Прокурор - Безуглов Анатолий Алексеевич (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
"Ловко подвел", - подумал про себя Самсонов.
Честно говоря, он не ожидал, что Лев Григорьевич согласится, и заранее радовался этому: в горячке последних дней приезжал поздно, так что хотел провести сегодняшний вечер дома с женой, которая жаловалась, что совершенно не видит мужа.
"Ну что ж, встряхнуться тоже не мешает", - решил он.
До селиванского леспромхоза было километров шестьдесят. Там и отличный лес, и озеро с карпами - все, что нужно для приема гостей такого ранга. Этим летом Самсонов там еще не был - запарка на заводе.
Машина выскочила на загородное шоссе.
- Давайте договоримся: все дела оставляем, как говорится, за бортом... - предложил Алексей Фомич.
- Какие дела, - сказал Бархатов. - О сыне думаю... Наперекор, наверное, чертенок сделает...
- Они теперь все такие, - кивнул согласно Чибисов. - А в чем у вас разногласия? - осторожно поинтересовался он.
- Говорю ему, подавай документы в инженерный вуз - ни в какую. Только в медицинский.
- А что, медицинский тоже не плохо, - заметил Чибисов.
- И престижно, - подтвердил Раупс.
- Он уже срезался в прошлом году, - сказал Бархатов.
- Как?! - поразился Чибисов. - И вы не смогли ничего сделать?
- Конкурс... - пожал плечами Лев Григорьевич. - А медицина, как вы догадываетесь, далеко за пределами сферы моего влияния...
- Ну, с вашим-то положением... - продолжал удивляться Чибисов.
- Мое положение... - усмехнулся Бархатов. - Это Москва, дорогой Алексей Фомич.
- Дети, дети... - вздохнул Чибисов. - Маленькие - малые заботы, вырастают - большие заботы. Только для них и живем. Трудишься в поте лица, думаешь, на пенсии отдохнешь. Ан нет. Внуки пойдут, о них забота...
- Еще неизвестно, где труднее - на производстве или дома, - сказал Самсонов. - У меня в прошлом году ушла на пенсию главный диспетчер. Встречаю на днях, интересуюсь, как отдыхается. И не спрашивайте, говорит, Глеб Артемьевич, света белого не вижу, на части разрываюсь. Как-никак пять внуков...
- Вот поэтому многие и не хотят на пенсию, - заметил Алексей Фомич.
- Не только, - сказал Бархатов. - Я вот смотрю на соседей-пенсионеров, и иной раз тоска берет: неужели и тебе это уготовано?
Так в разговорах незаметно пролетели шестьдесят километров.
В Селиванах их уже ждали. Когда машины остановились возле группы домиков на берегу озера, окруженного вековыми соснами, к ним подскочил парень лет двадцати пяти.
- Ну, Гена, принимай гостей! - начальственно произнес Чибисов, выбираясь из машины.
- А что, Алексей Фомич, - почтительно ответил тот, - у нас все готово... Какой будет регламент?
- Сейчас посоветуемся.
Председатель горисполкома подождал, пока остальные выйдут из "Волги" и разомнут после долгого сидения ноги. Затем обратился к Бархатову:
- Лев Григорьевич, сначала немного перекусим, а потом попаримся или?..
Бархатов удивленно поднял брови:
- Кто же ставит телегу впереди лошади?
- Верно, - повеселел отчего-то Алексей Фомич. - Банька - всему голова... Что больше уважаете - сауну или нашу, русскую?
- Можем и ту, и другую, - подсказал Гена.
- Ну ее, сауну, к шутам, - махнул рукой Бархатов. - Я патриот. Правда, если Альгис Янович как прибалт... Скандинав, можно сказать...
- Я - против сауны, - засмеялся Раупс. - И знаете почему? В Мюнхене сауна, в Париже - сауна, в Москве - сауна... Надоело...
...В предбаннике, покрытом толстым пушистым ковром, пахло распаренным деревом. Когда все разделись, выяснилось, что Раупс уже успел где-то сильно загореть. У Бархатова был заметный живот, а сам он, с круглыми плечами и руками, покрытыми рыжими кудряшками, походил на борца или тяжеловеса. У Чибисова была тощая нескладная фигура, а кожа изрядно дряблая. Самсонов сумел сохранить подтянутость и атлетическую стройность.
- Культуризмом занимаетесь? - спросил Раупс.
- Так он у нас иной раз выходит с заводской футбольной командой на поле! - ответил за Самсонова Чибисов.
- А как же директорский авторитет? - усмехнулся Альгис Янович.
- Повышается, если команда выиграет, - улыбнулся Алексей Фомич. Болельщики готовы на руках носить...
В парной чудодействовал банщик дядя Петя, как представил его Чибисов. Лет пятидесяти пяти, жилистый, он прежде всего развеял пар, методично размахивая березовым веником, начав от пола и беря все выше и выше.
- Баня любит равномерный жар, - пояснил он, когда Раупс поинтересовался, что такое делает банщик.
Затем все полезли на полок. Дядя Петя поддал шайку воды в печь. Помещение наполнилось ароматом послегрозового луга. Альгис Янович, у которого был до всего интерес, спросил, не секрет ли, от чего такой запах.
- Отчего же секрет, - ответил банщик, охаживая березовым веником Бархатова. - Кладешь в воду липовый цвет, ромашку, душицу, мяту... Ежели хочешь, чтобы особый дух был, медку пчелиного не пожалей...
Банщик был словоохотливый. Обрабатывая гостей одного за другим, попутно рассказывал о премудростях банного дела, о том, что мыло лучше не тереть на мочалку, а взбить отдельно пену; что вода, где замачивается веник, - наипервейшая штука для мытья головы, а чрезмерно поливать камни из шайки негоже: печь, как он выразился, "запурхивается и не может быстро прийти в себя".
Перейдя к массажу, дядя Петя прочел прямо-таки небольшую лекцию, достойную врача. Руки, по его словам, надо массировать от кистей до локтя - кровь, значит, поднимать. И ноги так же - от стопы вверх...
- Гаврилыч, - спросил Бархатов, когда банщик уверенно управлялся с его тучным телом, - ты случайно в Москве в Сандунах не бывал?
- А как же, бывал... Учился, можно сказать...
- Сразу почувствовал! Школа. Митина не знавал? Любимец "Спартака".
- Василия Семеныча! - с благоговением произнес банщик. - Ежели у меня, к примеру, какой-то разряд по этому делу, то Митин, считай, гроссмейстер среди банщиков был...
И они добрых полчаса вспоминали Василия Семеновича, его золотые руки.
После парной все ныряли в озеро, кроме Чибисова, который боялся разбередить свой радикулит. А затем были препровождены Геной в один из домиков, где ждал накрытый стол с закусками. Подавала им пожилая неразговорчивая женщина, как выяснилось - жена дяди Пети.
Когда закусили, жена банщика вошла в комнату с блюдом, на котором веером были разложены шампуры с кусками жареного, исходящего паром мяса.
- О! - воскликнул Альгис Янович. - Еще одно чудо!
- Как вы смотрите, дорогие москвичи, чтобы перейти на коньячок? спросил довольный Чибисов, берясь за бутылку с золотистой жидкостью. - К шашлычку? Тем более - армянский, марочный, ереванского разлива...
Никто, естественно, не отказался. Подняли рюмки за здоровье гостей, потом пили за хозяев, за будущее Зорянска, за мага и волшебника парилки дядю Петю... За столом вконец установилась непринужденная, веселая атмосфера. Все перешли на "ты".
- Ей-богу, Глеб Артемьевич, к таким, как ты, приятно приезжать, говорил Бархатов, блаженно откинувшись на спинку стула. - План у тебя в порядке, жилье строишь, о культуре заботишься...
- Мало строю, - поскромничал Самсонов. - Надо куда больше.
- Поможем, - кивнул Лев Григорьевич. - Кому-кому, а тебе фондов не пожалеем. И средств...
- С транспортом тоже худо, - продолжал директор завода.
- Пришли заявку. Найдем. Из резерва. Лично Бармина попрошу.
- Точно, - вступил в разговор Раупс. - Бармину доложим... Не много у нас таких руководителей... И у начальства на виду, и рабочий коллектив уважает тебя. А то, что в футбол играешь, мне, например, нравится... Знаешь, Глеб Артемьевич, некоторые ведь думают, мол, футбол - это чуть ли не детская забава, игра, одним словом... А я считаю, что футбол - это политика! Да! Большая политика! Ты себе даже представить не можешь, что будет твориться 13 сентября 1998 года.
Самсонов начал лихорадочно вспоминать, какой юбилей ожидается в 1998 году, но в это самое время ему на выручку пришел Чибисов. Перегнувшись через стол с наполненной рюмкой в руке, он спросил:
