разговора двух копов” и качнулась в сторону “разговора копа со свидетелем”.
