Прилив - Бёрлинд Силла (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗
— Понятия не имею.
После третьего пива и пятого глотка водки появились слезы. Тяжелые, они медленно ползли по шероховатой коже. Йелле плакал.
Можно плакать, потеряв что-то или не получив чего-то. Можно плакать по многим причинам, пустяковым или глубоко трагическим, или вообще без причины. Люди плачут, когда какое-то мимолетное чувство распахивает окно в прошлое.
У слез Йелле была конкретная причина. Одноглазая Вера. Но он знал, что есть нечто более глубокое: развод с женой, несколько пропавших друзей и прежде всего — пожилая женщина на смертном одре. Мама. Которая умерла шесть лет назад. Йелле сидел у ее кровати в доме престарелых. Ее накачанное морфием умирающее тело мирно лежало под тонким одеялом, а он держал ее за руку, похожую на скрючившуюся птичью лапку. Но Йелле почувствовал, как рука вдруг сжалась, увидел, что мамины веки приоткрылись, и услышал, как с тонких обветренных губ слетело несколько слов. Он совсем близко наклонился к ее лицу, ближе, чем когда-либо за долгие годы, и услышал, что она сказала. Каждое слово. Каждое предложение. Потом она умерла. А он лежит сейчас тут и плачет…
Когда опьянение постепенно загнало его в ловушку болезненных воспоминаний, Йелле закричал, а когда сознание снова нарисовало дым, огонь и окровавленный гарпун, он начал орать.
Он без проблем переключался с французского на португальский. Французский — в левом мобильном, португальский — в правом. Он сидел в своем изысканном кабинете директора на самом верху на Свеавэген, откуда открывался вид на могилу Пальме. [18]
Старинный объект ненависти в его кругах. Не могила, а мужчина, загнанный туда пулей. Улоф Пальме. Когда появились сообщения об убийстве, Бертиль Магнуссон сидел в ночном клубе «Александра» в компании Латте и парочки таких же веселых господ — консерваторов, как и он.
— Шампанское! — закричал Латте, и они стали пить шампанское.
И пили его всю эту долгую ночь.
Прошло уже двадцать пять лет, а убийство по-прежнему не раскрыто. Что Бертиля ни капли не расстраивало. Он вел переговоры с Конго. Владелец земли недалеко от Валикале потребовал материальную компенсацию неприемлемых размеров. У местного португальского шефа возникли проблемы. Французский представитель фирмы хотел, чтобы они удовлетворили требования, но Бертиль не соглашался.
— Я позвоню главнокомандующему в Киншасе.
Он позвонил и заказал время для телефонного разговора с еще одним мутным дельцом. Заартачившийся владелец земли не был серьезной проблемой для Бертиля. В конце концов, все можно решить. По-хорошему или по-плохому. К сожалению, ни один из этих способов не подходил для его настоящей проблемы. Для записи разговора.
Бертиль сделал вывод, что отследить звонки Вента невозможно. Этот путь закрыт. В общем, он не знал, звонил ли Вент из-за границы или из Швеции. Но он предполагал, что Вент хочет каким-то образом установить с ним контакт. Раньше или позже. А иначе какой смысл в записи? К такому выводу пришел Бертиль.
Поэтому он позвонил Ка Седовичу. Очень надежному человеку. Бертиль попросил его проверить все отели, мотели и хостелы в Стокгольме и окрестностях на предмет пребывания там Нильса Вента. Если он, конечно, сейчас в Швеции. Но Бертиль опасался, что это холостой выстрел. Даже если Вент в Швеции, он мог не останавливаться в отеле. Во всяком случае, под своим настоящим именем.
Что же у него на уме?
«Красивая женщина», — заключила Оливия. Хорошо выглядит, должно быть, пользовалась успехом, когда работала в эскорте в юные годы. Жила за счет привлекательного лица и тела. Оливия перемотала чуть вперед. Она сидела за кухонным столом, просматривая на ноутбуке интервью, которым поделилась с ней Ева Карлсен. Интервью с Джеки Берглунд. Его записали в бутике в районе Ёстермальм. «Необычное & Привычное» на Сибиллегатан. Типичный в своем роде и для этого района бутик. Игривые детали интерьера вперемешку с неприлично дорогой брендовой одеждой. Магазинчик-прикрытие, как его называла Ева, прикрытие другой деятельности Джеки. «Ред Вельвет».
Интервью было записано несколько лет назад. Ева задавала вопросы, и из ответов на них становилось понятно, что Джеки сама управляет магазином. Оливия вышла в Интернет, чтобы проверить. Магазин по-прежнему существует, под тем же названием и на том же месте. И с той же владелицей — Джеки Берглунд.
«Было бы неплохо посетить его», — решила Оливия. Она досмотрела интервью до конца. Еве удалось вывести Джеки на разговор о ее прошлом в качестве работницы эскорт-услуг. Джеки не стыдилась этого; наоборот, для нее это был способ выживания. Она уверенно отрицала тот факт, что оказывала и сексуальные услуги.
— Мы были как гейши, утонченные спутницы, которых приглашали на всякие мероприятия и ужины, чтобы придать обстановке торжественность; вдобавок мы устанавливали контакты.
Про контакты она заговаривала несколько раз. Когда Ева попыталась выяснить, какого рода были эти связи, Джеки ответила крайне неопределенно. Если не сказать ушла от ответа. Она считала это личным делом.
— Это были деловые контакты? — спросила Ева.
— А какие еще могут быть?
— Дружеские.
— И те, и те.
— У вас они сохранились?
— Частично.
Вот в таком духе. По крайней мере, для Оливии было очевидно, чего добивалась Ева: она хотела выяснить, были ли эти контакты клиентами. Клиентами не бутика, а другой сферы, для которой бутик был прикрытием. Для «Ред Вельвет», эскорт-бизнеса Джеки.
Но Джеки так легко не проведешь. Она чуть ли не смеялась, когда Ева в четвертый раз попыталась выпытать информацию о клиентах. Улыбка мгновенно исчезла, когда Ева задала следующий вопрос:
— Вы ведете реестр клиентов?
— Клиентов магазина?
— Нет.
— Не совсем вас понимаю.
— Реестр клиентов другого вашего бизнеса, который поставляет эскорт-услуги. «Ред Вельвет».
Оливия не понимала, как Ева отважилась задать такой вопрос. Она еще больше зауважала журналистку. Очевидно, сама Джеки недоумевала, как у той хватило духу. Ее взгляд, устремленный на Еву, принадлежал совершенно другому миру. Запретному. Взгляд этот сразу напомнил Оливии о предупреждении, сделанном Евой. За такой женщиной не стоит шпионить. Особенно если тебе двадцать три и за спиной у тебя ничего нет, если говорить честно. И ты считаешь себя Туре Свентоном. [19]
Оливия не могла не улыбнуться себе самой, смотря прямо в камеру ноутбука. Вдруг она вспомнила о немецкой полиции, которая изобрела вирус, способный взламывать компьютер и регистрировать все, что происходит перед камерой.
Девушка чуть опустила крышку.
Уже почти наступила полночь, когда Йелле проснулся в своем сарае. Медленно, мучительно, со слипшимися веками и большой улиткой во рту. Одолеваемый сильным похмельем и испачканный блевотиной. Как так вышло, он совсем не помнил. Потихоньку приподнявшись, Йелле прислонился к одной из стен. Он видел, как между досками струится ночной свет. В голове было мутно. Он сидел так довольно долго, чувствуя, как его заливает. Изнутри. Горячая волна ярости разливалась по грудной клетке и поднималась в голову. Йелле почти ничего не видел. Вдруг он резко встал на ноги. С неимоверной силой выбил дверь ногой. Доски разлетелись в разные стороны. Убийство Веры и его собственное предательство словно копье пронзили его тело. Он ухватился за косяк и вышел.
Из пустоты.
Было далеко за полночь, когда Йелле поднимался вверх по ступенькам, по каменной лестнице слева от парковки «Катаринагарашет». По лестнице Харальда Линдберга. От Катаринавэген наверх до переулка Клевгрэнд, четыре пролета, по фонарю на каждом, всего сто девятнадцать ступеней вверх и столько же вниз.
Шел сильный теплый летний дождь, но Йелле не обращал на него внимания. Он решил, что настало время. Когда-то в незапамятные времена он обладал атлетическим телосложением. Мускулистый, рост метр девяносто два. Но это в прошлом. Йелле знал, что сейчас его форма оставляет желать лучшего, мышц почти нет, тело несколько лет бездействовало. Он почти развалина.
