Двадцать пятый кадр - Серова Марина Сергеевна (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗

Мы включили свет, и я быстро прошла в комнату, где лежала Маша. После того как ее развязала, она резво побежала в ванную. Слышался плеск воды, плач и невнятные бубнящие ругательства.

Мельников примостился на диване, неловко и озадаченно поглядывая на дверь ванной.

— Ну, у вас тут, как в боевике, — и кляп во рту, и гражданин с пистолетом, — он потирал затылок, словно у него затекла шея.

— А уж у вас в милиции как будто всего этого мало? — с иронией спросила я.

— Сейчас-то всего полно. Но в основном бытовуха — драки, скандалы, разборки, изнасилования, — он опять покосился на дверь. — Девушка что-то долго не выходит. Глянь, что с ней?

— Сейчас… Не торопи, пусть в себя придет, — я отрешенно смотрела на портьеры, прикидывая, в какой из них тайник. Тяжелые и плотные, они были уложены красивой волной до самой стены. Так, в какой же из них — в левой или правой? Я загадала: если в левой, то Лис расколется, где прячет свои «сокровища», а если в правой… Если не угадала, то придется рыть носом землю и самой разыскивать его кубышку.

В ванной комнате щелкнула задвижка, и вышла Маша, уже успокоенная, но усталая. Она понуро стала собирать разбросанные на полу вещи и всю кучу положила в кресло. Потом подошла к портьере, присела и вытряхнула небольшую кассету от видеокамеры. «Правая», — автоматически отметила я про себя.

— Вот из-за чего этот придурок около меня ошивался, — раздраженно отметила она, повертела в ладони маленькую пластиковую коробочку и передала ее мне. — Интересно, что там такое снято, если он нас готов был убить?

— Хорошо, что пронесло, — заметила я ей. — С другими он не церемонился, быстро отправлял в райские кущи.

Мельников взял у меня кассету, машинально постукивал ею по раскрытой ладони.

— Что ж, эту на видике не посмотришь. Надо будет ее переписать на большую кассету, — разочарованно заметил он.

— Давай сюда, — я забрала у него пластиковую коробочку. — Ваши в лаборатории до конца недели будут возиться, а я ее сегодня вечером просмотрю.

— А у тебя и видеокамера есть? — сухо спросил он. — А то я попрошу наших ребят, они мигом завтра копию сделают. Ты не преувеличивай, что у нас все ни шатко ни валко делается. Пока что порядок и спокойствие в городе поддерживаем мы — органы безопасности, а не частные фирмы с их охранниками и частными детективами.

Ох, как Андрюшка всегда сердится, когда я задеваю его родную милицию. Я понимаю его боль и обиду, ведь работа в органах трудная и неблагодарная. Каждый норовит ткнуть пальцем в малейшие нарушения или ошибки, допущенные людьми в форме. Мне понятно его негодование по поводу огульного охаивания ментов. Сама носила китель и всякого наслушалась. Хотя признаю, что, когда ушла на вольные хлеба, вздохнула облегченно, ведь отпала необходимость заниматься рутинной и выматывающей писаниной.

У меня все дело в голове держится, на память пока не жалуюсь.

— Есть у меня камера, есть, — я примиряюще взглянула на Мельникова. — Не дуйся, я думала, что ты уже привык к моей язвительности… А пленочку очень охота сегодня посмотреть, я ведь из-за нее натерпелась ужасов.

— Это потому что работаешь без страховки, — нравоучительно изрек он, — гляди, допрыгаешься.

Я рассмеялась и состроила ему наивные и трогательные глаза:

— Андрюшка, ты моя опора и страховка… Я же прячусь за твою широкую спину. — Я не стала перечислять все его достоинства, основным из которых была его надежность. С ним приятно и легко дружить, он не напрягает занудными расспросами, просто оказывает поддержку в трудную минуту.

— А где этот грозный налетчик? — прервала наши прения Маша. — Надеюсь, его обезвредили, и я могу наконец-то спокойно находиться у себя дома?

Боже мой, «обезвредили» — у Машеньки лексикон оперативного работника, или она начиталась детективов, где резвые и крутые ребята с маху решают все проблемы крепкими кулаками. Сама я предпочитаю детективную литературу с тонким и тайным сюжетом, где в подтексте проглядывают контуры основного фигуранта, причастного к преступлению.

— Он-то уже под надзором. Только бдительность терять не надо. Не знаю, остались ли у него еще сообщники? — задумчиво вздохнула я.

Я повернулась к Андрею.

— Ну что? Уже поздно. Давай отвезу тебя домой. Мой верный и храбрый Дон Кихот.

— От тебя всякого наслушаешься, — Мельников махнул рукой. — Ладно, смотри пленку, но завтра эту улику ко мне в кабинет. А то у нас на этого типа, кроме вооруженного нападения на тебя, ничего нет.

— А пальчики его ни о чем не скажут?

— Посмотрим. Но улик у нас мало, — огорченно сморщился Мельников. — Ox, желудок что-то в последнее время беспокоит. Пойдем, ночь уже на улице.

— Да, осенью рано темнеет, — согласилась я. — Но у меня еще вагон работы, пошли.

Я поблагодарила Машу за кассету и отметила, что держалась она молодцом в трудной ситуации.

Около подъезда было уже совсем темно, только мерцали огоньки сигарет подростков, сидящих на скамейке.

— Дяденька, дай закурить… — пробормотали из полумрака.

— Дым из ушей пойдет, — бросил Андрей сердито.

Я искоса глянула на него. Мы почти ровесники, но выглядит он представительно. При всей его моложавости в нем видны решимость, и упорство, и какая-то степенность. Ко мне еще пока не обращаются «тетенька», наверное, солидности маловато.

Я видела, что Мельников устал и вконец задерган своими проблемами. Он беззаветно любил свою работу, делал дело азартно и часто за некоторые неформальные идеи получал по шапке. С его интуицией и смекалкой мог бы уже далеко выдвинуться, но не умел он гибко прогнуться, где надо, или смолчать, когда требовалось. И не то чтобы он был такой прямолинейный, просто уважал свои принципы и других вынуждал действовать строго по закону. А товарищ и друг он был безотказный, ради дела мог забыть о своих заботах и взвалить чужие на свои плечи.

Уже сидя в машине, я извиняющимся тоном опять наваливала на него свои проблемы:

— Андрюша, ты не возражаешь, если мы сейчас на пять минут заскочим кое-куда. Мне надо одного товарища с поста снять.

Я говорила о Свистунове, который маялся у гаража Лиса. Я понимала, что Мельников уже давно должен быть дома, что у него болит желудок и что уж слишком нахально лезу со своими просьбами, но ехать к гаражу в одиночку не хотелось. По моим приблизительным подсчетам, у Лиса не должно быть больше сообщников — всех изничтожил, но кто знает…

— Поехали, — отрешенно ответил он.

— У тебя сильно болит желудок? — я внимательно вглядывалась в его лицо.

— Не очень. Надо поменьше курить, да не получается, — вздохнул он.

Как же, какой мужчина признается, что у него что-то болит? Они до последнего скрывают все болячки и недомогания — в этом они упрямы до идиотизма. Что ж, поэтому и живут меньше женщин. Женщина не боится показать свои слабости, а иногда и капризы.

— Не сердись, я тебя сегодня замотала. Но на сегодня это последняя просьба.

— А что же ты не спросишь про умельца из будочки по изготовлению ключей? — с живым интересом Андрей посмотрел на меня.

— Ну и что он?

— Нехорошо милицию хаять, — Мельников хитро и самодовольно улыбнулся. — Анализа по вскрытию пока еще нет, но вот его пальчики мы проверили…

— Не томи меня. Свою вину перед родной милицией я осознала. Я сама из этой шинельки вышла, и если ерничаю, то с большой любовью.

— Права ты кое в чем оказалась. Он из бывших заключенных. Большой специалист по сейфам и замкам. Но свой срок отмотал от звонка до звонка. И после вел себя вроде бы хорошо. Но, видимо, опять взялся за старое, — Мельников сообщил это все задумчиво и спокойно, потом, бормоча, выругался:

— Черт! И никаких улик, что это именно он проворачивал кражи в нашем городе, только косвенные зацепки.

Мы подъехали к гаражам, я внимательно вглядывалась в освещенные ворота. Сбоку увидела обугленное пятно на дороге. Сгоревший автомобиль уже, наверное, отбуксировали на экспертизу. Терроризм и разборки со взрывами уже не являлись большой неожиданностью, хотя и не были совсем обыденным делом.