Тингль-Тангль - Платова Виктория (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗

– Слушай, брателло, – сказала Васька. – Я не группа поддержки. Я собираюсь заняться тем же, чем будете заниматься вы.

Ямакаси тихонько присвистнул и, проигнорировав Ваську, снова обратился к Чуку и Геку:

– Что вы напели ей в уши?

Человек-паук, человек-кошка, человек-снаряд. Или они сказали – ядро? В любой из этих ипостасей новоявленный мессия в жилетке был неприятен Ваське. Да что там неприятен – она едва сдерживалась, чтобы не подойти к нему и не смазать по его самодовольной, лоснящейся физиономии. Азиатской, если судить по узким глазам.

– Девушка, а девушка? – наконец он обратил на нее внимание, поманил пальцем.

– Чего? – Васька и не думала приближаться, как же тогда она оказалась рядом с азиатом?

Загадка.

– Девушка, мы здесь не сексом собираемся заниматься. И красить ногти тоже не планируем. И прокалывать пупки. Мы даже не будем курить анашу.

– Я в курсе.

– Мы немножко… Только немножко… Полетаем.

Он не такой высокий, как Чук и Гек, он всего на сантиметр выше Васьки, для мужчины такой рост – и не рост вовсе. Что же касается мускулов, то Чук и Гек по сравнению с ним – настоящие атлеты, чемпион и вице-чемпион микрорайона по бодибилдингу. А впрочем, Васька может и ошибаться: все дело в коже Ямакаси. Ее можно назвать смуглой, безволосой, татуированной, одно не вызывает сомнений: этой коже есть что скрывать. Она живет какой-то тайной, неведомой Ваське жизнью. И если вдруг из-под ее гнета восстанут бицепсы и трицепсы, а за спиной расправятся и заполощутся крылья – Васька нисколько не удивится.

– Я тоже хочу… полетать.

– Раз так… Отговаривать тебя я не буду. Знаешь, что надо делать?

– В общих чертах.

– Эти, – кивок в сторону Чука и Гека, – тебя просветили?

– Они.

– Забудь все, что они сказали. Слушай только меня.

– Хорошо.

– Дай руку.

Нет, Васька не давала ему руки, она и не думала давать, – тогда как ее горячие пальцы оказались в его – прохладных и жестких, как оселок для заточки ножей?

Загадка.

Край крыши был совсем близко, и без того символическое заграждение – сломано, жесть под ногами угрожающе стонала, ветер усиливался; Ямакаси ничего не стоит разжать пальцы и слегка подтолкнуть Ваську – и она свалится вниз, пролетит семь этажей и ударится о земли. Шансы выжить равны нулю, ведь Васька не кошка, которой ей так хотелось стать.

Почему, ну почему она не стала кошкой?

Нужно забыть о своих детских мечтах и сосредоточиться на настоящем – что она будет делать, если вероломный азиат (Васька уже думала о Ямакаси, как о вероломном азиате, сострадания к ближнему у узкоглазого, узкоголового человека-ядра не может быть по определению) и вправду выпустит руку и спихнет ее с крыши.

Балка, торчащая из окна этажом ниже – Васька вполне может ухватиться за балку, а при самом удачном раскладе – оседлать ее, и уже оттуда перебраться внутрь. Нужно только сосредоточиться, сгруппироваться, мысленно выбрать траекторию и…

– Все еще хочешь полетать? – спросил он.

– Да.

– Не смотри вниз.

Совет для идиотов, сколько раз она слышала его за последние три года, от самых разных типов, мнящих себя учителями и наставниками. Мнящих себя проповедниками экстрима. Двое из них разбились насмерть, еще один был накрыт снежной лавиной где-то в Альпах, еще один валяется у себя дома со сломанным позвоночником в пяти кварталах отсюда.

Васька ни разу его не навещала.

– Не смотри вниз.

– Придумай что-нибудь посвежее.

– Не обращай внимания на расстояния. Они всегда меньше, чем кажутся.

– Что еще?

– Думай не о том прыжке, который совершаешь сейчас, а о последующем. А лучше рассчитать сразу три или четыре прыжка. В запасе должно быть несколько вариантов, так проще выбрать оптимальный. У тебя есть кто-нибудь?

– В каком смысле? – удивилась Васька.

– Кто-нибудь, кто сильно расстроится, если ты разобьешься?

Блаженная дурочка Мика, – вот кто сильно бы расстроился. Дурочка устроила бы грандиозные (haute couture) поминки в ненавистном Ваське «Ноле», они плавно бы перешли в вечер классической музыки в джазовой обработке – ради такого случая дебилы-немцы, нынешние Васькины работодатели, притаранили бы весь свой замшелый винил и наняли диджея за 100 евро в час. Прелюдия и фуга ре-минор – она, наконец, подохла! Аллегро нон молто – теперь мы возьмем на ставку профессионального человека, настоящего баристу. Рондо каприччиоззо – кофе был не самой сильной стороной нашего ресторана, теперь все изменится.

Кретины.

А в финале вечера, по многочисленным просьбам рыцарей ресторанного бизнеса, обязательно прозвучит композиция «How Deep Is The Ocean – How High Is The Sky» [28], что, несомненно, актуально: Васькина ранняя смерть откроет перед кретинами новые, невиданные горизонты.

– …Нет. Нет никого, кто бы сильно расстроился. А это так важно?

– Важно, что ты не будешь чувствовать неловкости перед теми, кто может сильно расстроиться. Не будешь чувствовать угрызений совести. Если что и мешает человеку оттолкнуться от земли, так это – сраная любовь. И сраные обязательства.

– У меня нет сраной любви. И сраных обязательств – тоже.

– Тогда все в порядке. Налокотники и наколенники?

Куцая теоретическая подводка Ямакаси вполне ясна: налокотники призваны заменить сраную любовь, а наколенники – сраные обязательства. Во всяком случае, проку от них гораздо больше.

– С этим все в порядке.

– Они, конечно, не спасут тебя, если ты сорвешься, по смягчат возможные удары.

– Не лечи меня, брателло. Это знают даже те, кто катается на детских роликах в сквере. А я уже вышла из этого возраста.

– Значит, ты опытный человек?

– Более-менее.

– Посмотрим.

Его голос не звучит угрожающе, он скорее весел, – и это веселье, это возбуждение немедленно передается Ваське.

– И вот еще: то, чем мы будем заниматься сейчас – не альпинизм и не скалолазание. Так что предыдущий свой опыт можешь засунуть себе в задницу. Здесь главное, чтобы тебя перло. Знаешь, что такое, когда тебя прет?

– Предпочитаю называть это вдохновением.

– Называй, как хочешь.

Если это можно считать инструктажем, то Васька получила самый хреновый инструктаж в своей жизни, а Чук и Гек еще расписывали этого типа как нечто выдающееся. Нечто экстраординарное.

Идиоты хуже немцев.

Но стоит Ваське только додумать эту мысль, поставить в конце жирную точку, как Ямакаси отпускает ее пальцы. Мгновение – и его уже нет рядом с Васькой, она одна на краю крыши, черная бездна внизу, светлая – наверху; до соседнего дома метров десять, ей ни за что не перепрыгнуть, не покрыть этого расстояния даже с разбега, даже с шестом – или все-таки не десять?

Расстояния всегда меньше, чем кажутся.

– Это не опасно. Для тех, у кого есть крылья.

Он никуда не ушел. Он стоит у Васьки за спиной. И, кажется, обнимает ее за плечи. В этом объятии нет никакого подтекста, но что-то подсказывает Ваське – так он поступает далеко не всегда. И не со всеми женщинами. То есть своих женщин он обнимает совсем по-другому, для них у Ямакаси припасены совсем другие уловки, другие жесты. Татуированный павлиний шлейф тянется за ним там, внизу; здесь, на крыше, он совсем не павлин, а…

А кто?

Васька растеряна, она теряется в догадках – и чертов Ямакаси не горит желанием ей помочь. Он как будто измеряет на прочность ее плечевой пояс и крепость позвоночника, и силу рук. Теперь он кажется Ваське бортмехаником в шлеме и очках, совсем как Джуд Лоу в фильме «Небесный капитан и мир будущего», на начало сеанса Васька тогда опоздала.

Нуда, такой себе Джуд Лоу, только подретушированный. Скорректированный для проката в абсолютно самодостаточных странах Юго-Восточной Азии.

Он не очень-то доволен осмотром Васькиного фюзеляжа, подкрылков, лонжеронов; Васькины аэродинамические характеристики далеки от совершенства – потому он и пытается видоизменить устройство прямо на ходу. Ничем другим объяснить прикосновения его рук невозможно. Они подкручивают невидимые гайки, подтягивает невидимые болты, продувает клапаны, ослабляет сцепления, меняет углы плоскостей. И по мере того, как вся эта угрожающая машинерия перестраивается и приходит в движение, Васька чувствует себя все легче и легче.