Бремя любви - Кристи Агата (читать книги онлайн без txt) 📗
Он бросил взгляд на Ллевеллина.
– Вас это удивляет?
– Да.
– Почему?
– Просто жить, – по-моему, для вас этого маловато!
– Вы, конечно, правы. Сначала я не собирался здесь жить. Двоюродный дед оставил мне большое поместье.
Выглядело оно неважно. Но постепенно выправилось и стало процветать. Интересно. Меня зовут Ричард Уайлдинг.
Ллевеллин знал это имя: путешественник, писатель, человек разнообразных интересов, широко образованный во многих областях археология, антропология, энтомология. О сэре Ричарде Уайлдинге говорили, что нет предмета, которого бы он не знал, хотя он не претендовал на звание профессионала. Ко всем его достоинствам можно было добавить также скромность.
– Я о вас слышал, конечно, – сказал Ллевеллин. – И имел удовольствие прочесть некоторые ваши книги. Огромное удовольствие.
– А я, доктор Нокс, был на одном из ваших собраний, а именно в Олимпии полтора года назад.
Ллевеллин удивился.
– Удивлены? – насмешливо спросил Уайлдинг.
– Честно говоря, да. Любопытно, зачем вы приходили?
– Честно говоря, чтобы посмеяться.
– Это меня не удивляет.
– К тому же не раздражает, как я вижу.
– А почему это должно меня раздражать?
– Ну, вы же человек, и вы верите в свою миссию – так я полагаю.
Ллевеллин слегка улыбнулся.
– Что ж, ваше предположение верно.
Уайлдинг некоторое время помолчал, а потом сказал с обезоруживающей искренностью:
– Знаете, это просто необыкновенно, что мы так вот встретились. После вашего собрания мне очень захотелось с вами познакомиться.
– Но ведь это было нетрудно сделать?
– В известном смысле да. Это входило в ваши обязанности! Но мне хотелось встретиться с вами совсем в другой обстановке – так чтобы вы могли послать меня к дьяволу, если бы пожелали.
Ллевеллин опять улыбнулся.
– Ну, теперь как раз такие условия. Я больше не имею никаких обязательств.
Уайлдинг проницательно посмотрел на него.
– Интересно, это по причине здоровья или мировоззрения?
– Я бы сказал, это вопрос предназначения.
– Гм… не слишком ясно.
Собеседник не отвечал.
Уайлдинг стал собирать рисовальные принадлежности.
– Давайте объясню, как я попал к вам в Олимпию.
Поскольку я думаю, что вы не обидитесь на правду, ведь я не хочу вас обидеть. Я очень не любил – и сейчас не люблю – все эти собрания в Олимпии. Сказать вам не могу, как я не люблю массовые религиозные действа, управляемые через громкоговоритель. Это оскорбляет все мои чувства.
Он заметил, что Ллевеллин подавил усмешку.
– Вам кажется, что это смешно и слишком по-британски?
– О, я принимаю это как возможную точку зрения.
– Итак, я пошел посмеяться, как я уже сказал. Я подозревал, что буду оскорблен в лучших чувствах.
– А потом вы благословили это событие?
Вопрос был задан скорее в шутку, чем всерьез.
– Нет. Мои главные позиции не изменились. Мне не нравится, что Бога водрузили на коммерческий пьедестал.
– Даже коммерчески мыслящие люди в коммерческий век? Разве мы все приносим Богу плоды соответственно сезону? [7]
– Да, это так. Но меня поразило то, чего я совсем не ожидал, – ваша несомненная искренность.
Ллевеллин изумился.
– По-моему, это само собой разумеется.
– Теперь, когда я вас встретил, – да. Но ведь это могла быть и профессия, и только – уютная, хорошо оплачиваемая. У кого-то профессия политика, почему же не сделать своим ремеслом религию? У вас есть ораторские способности, безусловно есть, и вы могли бы добиться успеха, если бы сумели хорошо себя преподнести. Или если бы вас преподнесли. Я полагаю, второе?
Это был даже не вопрос. Ллевеллин серьезно согласился:
– Да, меня вывели на широкую дорогу.
– Денег не жалели?
– Не жалели.
– Это, знаете ли, меня интригует. После того как я видел вас и слышал. Как вы могли с этим примириться?
Он перекинул ремень складного мольберта через плечо.
– Не зайдете ли как-нибудь ко мне на ужин? Мне будет очень интересно с вами поговорить. Мой дом вон там.
Белая вилла с зелеными ставнями. Но если не хотите, так и скажите, не ищите причин для отказа.
Ллевеллин подумал и ответил:
– Я охотно зайду к вам.
– Отлично. Сегодня?
– Спасибо.
– В девять. Не передумайте!
И он зашагал вниз. Ллевеллин некоторое время смотрел ему вслед, потом продолжил свою прогулку.
– Так вам на виллу синьора сэра Уайлдинга?
Возница двухместной коляски-развалюхи проявил живой интерес. Его ветхий экипаж был весело расписан цветочками, а на шее лошади висели синие бусы. И лошадь, и коляска, и кучер были жизнерадостны и приветливы.
– Синьор сэр Уайлдинг очень симпатичный. Он здесь не чужой. Он один из нас. Дон Эстебаль, которому принадлежала вилла, был очень старый. Давал себя обманывать, целыми днями читал книги, и ему все время приходили новые книги. На вилле есть комнаты, уставленные книгами до потолка. Когда он умер, мы все думали – может, виллу продадут? Но приехал сэр Уайлдинг. Он бывал здесь мальчиком часто, потому что сестра дона Эстебаля была замужем за англичанином, и ее дети и дети ее детей всегда приезжали сюда на каникулы. Но после смерти дона Эстебаля имение перешло к сэру Уайлдингу, он переехал сюда жить, стал приводить все в порядок, потратил кучу денег. А потом началась война, и он уехал на много лет, но он говорил, что если его не убьют, то он вернется сюда – так и вышло. Два года назад приехал с новой женой и стал здесь жить.
– Так он женился дважды?
– Да. – Возница заговорщически понизил голос. – Его первая жена была плохая женщина. Красивая, да, но все время обманывала его с другими мужчинами – даже здесь на острове. Ему не следовало на ней жениться. Но во всем, что касается женщин, он неумный человек – слишком верит им.
И добавил, как бы извиняясь:
– Мужчина должен понимать, кому доверять, а сэр Уайлдинг не понимает. Ничего не знает о женщинах. Думаю, так и не узнает.
Глава 4
Хозяин виллы принимал Ллевеллина в низкой, узкой комнате, до потолка набитой книгами. Окна были открыты настежь, и откуда-то снизу доносилось нежное рокотание моря. Их бокалы стояли на столике возле окна.
Уайлдинг с радостью приветствовал его и извинился за отсутствие жены.
– Она мучается мигренями. Я надеялся, что здешняя мирная и тихая жизнь приведет к улучшению, но что-то не заметно. И врачи, кажется, не знают причины.
Ллевеллин выразил вежливое сочувствие.
– Она перенесла много горя, – сказал Уайлдинг. – Больше, чем может вынести девушка, а она была очень молода – да и сейчас тоже.
Видя выражение его лица, Ллевеллин мягко сказал:
– Вы ее очень любите.
Уайлдинг вздохнул.
– Слишком люблю – для моего счастья.
– А для ее?
– Никакая на свете любовь не возместит страданий, доставшихся на ее долю.
Он говорил горячо. Между ними уже установилась странная близость – в сущности, с первого момента знакомства. Несмотря на то, что у них не было ничего общего: национальность, воспитание, образ жизни, вера – все было различно, – они приняли друг друга без обычной сдержанности и соблюдения условностей. Как будто вдвоем выжили на необитаемом острове, а потом были долго разлучены. Они разговаривали легко и искренне, с детской простотой.
Потом пошли за стол. Ужин был превосходный, отлично сервированный, хотя непритязательный. От вина Ллевеллин отказался.
– Может, виски?
– Нет, спасибо, просто воду.
– У вас, простите, это принцип?
– Нет. Образ жизни, которому я больше не обязан следовать. Сейчас нет причин, по которым я не должен пить вино, просто я его не пью.
Поскольку гость произнес слово «сейчас» с ударением, Уайлдинг вскинул на него глаза. Заинтригованный, он открыл было рот, чтобы спросить, но сдержал себя и заговорил о посторонних вещах. Он был хорошим рассказчиком, с широким кругом тем. Он не только много путешествовал, бывал в разных частях земного шара, но имел дар все, что видел и испытал, живо представить слушателю.
7
Намек на эпизод из Библии, гл. 4, ст. 3.