Пейзаж с ивами - ван Гулик Роберт (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Судья Ди рассеянно оглядел круглое зеркало из полированного серебра на черной лакированной подставке – его куда больше интересовали фарфоровые горшочки для притираний. Открывая их по очереди, он внимательно разглядывал пудру, белила, румяна и всевозможные снадобья, нисколько не заботясь о том, что госпожа Мэй и доктор Лю остановились посреди комнаты, озадаченно наблюдая за тем, что вполне могли счесть проявлением нездорового любопытства. Наконец, взгляд судьи привлек набор для подкрашивания бровей, лежащий у зеркала: довольно толстая и большая квадратная пластина, тоненькая кисточка и лепешка туши на деревянной подставке, а также серебряный сосуд для воды, чтобы смачивать пластину. Поверхность последней покрывала засохшая тушь, и кончик кисточки тоже был черным.
Судья развернулся и, подойдя к кровати, раздвинул голубые занавески. Поперек ложа валялось смятое белое шелковое покрывало, в углу – красная парчовая подушка. Неприятно пахнуло застоявшимися благовониями.
Госпожа Мэй позвала домоправителя, оставшегося снаружи.
– Велите служанкам немедленно прибрать и проветрить эту комнату! – с раздражением приказала она.
Старик торопливо отвесил поклон:
– Конечно, госпожа! Что-то не так, мой господин?
Он удивленно смотрел на Судью. Тот уже собирался отпустить занавески, но вдруг замер, уставясь в пол. Потом нагнулся, приподнял шелковый полог с левой стороны и начал пристально изучать мраморную плиту под массивной ножкой кровати, вырезанной в форме львиной лапы. Разогнув наконец спину, судья бросил Тао Ганю:
– Приглядись к этим черным пятнам на мраморе!
Тот послушно сел на корточки и, послюнявив кончик пальца, потер пятно.
– Тушь, мой господин, – объявил он, поднявшись. – довольно старые пятна. Пол вытирали, но тушь въелась в мрамор. Его надо потереть песком, и тогда пятна полностью исчезнут.
Но судья Ди уже рассматривал край занавески, поднеся поближе к глазам и разглаживая плотный шелк, а затем подвернул его и показал Тао Ганю большое темно-коричневое пятно.
Опустив занавеску, судья гневно посмотрел на вдову.
– Ваш муж умер здесь, в этой комнате, госпожа, – ледяным тоном отчеканил он. – Точнее, его убили.
Лицо госпожи Мэй мертвенно побледнело. Она попятилась, будто ища поддержки у лекаря, но тот словно окаменел.
– Да, его убили, – повторил судья. – Ударили по голове тяжелой пластиной для растирания туши с этого туалетного столика. А когда он упал, размозженный череп стукнулся об пол прямо здесь, у ножки кровати. Мрамор был испачкан кровью и тушью, которую разводили на пластине незадолго до того, как использовать ее в качестве орудия убийства. Кровь вытерли, но следы туши остались. Вот только никто не заметил, что край занавески тоже испачкан и на обратной стороне осталось красное пятно. Между прочим, это объясняет, откуда взялись черные пятна на щеке покойного, доктор!
Госпожа Мэй продолжала молчать, недоверчиво глядя на судью большими глазами. И вместо нее ответил доктор Лю.
– Я мог бы придумать по крайней мере дюжину других объяснений упомянутых вами фактов, мой господин! – нервно бросил он. – Но вы славитесь умением последовательно мыслить и, конечно, не стали бы расстраивать госпожу Мэй опрометчивыми заявлениями, основанными лишь на весьма неубедительных доказательствах.
Судья насмешливо взглянул на лекаря.
– Разумеется, я бы не стал этого делать, – спокойно проговорил он. – Улики, найденные здесь, только подтвердили правильность моих выводов, а основное доказательство – то, что вы с госпожой Мэй неверно назвали мне время смерти господина Мэя. Вы утверждали, будто госпожа Мэй нашла тело мужа у подножия лестницы около десяти часов. Это означает, что он упал и разбился еще раньше. Тогда зачем бы ему понадобилось брать с собой горящую свечу, если до полуночи зал и балкон прекрасно освещены большим красным фонарем?
Госпожа Мэй и доктор Лю потрясенно смотрели на судью, не в силах издать ни звука, и тот, спокойно сунув кисти рук в рукава халата, объявил:
– Госпожа Мэй и доктор Лю, я арестую вас за убийство господина Мэй Ляна! Позови стражников, Тао Гань, и пусть доставят наш паланкин!
Глава 18
За полчаса до вечернего заседания суда в приемной кабинета судьи Ди Тао Гань помогал своему начальнику облачиться для церемонии. Протягивая судье «крылатую» шапочку, Тао Гань пробормотал:
– Мне никогда не нравился этот лекарь, мои господин.
– Мне тоже, – сухо отрезал судья, аккуратно надевая шапочку перед зеркалом, стоявшим на черном лакированном ларе.
– Вы пошли в библиотеку Мэя, чтобы поискать возможное орудие убийства, да, мой господин?
Судья Ди повернулся:
– Прежде всего я хотел выяснить, писал ли Мэй что-нибудь перед смертью. Понимаешь, мне не давали покоя черные пятна у него на лице. Как ты сам справедливо заметил, тушь могла случайно разбрызгаться, когда он готовил ее, растирая на пластине. Однако я обнаружил, что Мэй ничего не писал, потому что пластина и кисточка на его столе были чистыми. Тогда я предположил, что его убили ударом другой, большой и тяжелой пластины, которой пользовались незадолго до убийства. Такую пластину я и нашел в комнате для гостей. – Поглядев в окно, судья обречено вздохнул: – А погода-то и не меняется!
– И когда же вы заподозрили, что Мэй был убит, мой господин? – не отступал Тао Гань.
Судья Ди привычно сложил руки:
– Еще до того, как домоправитель сказал мне, что фонарь в зале горит до полуночи, у меня было смутное подозрение, что тут что-то не сходится. Дело в том, Тао Гань, что настоящий несчастный случай редко удается так точно воспроизвести, как то, что якобы произошло с господином Мэем. Только представь себе эту картину: свеча упала наверху, туфля посередине лестницы, испачканная кровью колонна и голова покойного – точнехонько возле нее. Слишком уж много подробностей! Словно кто-то нарочно нанизывал их одну за другой! Далее, то обстоятельство, что бывшая обитательница цветочной лодки госпожа Мэй в два раза моложе своего супруга, наводило на мысль о классическом треугольнике: старый муж, молодая жена и тайный любовник. Некоторое время я сомневался в виновности госпожи Мэй только из-за несгибаемой воли и блестящего ума господина Мэя. Я считал, что такой человек не мог взять в жены дурную женщину, но, к несчастью, ошибался!
– Комната для гостей была самым удобным местом для тайных встреч любовников, – ввернул Тао Гань.
– Вот почему я пожелал осмотреть ее, как только старый слуга рассказал, что там есть дверь в сад, откуда можно незаметно выйти на улицу. И я действительно нашел неопровержимые улики. Госпожа Мэй уверяла, будто в комнате давно никто не жил, но туалетным столиком пользовались совсем недавно, причем женщина. На крышках фарфоровых горшочков остались отпечатки пальцев, а на приборе для подкрашивания бровей – следы туши. И на кровати кто-то спал. Увидев пятна на полу и занавеске, я сразу понял, как было дело. Очевидно, старый господин Мэй застал любовников врасплох в полночь или около того, и один из них убил его, ударив по голове тяжелой пластиной, а другой помогал скрыть преступление. Они вытащили труп в зал и бросили его у подножия лестницы, но тут-то и перестарались: поскольку в зале было уже темно, они решили подкрепить видимость несчастного случая, оставив наверху лестницы свечу! – Судья Ди, немного помолчав, лукаво поглядел на Тао Ганя. – Попытка инсценировать несчастный случай в мельчайших подробностях сплошь в рядом выдает преступников. Они хотят сбить правосудие с верного пути, добавляя излишние подробности, и даже не догадываются, что такое нагромождение деталей само по себе подозрительно. В данном случае и свеча, и туфля, в колонна были ни к чему. Как ты сам заметил, одного падения с такой лестницы вполне хватило бы, чтобы убить старого господина Мэя. Любой, кто нашел бы его у лестницы с разбитой головой, воспринял бы это как несчастный случай. Лишние подробности лишь возбудили подозрения. – Судья Ди неодобрительно покачал головой. – Да и доктор Лю дважды совершил промах. Второй раз – когда я разговаривал с ним в доме И после самоубийства. Я спросил доктора о прошлом госпожи Мэй. От господина Фана я уже знал, кем она была, и задал доктору этот вопрос с единственной целью: побольше узнать об их отношениях. Тогда еще у меня было только смутное ощущение, что смерть господина Мэя не так проста, как выглядит на первый взгляд. Лю мог бы ответить, что ничего не знает о прошлой жизни госпожи Мэй, и я остался бы ни с чем! Когда же он стал отрицать, что она работала на цветочной лодке, и рассказал красивую историю о старинной, благородной семье и замужестве против воли отца, я истолковал это как сознательный обман. Лю все знал, по своей ложью пытался оградить госпожу Мэй от подозрении, неизбежных, когда дело касается женщины сомнительных нравов, вышедшей замуж. Ложь Лю укрепила мои сомнения, и я начал…
