Любитель сладких девочек - Романова Галина Владимировна (книги без сокращений .txt) 📗
– Ты ходила куда-нибудь сегодня? – спросил он как-то слишком уж походя, громыхая крышками кастрюлей и сковородок.
– Нет! – поспешно ответила Маша и следом за ним, в точности повторяя его движения, принялась судорожно одеваться.
Господи! Зачем она соврала? Что стоило сказать ему правду? В ней ведь не было ничего постыдного или запретного. Тогда почему? Боялась лишних вопросов? Можно было бы на них и не отвечать, уклониться в конце концов. А вот взяла и соврала. Дура! Трижды дура! Прав был Володя, обозвав ее так перед своим исчезновением. Зачем начинать с вранья? Зачем? Маленькая ложь, как известно, рождает большие подозрения. А если он видел, как она возвращалась? Если приехал задолго до того, как она вошла в дом и… Нет, она определенно свихнулась, раз ее поганый язык вывернул этот лживый пируэт из двух согласных и одной гласной.
Маша подлетела к нему, почти силой выдернула из его рук поварешку и сдвинула сковородку на огонь.
– Я сейчас, – засуетилась она, старательно пряча глаза. – Ты пока обещанные продукты неси. Будем разбирать, что там у тебя есть вкусненького…
Володя излишне громко стукнул дверью о притолоку, выходя на улицу. Не хотел ведь сердиться, заранее зная, что это ничего не изменит, а вот поди ж ты.
Зачем она соврала? Разве так трудно было сказать ему, что уходила? Что таит в себе ее ложь? Какой такой секрет в этой ее прогулке?.. Идиотка чертова! Сама не ведает, что творит. Или ведает?.. И так все сложно, без пол-литра, как говорится, не распутать, надо было все еще сильнее усложнить!
Он с еще большей злостью захлопнул багажник, подхватил два огромных пакета с продуктами и пошел в дом. Прежде чем предстать перед ней, он пару минут помешкал. Нельзя, чтобы она догадалась, что он догадался. Никак нельзя подавать вида, а то начнется все снова-здорово, а ему и без того тошно. Вот ведь послал ему господь избавление! Кто бы мог подумать, что так вляпается…
Он тихо прикрыл за собой дверь в комнату. Так тихо, что Маша не услышала его. Она стояла, замерев у плиты, и судорожно сжимала ручку огромной ложки. Спина ее натянулась тетивой. Голова с кое-как приглаженными волосами была повернута чуть вбок, и ему хорошо был виден ее профиль.
Какому идиоту пришла в голову мысль сказать, что она лишена привлекательности? Девочка даже больше чем хорошенькая. Так мало этому идиоту было ей об этом сказать, надо было сказанное застолбить в ее мозгах. Отсюда и масса комплексов. И не в этом ли причина ее скрытой агрессивности? А что? Чем не повод для такого диагноза, а его он самолично прочел на днях.
Избавиться ей от всего этого было парой пустяков. Немного усилий рядом живущих, и все – комплексов как не бывало. Но уж он-то точно не станет этого делать. Ни за что! Потому что он удачливый, лживый, гадкий и подлый! Таким его считают, таким он и останется в их мнении. А что касается его собственного мнения… то оно никого, ну совсем никого не касается. Так-то вот, господа присяжные заседатели.
– Маш, – позвал он и невольно поморщился от того, что снова напугал ее – она вздрогнула, ложка выпала из ослабевших пальцев и загрохотала по голым доскам пола. – Давай разбирать сумки. Там фрукты, тортик, мясо. Мяса хочу. Ты сумеешь его приготовить?
– Я много чего сумею, – с неожиданной грустью в голосе ответила она. – Было бы оценено…
Ужин, приготовленный супругой, Володя оценил. Мало того, что фаршированные черносливом телячьи антрекоты были умопомрачительно вкусны, так Маша еще ухитрилась так красиво сервировать стол, что, усаживаясь за него, он пожалел, что не в смокинге.
– Умница, – чмокнув жену в щеку, он принялся собирать грязную посуду. – Все было очень, очень… Ты, Маша, вообще женщина на все сто.
– Ага, – печально кивнула она в ответ, поставив локти на стол и укладывая подбородок в ладошки. – Кабы не моя особенность всегда оказываться не в том месте и не в то время.
– Ну как же так? Все как раз наоборот, дорогая. – Ему очень не хотелось, чтобы она уловила в его словах какой-то тайный подтекст, видит бог, он очень старался, но упрямое ехидство просто распирало его изнутри. – Ты просто умница, что спустилась во двор в тот день и именно в то время к своей машине. Представляешь, что было бы, не уйди ты из дома?
– Что? – Маша настороженно посмотрела в его сторону, силясь понять, куда он клонит.
– Тебя просто-напросто убрали бы, как свидетеля убийства, и все!
– Почему?
– Да потому что к убийству, если оно не совершено в состоянии аффекта, нужно очень долго и тщательно готовиться. Нужно было все спланировать. А для этого необходимо было по меньшей мере знать, в какое время твой супруг обычно принимает ванну. Он ведь всегда принимал ванну в одно и то же время, не так ли? – Нет, он все-таки не сумел справиться с голосовыми модуляциями, и вопрос его получился донельзя переполненным сарказмом.
Но Маша, казалось, этого не заметила. Она как-то вся сжалась, превратившись из высокой женщины в крохотный растрепанный комочек, обхватила себя руками и часто-часто замотала головой в разные стороны.
– Нет, нет, он мог принимать ванну до пяти раз на день! Как трахнет в подсобке какую-нибудь продавщицу или кладовщицу, так приезжает домой мыться. Представляешь, какая мразь?! Он был помешан на чистоте, сволочь… – Маша глубоко и протяжно вздохнула. – Я ведь говорила, что у него был цех по производству газированной воды? Кажется, говорила… Так еще имелась пара магазинов и целая сеть торговых палаток. И везде, представляешь, везде торговали женщины. И ни одна, ни одна не прошла мимо него. А как же иначе? Может быть, кто-то следил за ним. Давно… Были ведь и обманутые мужья, и юноши, потерявшие возлюбленных из-за его кобелиной сущности. Я так следователю и сказала тогда. Он меня пожалел и даже подписки о невыезде не взял с меня. И я сбежала.
– Как же так… я в том смысле, что нашла в себе силы на сборы, билеты и все такое. – Володя вернулся за стол и, сидя теперь напротив Маши, пристально смотрел ей в лицо.
– Мать… Это все она придумала с отъездом… Мне ведь начали звонить, приходить, угрожать. Кто-то рыдал по безвременно ушедшему. Какая-то девочка кричала, что я убила отца ее ребенка. Это был… это был такой кошмар, Володя… Тебе очень трудно меня понять, потому что я выходила замуж по любви…
Оп-па! Вот тебе и десерт, Вова!
Он подивился холоду, который мгновенно камнем упал в желудок и ударил в голову при последних ее словах.
С чего это ты так разволновался? Ты же подлый, гадкий и лживый! Плевать тебе на всю эту дребедень! А все же, елки, все же… По любви, значит, мать твою! А с ним, значит, по обстоятельствам! А как же еще? Она его и в глаза прежде не видела, и знать не знала, что такой-то и такой-то месит ногами снег рядом с ней…
Что-то он разошелся нынче не на шутку. Надо бы тормознуть. Ну любила и любила. Ему-то что с того? Его интерес вообще совсем в другой плоскости…
– С чего ты решила, что мне тебя так уж трудно понять? – с излишне простецкой улыбкой выдавил он из себя. – Я ведь тоже женился по любви. И обожал свою Катьку. Да что мне тебе рассказывать, ты сама знаешь обо всем…
Она поняла, на что он намекает. Тогда в полусне он принял ее за погибшую жену, привлек к себе и даже пытался ласкать. И если бы она так отчаянно не упиралась руками в край дивана, кто знает, что могло бы быть дальше. И это все понятно. Не любить такое совершенство мог разве что слепой. Но ей-то зачем обо всем этом знать? И главное, с чего это вдруг он завел с ней разговор о ее муже? О том, что убийство всегда тщательно планируется и… О боже, нет! Что он имел в виду, когда говорил об этом? Со знанием дела и… Что ее собирается спровадить на тот свет так же, как и свою горячо любимую Катеньку? Но тогда для начала ее нужно посадить за руль автомобиля. А она ни в жизнь не усядется за руль той расхристанной «Нивы», на которой он приехал. Хотя способов отправить человека на тот свет множество. Нужно только очень тщательно обдумать и подготовить все необходимое. Так, кажется, он говорил. Ну-ну, посмотрим. То есть, как это обычно говорят: поживем – увидим. А что не увидим, о том догадаемся.
