Отравленный отпуск - Карасик Аркадий (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Чувствую — дошло, — удовлетворенно прокомментировал идиотское выражение на моем лице, Витюня. — Значит, какие-то проблески умишка сохранились.
Я покаянно молчал. Да и как не каяться в непростительной даже ддя стажера оплошности. В Подмосковье милиционеры в наше смутное время ходят только парами, а то и втроем. А уж на Кавказе, охваченном волнениями и чеченской войной, — тем более.
Появились смутный, размытый силуэт ещё одной версии.
— Ладно, переморгали, — смилостивился строгий критик. — Возьмем на вооружение. Завтра же запрошу о проверке в твоем поезде…
— И поспрашиваем о странном милиционере проводницу, — охотно подхватил я, радуясь отсутствию «иголок». — Может быть, припомнит… Если, конечно, пожелает…
— Годится, — снова одобрил Витюня. Словно смазал лечебной мазью царапины от его «иголок». — Отдохнул? Тогда не будем терять времячко…
Мы двинулись к перекрестку. Высохший за время короткого отдыха пот, снова «заработал» в полную силу, обильно смачивая лоб, стекая ручьями по телу и застилая глаза.
Неожиданно из-за угла, ковыляя по разбросанным на дороге камням, выползло «такси». В салоне, рядом с водителем, восседает… Ларин. В белой безрукавке, чисто выбрит. Заметил меня и сделал вид — не узнал. Даже отвернулся, скотина.
Я остановился. Внутри ожил надоедливый червячок и принялся толкать хозяина мокрым носом.
— Что случилось? — забеспокоился Ваютин. — Очнись, Славка… Что с тобой?
— Ларин, — выдавил я с трудом. — В машине — Ларин…
— Быстро, побежали!
Заковылял Ваютин не за машиной — к видневшемуся вдали приземистому серенькому домишке с роскошным цветником перед фасадом. Я — за ним. За полчаса осилили остающиеся полквартала.
Возле калитки — заплаканная девчушка лет тринадцати.
— Дом Тиберидзе? — одолев одышку, с ходу включился Ваютин.
— Да…
— Ты — дочь Надежды Семеновны?
Повторить «да» не хватило сил, девочка ограничилась кивком. И — заплакала.
— Где мать? В доме?
— Увезли… Скорая помощь…
— Когда?
Этот вопрос можно не задавать — за угол заворачивала машина «скорой помощи».
Я обессиленно опустился на скамейку рядом с дочерью проводницы. Ваютин устроился с другой стороны. Кажется, его охватило такое же волнение… Неужели, новое убийство?
— Успокойся, — Витюня достал из кармана носовой платок, вытер слезы, текущие из глаз ребенка. — Нам нужно с тобой поговорить…
Постепенно девочка пришла в себя, перестала плакать и стала отвечать на наши вопросы. Едва слышно, неуверенно.
Оказалось, что во время недолгого разговора с приехавшим «дядей» мать почувствовала себя плохо. По счастливой случайности к соседу-пенсионеру приехала «скорая». Она и увезла женщину в больницу.
— Ты не слышала о чем дядя говорил с матерью?
— Нет… сидела на улице…
Остальное мы с Ваютиным додумали сами.
27
Не в пример глааврачу больницы в Майском, местный эскулап — молодой и решительный. Говорит резко, отрывисто, будто дрова рубит.
— У больной Тиберидзе — обширный инфаркт. Никаких свиданий, никакмх допросов. Запрещаю.
Ваютин разочарованно спрятал служебное удостоверение. Понял — глухую защиту врача не прошибить, просьбы и настояния отлетают от него, как теннисные мячи от стенки. Да и настаивать глупо: инфаркт не насморк и не головная боль.
— Когда она сможет ответить на вопросы?
Доктор задумчиво посмотрел в окно. Словно пытался отыскать там ответ.
— Трудно сказать. Позвоните через недельку.
Для него неделька — минимальный срок, для Ваютина — терпимый, для меня — вечность. До конца пребывания в санатории остается меньше двух недель.
Но ничего не поделаешь, пришлось изобразить радостное согласие.
Вышли мы из больницы, огорченно повздыхали. Жаль, конечно, проводницу, но её не ударили ножом, не застрелили, не подсунули ядовитое питье, незаметно пройдет неделя, поговорим, разберемся. Главное — узнать, о чем говорил с ней Ларин, что вызвало сердечный приступ?
— Беру тайм-аут, — с извинительной улыбочкой об»явил Ваютин. — Когда-то и своими делами надо заняться. Не все же помогать…недоумкам. Как бы начальство на дыбы не поднялось: за что вам деньги платим, господин сыщик?… А у нас, между прочим, обстановочка не лучше московской. Так что — звони, информируй.
Я понимаю Витюню. Сам недавно варился в такой же криминальной каше, а у него она, возможно, погуще. Иногда даже булькает. Под боком идет война в Чечне, плюс — курортный сезон, когда на Кавказ тянутся не только законопослушные граждане страны, но и бандитское отребье.
— Сражайся, — разрешил я. — Успехов тебе. Мне придется побегать по процедурам. Врачиха, небось, весь санаторный персонал поставила по стойке «смирно» — куда потеряли болящего отдыхающего, почему он не ныряет в предписанные ванны, не подключается к электросетям лечебных кабинетов?
Треплюсь, а на душе — муторно. Закружат Ваютина служебные делишки, что я без него?
Вместе доехали до центра города, распрощались и я отправился в родной санаторий. Дежурные успели приучиться к поздним моим возвращениям с «прогулок», поэтому особых скандалов не предвидится. Тем более, что время — детское.
Первый этаж третьего корпуса отведен под врачебные кабинеты, комнаты медсестер, хозяйственные закутки. На втором этаже в двенадцатой палате — мы с Лариным. На третьем — сорок шестая комната, девичий теремок, в котором щебечут две птахи — Ленка и Людмила.
Разве навестить? Если «пташки» не балдеют в обнимку с телевизором в холле — читают детективы и романы про возвышенную любовь с сексуальным уклоном.
Коридор третьего этажа пуст. Из комнаты отдыха слышна громыхающая музыка — на полную мощность включен телевизор. Мое отношение к нему двоякое. С одной стороны — будто смотришь в бурлящий мир, впитывая в себя все его болячки. С другой — поднадоели заверения политических боссов, в которые не веришь, вызывают омерзение слишком уж откровенные сценки любвишки, претит зарубежная помойка, выливаемая почти круглосуточно на головы российских телезрителей.
Но сейчас я думал не о потоках грязи — совсем о другом.
Прошло чуть болльше недели со дня трагической кончины Крымова. Как бы Ленка не изображала полнейшее равнодушие — чувствовались давящие на неё беспокойство и горечь. Иногда в самый разгар оживленной беседы улыбка сползала с лица, глаза тускнели. Когда я, забывшись, произносил имя Крымова, она вздрагивала и испуганно оглядывалась.
В принципе, иначе и быть не может — ушел из жизни самый близкий человек, с которым прожито больше двух лет.
А я, похоже, собираюсь поухаживать за вдовой, добиться взаимности и овладеть знакомым до мелочей женским телом. Не говоря уже о высокой нравственности, такое поведение омерзительно.
И все же отказаться от встреч с Леной я не мог. Она притягивает меня к себе, как магнит притягивает металлическую стружку.
Всячески ругая себя, проклиная на чем свет стоит грубое мужское желание, я поднялся на третий этаж и в нерешительности остановился на лестничной площадке.
Сначала не мешает заглянуть в комнату отдыха — вдруг Крымова сидит там и незряче смотрит на экран телевизора. Нежничать не стану — посижу рядом, постараюсь ободрить, отвлечь от непростых мыслей.
Войдя в коридор, невольно взглянул налево. Туда, где находится заветный теремок. Дверь напротив приоткрылась, из неё выглянул плешивый мужчина.
Ба, знакомая личность! Тот самый — в шортах, на которого положила глаз ленкина соседка.
Мужик оглядел пустой коридор, меня не заметил. Не оборачиваясь, что то сказал. Из-за его спины выпорхнула… Людмила. Прошлась ладонями по взлохмаченной прическе, одернула помятую юбку. Напевая, запрыгала в сторону сорок шестой комнаты.
Все ясно — ярким пламенем запылала санаторная любовь. Долго ли она продлится и чем закончится — давно известно по опыту многочисленных подобных связей между отдыхающими. Мужчина сердечно распрощается с любовницей и поедет к законной супруге. Женщина — к такому же законному муженьку.
