Алая карта - Буало-Нарсежак Пьер Том (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
— Откуда эта серьезность, Мишель? Ты плохо себя чувствуешь?
Я пытаюсь улыбаться. Что она станет делать, если поймет, что ее разоблачили? Как поступит, если обвинение ложное? Взорвется от ярости? Затаит злобу? Я откладываю объяснение. Хватит ломать голову, довольно мучиться неразрешимыми вопросами! Пусть все идет как идет.
Нет. Исключено. Люсиль начала строить планы — за нас обоих. Ей кажется, что я укрощен.
— Не хочешь снова съездить в Венецию? — спросила она позавчера. — Пусть это станет нашим свадебным путешествием!
Люсиль слишком осторожна, чтобы зайти дальше, вот и прощупывает почву. И она права. Все давно поняли, что мы не просто симпатизирующие друг другу соседи по этажу. Наше приключение должно завершиться свадьбой. Я могу оттянуть событие — мне необходимо время, чтобы урегулировать ситуацию с Арлетт, но увильнуть не получится. Я торможу. Упираюсь. Нет! Ни за что! Я должен с ней поговорить. Обещаю себе, что сделаю это завтра… если не струшу.
22.00.
Уф! Свершилось! Но какой ценой! Я пригласил ее к себе, сказал, что нам нужно поговорить, и ее лицо просияло. Она поняла, что речь пойдет о нашем будущем. Когда я открыл дверь, она улыбнулась, и у меня защемило сердце. Но ходить вокруг да около было не в моих правилах.
— Я много думал, дорогая Люсиль, и пришел к выводу, что мы выбрали неверный путь.
Мои слова поразили ее, и я поспешил объясниться:
— Через несколько месяцев мне исполнится семьдесят шесть лет. Тебе не кажется, что уже слишком поздно менять жизнь? Разве я не буду выглядеть смешным, если снова женюсь?.. Не перебивай, позволь договорить… Тебе неизвестны все мои мании. Я стал закоренелым холостяком. Взять хотя бы историю с этим письменным столом — мне была невыносима даже мысль о том, что он будет стоять на другом месте. Я разозлился на тебя — и буду злиться каждое мгновение, если нам придется находиться вдвоем в замкнутом пространстве, понимаешь? Моя каждодневная жизнь отличается от твоей. Ты любишь солнце, движение, шум. Я — нет. И любовь тут бессильна.
Люсиль сидела, вжавшись в кресло, ее глаза были влажны от слез, и я вдруг почувствовал себя последним негодяем.
— Я не имею права красть твою жизнь в тот самый момент, когда ты наконец обрела свободу. (Старый лицемер!) Взгляни правде в глаза, Люсиль. Я тоже могу стать калекой. Ты уже была сиделкой при Ксавье. Хочешь повторить опыт? Это абсурд.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я тоже. Именно поэтому я так прямолинеен. Я эгоистичный старик и не сделаю тебя счастливой. Будем благоразумны.
Эта напыщенная и насквозь лживая речь наполнила мою душу смущением и отвращением к себе, но я продолжил убеждать Люсиль, пустив в ход все возможные аргументы. Я хотел поставить точку, но не мог избавиться от ощущения, что добиваю раненого. Люсиль слушала, опустив глаза. Мне стало страшно. Ее молчание было опасней вспышки гнева, и я решил подсластить пилюлю.
— Само собой разумеется, мы останемся друзьями.
Она вскинула голову и пробормотала «друзьями…» с таким презрением в голосе, что у меня похолодела спина.
— Ты все решил?
Она повернула ко мне смертельно-бледное лицо с потемневшими от ненависти глазами. Я протянул руку, чтобы помочь ей встать, но она с отвращением оттолкнула ее и молча вышла.
Теперь мне остается одно — переварить горький осадок, оставшийся в душе после этой сцены. Как я должен был себя вести, чтобы не потерять уважения Люсиль? Все вышло из-под контроля. Я чувствую глубокую печаль из-за того, что мы стали врагами и она думает, будто я отверг ее, пренебрег ею, счел недостойной роли моей жены, а это неправда. Будь моя воля, я немедленно отправился бы к ней и сказал: «Вернись. Выслушай меня. Давай попробуем объясниться!» Я этого не сделаю, потому что в глубине души, за печалью и усталостью, прячется умиротворяющая уверенность в том, что мне больше никто и никогда не помешает. Я снова впаду в уныние. Натяну его на себя, как стоптанные тапочки и старый халат. По большому счету, жить с пустым сердцем очень удобно.
20.00.
Игра в прятки началась. Сегодня утром я долго решал, пойти обедать в столовую или попросить принести еду в комнаты. С какой стати мне пасовать перед Люсиль? Мы оба спустились вниз. Она вела себя непринужденно и обманчиво любезно. За столом царило молчание. Это было состязание нервов, и я, конечно же, сдался первым — ушел пить кофе в салон. Новая встреча — у подножия лестницы. Она смотрит сквозь меня. Я стал невидимым, я не существую. И я достаточно глуп, чтобы чувствовать себя униженным.
Атмосфера за ужином была мрачная. Положение спас новый сосед по столу, поведавший нам печальную историю своих отношений с дантистом. Я фактически сбежал, не дождавшись десерта. Мне трудно справляться с собой — я мог бы стерпеть злобу и холодность, но не ту практически материальную ненависть, которую она излучает. Возможно ли, чтобы за короткое время… Неужели она была так уверена, что «заарканила» добычу? Меня одолевают мысли, которые еще вчера и в голову бы не пришли. Разве три ловко обставленных несчастных случая не свидетельствуют о невероятной силе характера Люсиль? Кто сказал, что она не проявит ее снова в нужный момент?..
Да, я преувеличиваю, ищу повод злиться на нее, чтобы не дезертировать с поля боя. В успехе я не уверен, «холодная война» мне явно не по силам, так что, скорее всего, я все-таки покину «Гибискус»!
21.00.
Я слегка утратил ощущение времени. Нужно было с самого начала фиксировать не только часы, но и дни. Не помню, когда записал в дневник последние строчки. Впрочем, особого значения это не имеет, поскольку ничего особо важного не произошло. Мы постепенно научились не пересекаться, я обедаю и ужинаю за час до нее, а если все-таки мы встречаемся, держим себя в руках. Раньше наши взгляды то и дело притягивались — теперь с этим покончено; но я с небывалой остротой ощущаю ее присутствие, оглядываюсь, прежде чем выйти, опасаюсь углов коридора, холла, парковых аллей — в общем, всех тех мест, где мы рискуем столкнуться и я могу потерять лицо. Во второй половине дня я, невзирая на самочувствие, покидаю «Гибискус», отправляюсь на пляж, выбираю шезлонг в тени и читаю. Я стал похож на пугливого зверя, у которого в лесу есть собственные тропы и убежища. В библиотеке меня заменила мадам Жоффруа. В разговорах с Франсуазой и Клеманс я больше не упоминаю имя Люсиль, благодаря чему мне иногда удается думать о ней без злости.
О ней и об Арлетт! О ней и о любви! О ней и обо всех женщинах, живущих на этом свете! Хотел бы я знать, почему моя любовная жизнь была сплошной чередой неудач. У меня всегда находились объяснения-самооправдания, но вдруг я что-то упускал? Почему, скажите на милость, я так быстро отказался от Люсиль? Что заставило меня составить против нее целое обвинительное заключение, не дав возможности оправдаться? Я должен был рассказать ей о своих подозрениях и помнить о презумпции невиновности. Что, если через нее я приговариваю Арлетт? Не знаю, но боюсь, как бы эта догадка не превратилась в навязчивую идею. Я любил Люсиль — и хотел заставить ее страдать, разве не так? Эта женщина сразу меня заинтересовала, но я встал на сторону Жонкьера, а потом и Вильбера и Рувра. На сторону мужчины-жертвы? Мужчины, которого предала женщина? И произошло все это под маской любви. Почему бы и нет? Я пережил депрессию и остаюсь желанной добычей для психиатра. Как связано мое намерение свести счеты с жизнью и внезапная влюбленность в Люсиль? Бог весть…
21.00.
Кто-то рылся в моих вещах. Я почти уверен, что посторонний человек побывал у меня в кабинете, обшарил ящики письменного стола, нашел и прочитал дневник. Доказательство? Первые страницы перепутаны, 6-я лежит поверх 4-й, 25-я — на месте 22-й. Я большой адепт порядка и никогда бы не допустил подобного безобразия. В предыдущем жилище я всегда прятал свои записи, перед тем как куда-нибудь уйти. В «Гибискусе» я утратил бдительность: убираю бумаги в ящик стола и оставляю ключ в замке. Впрочем, я всегда запираю входную дверь. Значит, воспользовались универсальным ключом. Достать его нетрудно. Но кому понадобилось читать мой дневник? Кому? Конечно, Люсиль!
