Замурованный труп - Горес Джо (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗

— От адвоката Хоукли, — объяснил Кёрни. При этом он даже не упомянул о том, какие неприятные подробности вскрылись в отношениях Хоукли и Кугана. Сорок минут пустопорожнего трепа.

— Я думаю, по этому адресу уже ничего не узнаешь, — сказал Баллард. — Я выжал из нее все, что она знала. Поскольку приговор выносился на федеральном уровне...

— Я в этом сомневаюсь, — сказал Кёрни. Более того, он сомневался и в том, что Балларду удалось выжать из Шарон все, что она знала. На женщин надо давить и давить, пока они не начнут плакать, но нельзя загонять их в угол — тогда они становятся упрямыми. Это настоящее искусство. — Федеральные власти вмешиваются лишь тогда, когда затронуты интересы нескольких штатов, — продолжал он. — Одум же, вероятно, подделывал чеки лишь в местных барах, тут-то, наверно, его и взяли за одно место. Он, должно быть, сидел в Квентине, не в Ломпоке.

— И как же нам его найти?

— Мы должны отыскать полицейского, под чьим наблюдением он находится. Если его посадили два года назад, а сейчас он на свободе, это означает, что его освободили условно. — Кёрни бросил взгляд на часы. — Три тридцать. Самое время побывать в Оклендском отделении надзора за условно освобожденными. Помни только, что ты просто детектив, разыскивающий машину, на которой, по твоему предположению, разъезжает сейчас Одум.

— Ты хочешь, чтобы я молчал о том, что сделали с Бартом?

— Об этом ни слова. — Кёрни скорчил гримасу. — Тут у них даже кофе отпадный... Обыкновенное изъятие. Упирай на тот факт, что все условно освобожденные не имеют права ездить на машине без разрешения надзирающего за ними лица, ибо могут возникнуть проблемы со страховкой. Адрес Одума надо узнать у его надзирателя. — Он помолчал секунду. — Тебе что-нибудь известно об этом Одуме?

— Я все думаю, уж не тот ли это кудрявый недоносок, который приставал к Шери в феврале — как раз перед тем, как Гриффин смылся.

— Или, вполне возможно, его убрали, — сказал Кёрни. Баллард как раз собирался захлопнуть свой кейс, но при этих словах замер. — Все это произошло в феврале, — продолжал его шеф. — Постарайся выяснить, был ли Одум освобожден до восьмого февраля, до той ночи, когда у Шери произошла стычка с этим извращенцем с фонариком.

— Но почему ты предполагаешь, что Гриффина могли убрать?

— Подумай сам. Никто из тех, с кем мы разговаривали, не видел его после девятого февраля.

— Но он приходил к Шери в марте, — указал Баллард.

— По ее словам, кто-то позвонил ей. Прямо из бара. Этот кто-то был пьян, одновременно с голосом в трубке слышалась музыка. Так громко, что она с трудом понимала, что ей говорят.

У Балларда появилось странное чувство — будто его обманули. Будто все проведенное им расследование вывернули, если так можно выразиться, наизнанку. До сих пор все его усилия были сосредоточены на поисках Гриффина, но если преступник не он, то кто же?..

— Он распродал всю свою мебель, снял себе жилье в Сан-Хосе. Будь это Гриффин, зачем он стал бы такое проделывать? Не вижу никакого смысла. Мебель была продана по объявлению в газете. Покупателей предупредили, что им следует платить Шери чеками, которые она не могла предъявить в банк. Дом на Мидфилд-роуд был снят по телефону и оплачен банковским чеком по почте.

— Однако в банке он назвался Гриффином.

— Ну и что? При покупке банковского чека никто не требует предъявить удостоверение личности. Ведь он оплачивается наличными. Все это снова выводит нас на бывшего заключенного Хоуарда Одума. По всей видимости, он ездит в машине Гриффина, он же, как мы знаем, получает почту на имя Гриффина.

На некоторое время Баллард задумался. Наконец он произнес:

— Если Гриффин не был растратчиком, тогда почему Одум?..

— Я не сказал, что Гриффин не был растратчиком. Какую цифру назвал тебе Элькин? Не хватает якобы около тридцати тысяч баксов. Допустим, так оно и есть. И что же мог сделать Гриффин с такою суммой? Положить ее на счет? В банковский сейф? Слишком рискованно. Остается только запихнуть деньги в пустую консервную банку и спрятать их на заднем дворе. И тут как раз умирает его старая мать. Он волен делать что хочет: много покупает, тратит и пьет. Пьет напропалую — ведь, как установили конкордские копы, он совершил три ДТП за один месяц. Однажды вечером он пьет в компании с только что освободившимся из тюрьмы, ожесточившимся против всего человечества Одумом... Дальнейшее можешь представить себе сам.

Баллард посмотрел на часы, встал:

— Уже четыре. Пора снова приниматься за работу. Ты не спрашивал у Гизеллы, как там Барт?

— Два часа назад, во всяком случае, не было никаких перемен. Позвони мне, как только вернешься на эту сторону холмов. А если ты сумеешь заполучить адресок Одума, смотри, не пытайся действовать против него один. Усек?

— Хорошо, усек, — сказал Баллард. И в самом деле, недоставало еще, чтобы какой-нибудь сукин сын спустил и его с обрыва. Пусть даже в «ягуаре».

Вечерело. Пластиковые флажки, прикрепленные к грудам старого металла на свалке машин, трепеща, плясали на ветру. Свалка выглядела как аукцион, где продаются коллекционные машины. Сделав левый поворот, Баллард выехал на Гроув. Дом номер 2229. Старая трехэтажная постройка из бурого кирпича, одиноко стоящая среди заросших сорняками строительных участков.

— Пожалуй, вам надо начать со старшего надзирателя, — предложила телефонистка, сидевшая за окошком, врезанным в переднюю дверь. В ее облике было что-то доброе, матерински-ласковое, именно поэтому, вероятно, ее и приняли сюда на работу. Включив и выключив несколько штекеров, она сказала:

— Идите по коридору направо до самого конца, затем поверните налево и войдите в первую дверь справа, у самого подножья лестницы. Мистер Сэвидж.

Холлы были большие, уютные, со скрипучими полами и выкрашенными в обычный для такого рода заведений желтый цвет стенами. Кабинет оказался с высокими потолками, но жалюзи на окнах нуждались в ремонте. Любопытно, подумал Баллард, намеренно ли подобрана такая обстановка или уж просто так получилось. Во всяком случае, можно было предположить, что она успокаивающе действует на условно освобожденных.

Мистер Сол Сэвидж, с улыбкой на лице и приветливо протянутой рукой, уже ожидал в дверях своего кабинета; это был достаточно светлокожий негр, очертания тела которого напоминали грушу. У него были тонкие усики и короткие распрямленные волосы, такие прилизанные, что его голова казалась слишком маленькой для лица.

— Не садитесь во вращающееся кресло, — предостерег он. — На него капает вода из находящегося наверху душа.

Душ? Баллард вспомнил знак у входа в Криттендонский пересыльный пункт для заключенных. Все еще думая об этом, он сел на неудобный стул с прямой спинкой, стоявший возле видавшего виды письменного стола. На стене висела табличка: «Предупреждение — в этой комнате находится сексуальный маньяк», а также гобелен с изображением Мартина Лютера Кинга, поддерживающего закованного в цепи негра.

— Мне повезло, что я работаю помощником старшего надзирателя, — сказал Сэвидж. — Благодаря этому я имею отдельный кабинет. Трудно выслушивать жалобы условно освобожденного, в то время как другой сослуживец надевает на какого-нибудь беднягу наручники за нарушение правил поведения для условно освобожденных.

Баллард изложил свою просьбу.

Сэвидж задумчиво кивнул:

— Хоуи не регистрировал у меня «тандерберд» и не испрашивал разрешения водить его. Давно ли у него машина, вы знаете?

Баллард поспешил задать встречный вопрос:

— А давно он на свободе?

— С начала года. — Он заглянул в досье и уточнил: — С пятого января.

— Совсем недавно, на прошлой неделе, — быстро сказал Баллард, — наш осведомитель, который знал Одума еще до его ареста и слышал, что он освобожден, увидал в нашем «тандерберде» человека, которого принял за Одума. Возможно, это и не он.