Прощай, Лоэнгрин! (СИ) - "Voloma" (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Да что там Манаус!
Имя Габриэля Сомерсбри никому не было известно, кроме ключевых фигур его империи наркоторговли. Для мелкой сошли он был Англичанином. Это прозвище вселяло ужас отъявленным головорезам потому, что в их кругах ходили жуткие слухи о том, какими методами этот человек разрешает малейшие проблемы. Слухи подтверждались импровизированными любительскими короткометражками, которые распространялись в целях «обучения» в рамках картеля.
Англичанин не чурался лично разбираться с отдельными инцидентами, чтобы преподать урок каждому, кто мог нарушить устоявшийся за несколько лет порядок.
Неподвижный холодный взгляд поверг Сантьягу в ужас, он только и успел в последний раз посмотреть на родных. И хотя его поза излучала спокойствие и на первый взгляд мужчина выглядел расслабленным, это было обманчивое впечатление. Зачесанные назад светлые волосы, открывали красивый ровный лоб, а тени причудливо выделяли бликами скулы и малейшее движение желваков.
В доме витал аппетитный запах печеной фасоли и жареной пераруку. Дорогая рыба, которой промышляли местные браконьеры, практически, каждый день была на столе скромной семьи, после того, Верас стал работать на картель. Но в этот момент, соблазнительный аромат, не радовал пустой желудок главы семейства, а наоборот, вызывал тошноту.
Смуглая красавица — жена, молча глотала слезы, прочитав по лицу мужа, что это их последняя встреча. Анита, прикрыла рот рукой, сдерживая рыдания и бросила полный отчаяния взгляд на незнакомца, сидящего за их столом, но Сантьяго едва заметно дернул головой, чтобы она не произносила ни слова. Из-за двери спальни то и дело, испуганно выглядывала мать Вераса. Пожилая женщина, белая, как полотно с седыми волосами и загоревшим до черна лицом, видевшая мало хорошего в жизни от мужа-алкоголика, помалкивала, видимо осознав, что единственный, кем она гордилась, не переживет эту ночь.
Ни сказав ни слова, Анита быстро обняла мужа. После чего, Сантьяго крепко прижал к себе детей и все трое ушли в комнату к бабушке. Когда дверь за ними закрылась, всхлипы женщин переросли в тихий плач.
От того, как он себя поведет, сейчас зависела жизнь всех обитателей этого дома, а потому Верас вежливо поприветствовал гостя.
— Добрый вечер, господин. Чем я могу помочь?
Стоило потянуть время, и хотя Верас на сто процентов был уверен, кто перед ним, то всем сердцем молил о чуде.
— Ты знаешь кто я? — мягкий тихий голос прокатился по скромной комнатке.
Попытка обвести этого человека вокруг пальца могла обернуться катастрофой и Сантьяго сдался.
— Англичанин, — выдохнул мужчина, после чего его челюсть задрожала, придавая небритому, загорелому лицу жалкое выражение.
— Знаешь почему я здесь? — мужчина не сводил своего пронзительного гипнотизирующего взгляда, а лишь приподнял голову выше, из-за чего свет скрыл зрачки в тени надбровных дуг, вылепляя зловещую маску неотвратимости.
— Простите, господин…
Но тут же на стол рухнули два увесистых свертка.
Коричневая бумага, герметично упакованная в пленку — именно так на третьей стадии производства выглядел кокаин, после обработки в лаборатории, которая располагалась в одном из самых неприступных мест в одном из устьев Амазонки.
Сердце Сантьяго зашлось в бешеном ритме, а мысли рассыпались, чтобы сфокусироваться на одном событии, случившемся два месяца назад. Именно тогда, на Вераса вышел человек, который преставился, как Крейг Шогерси.
Не успев опомниться, Сантьягу был усажен в черный джип. На таких любят разъезжать криминальные авторитеты и шишки из полиции. И уже в салоне автомобиля был представлен жетон ФБР и изложен нехитрый план, целью которого было только одно — отследить путь от лаборатории в джунглях, где производят кокаин, до его переправы через границу Бразилии.
За сотрудничество, Сантьягу и всей его семье пообещали американское гражданство и даже показали готовые документы, правда бедолага не знал английского, но бумаги произвели на него сильное впечатление, как и то, что в противном случае, его, из этой машины не выпустят живым. Он и сейчас жил по местным меркам довольно неплохо, а этот цирк с ФБР вполне мог быть проверкой.
Наркотой в районе заправлял страшный человек, который собственноручно вырезал целые семье острым, как бритва мачете. Его звали Марога. Садистские методы, на которые его благословили боссы по-крупнее, держали в страхе, буквально, всех. Полная безнаказанность позволяла ему вершить расправу даже над полицейскими, если те совали свои носы куда не надо.
Марога сам пришел к Сантьяго и предложил ему работать на хлипком катерке. Всего-то и стоило плавать к устью реки и забирать «товар». Тут даже охрана не требовалась. Каждая речная крыса десятой дорогой обходила все, что обозначено символом раздвоенного змеиного языка — Ассобио.
Но до таких деталей, как дорогой костюм на агенте, крутая тачка, удостоверение ФБР и пятеро белолицых американских рож, при «проверке» на верность не мог додуматься и Марога. Уж больно натурально все выглядело.
Верас сдался спустя месяц, предусмотрел все мелочи, вплоть до того, что жучки ему передали в абсолютно темном помещении, спрятав под камнем, в заброшенном доме.
Каким образом это всплыло оставалось только догадываться, но шутить с Американцем было чревато. И за меньшие «проступки», все кто переходили ему дорогу, попросту исчезали.
Сейчас Сантьяго догадывался, что он узнает по какому сценарию развивались события со теми несчастными. С обреченным видом, он оставил идею о побеге и безмолвно молился.
Господин Сомерсбри, наоборот, выглядел невероятно спокойным и как ни странно задумчивым. Молодого мужчину одолевали крайне печальные мысли, учитывая ситуацию и грядущее убийство.
Отстраняться от чужих эмоций, Габриэль научился еще в раннем юношестве, когда родители переживали крайне тяжелый развод. Богатая семья с завидной английской родословной всегда представлялась чуть ли не идеальной, пока не грянуло шокирующее расставание красивой пары — английского пэра и итальянской художницы. Пятнадцать лет брака комкали всякие надежды на большую, дружную семью, о которой Габриэль мечтал до сих пор.
Вот только род его занятий был весьма специфичен и исключал любую сентиментальность и мягкость, потому что жизнь молодого аристократа была посвящена великой цели, а сам он был лишь орудием в бесконечном процессе естественного отбора, в котором людская «глупость» была едва ли не главным инструментом.
Глупость, под руководством безответственности и скуки, толкала подростков и взрослых к тому, чтобы попробовать запретное. Хотя, разве что не с пеленок поступает информация о смертельной опасности наркотиков.
В этом плане Габриэль только сокрушенно качал головой. За плечами были нешуточные сомнения, внутренняя борьба с совестью и построение доводов, которые определили развитие мужчины, как личности. По своей природе он не был кровожадным, а чувство жалости едва не превратило тихого, не амбициозного мальчишку в изгоя.
Убийства десятков человек, которые не сдержали собственного слова, опять же из-за глупости, не шли ни в какое сравнением с количеством людей, которым мистер Сомерсбри оказывал помощь. Его частная организация занималась сбором, доставкой и перераспределением гуманитарных грузов.
Очень удобно было отмывать деньги, поступающие от продажи кокаина через анонимные пожертвования, которые привели дело Габриэля к процветанию, о котором он и не мог помыслить. В свои тридцать четыре он давно превзошел собственного отца — одного из богатейших людей Британии.
Хотя, вряд ли бы кто смог распознать в этом человеке богача. Одежда Габриэля была простой и практичной. Белая рубашка из тончайшей ткани, липла к телу, насквозь пропитанная потом из-за вечной амазонской духоты; брюки цвета хаки и добротные ботинки выдавали в нем человека, который знал, чему следует отдавать предпочтение, приезжая в джунгли.
А то, что их мрачная компания направляется именно туда, у Сантьяго не было никаких сомнений. Бросив полный ужаса взгляд на свой дом, мужчина понял, что к Англичанину подошел Марога. Перекинутый через плечо автомат и подобострастный взгляд головореза не сулили ничего хорошего семье Вераса. Махнув в сторону дома рукой и обведя его рукой, белый мужчина явно приказывал никого не выпускать, и не трогать. Это было хуже всего!
