Магия успеха - Разумовский Феликс (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
— Мне завтра никак. — Прохоров лениво сбил доллары в пачку и, не считая, зажал в кулаке. — Дело у меня намечается. Мать болеет, деньги нужны.
— Штука баксов за вечер тебя не устраивает? — Морозов с интересом, будто впервые увидел, посмотрел на Серегу, и тот утвердительно кивнул:
— Конечно, так мне вопрос не решить. Нужно тысяч двадцать, сразу.
— Значит, тысяч двадцать сразу? — Морозов нехорошо усмехнулся, и в его голосе появился металл. — Не слишком ли круто для начала? По Сеньке ли шапка? — Однако, переглянувшись с Лысым, он вдруг смягчился. — Ну ладно. Завтра напишем бумагу, оговорим условия и проценты. Будут тебе двадцать тонн, только запомни, — Морозов придвинулся к Сереге и улыбнулся по-настоящему страшно, — должок отрабатывать придется. По полной программе. Ясно?
— Яснее некуда. — Прохоров почесал зудевшую спину и, попрощавшись, двинулся в раздевалку. Коллеги по искусству вышибания мозгов косились на него с завистью везет же гадам!
Да только чем выше взлетишь, тем больнее приземляться. Косились все, кроме одного, получившего в бою нокаут. Тот блевал желчью у унитаза.
Пребывание в углу Серегиному костюму на пользу не пошло. Особенно досталось штанам — прямо как из жопы, а на ширинке подозрительные пятна, наводящие на мысль о любви в положении стоя. Да и сам Серега выглядел не очень: ухо как у Козодоева из «Бриллиантовой руки», нос перекошен на сторону, а под глазом бланш в пол-лица. Никакая, к чертям, терапия не поможет! Плюс запах пота, засохшей грязи и невысморканной крови. Словом, если верить глупости, что мужчина должен отдавать козлом, то Прохоров тянул на супермена.
Когда он отчалил из «Занзибара», было уже половина второго ночи. Жутко хотелось пить, залезть под упругие струи душа, а главное — без приключений перемахнуть Неву, чтобы еще разок узреть тарантула на Женином бедре. Плевать, что рожа разбита, шрамы украшают мужчину. Вонюч и грязен? Ничего, пот не позор, смывается легко. Важно, что женщина просит и ждет. Ночью, конечно, торт лучше есть дуэтом.
«Предлог что надо». Без происшествий форсировав Неву, Тормоз сбросил скорость и в близлежащих «ночниках» попробовал слить баксы. Не тут-то было. Иметь с ним дело не пожелал решительно никто, и, плюнув на бздиловатых торгашей, он двинул на вокзал, поближе к трудовому народу. Натурально трудовому, — сутенеры искали, проститутки давали, а менты поганые бдели. В доле, конечно, но держались нейтрально и с достоинством. Светились огни таксярника, кто-то громко и матерно пел, а в воздухе бензиновая вонь мешалась с гарью шашлыков — не ахти каких, из всего, что шевелится.
— Возьму по двадцатке. — Хачик в ларьке и внимания не обратил на прохоровскую внешность, зато с пристрастием рассмотрел стобаксовую — похрустел, пошуршал и, разглядев на свет, отмусолил деревянные. — Мамой клянусь, к зиме вырастет до полтинника.
Серега о будущем не загадывал. Тут же, у киоска, опрокинув в себя коробку томатного сока, он ощутил, что жизнь прекрасна, приобрел шикарный, в двадцать пять стволов, букет роз и на крыльях страсти полетел по опустевшим улицам. Дважды от прилива чувств и мочи он делал остановки и, обильно орошая придорожные столбы, представлял себе Женю в постели — волнующую, страстную, с этим загадочным насекомым на упругом бедре. Однако уже в районе Автово на него накатила зевота, и он стал подумывать просто о постели, без всяких там татуированных баб с плотными ляжками. Положить гудящую голову на подушку, вытянуть усталые ноги и спать, спать, спать. И чтобы никто в ухо не сопел…
А не послать ли на хрен эту романтику? Тормоз совсем уж было намылился домой, но, представив Женины глаза, ее низкий, бархатный голос, вдруг почувствовал себя последним гадом: девушка не спит, томится, слюной над тортом истекает, а может и не только слюной, а тут такой облом!
Только переживал он напрасно.
— Что, бандитская пуля? — Женя критически осмотрела его со всех сторон и, потянув носом воздух, округлила глаза. — Тебя пытали?
Она отнюдь не выглядела томящейся в истоме: глаза в усмешке, челка в бигуди, на кухне хохот и веселенькая музыка — там шли диснеевские мультики про котов. Еще оттуда доносились ароматы кофе и свежевзрезанного шоколадно-бисквитного торта.
— Нет, поскользнулся на арбузной корке. — Тормоз вытащил из-за спины букет и неуклюже, словно веник, протянул хозяйке. — Шанхайский сюрприз.
Ему вдруг стало чертовски неловко: какого хрена он приперся среди ночи к едва знакомой телке? Сонный, с разбитой мордой, в обтрюханных штанах — а все туда же! Гребарь грозный, Бельмондо, Ален Делон херов!
— Ой, спасибо. — Женя прижала розы к полуголой груди и, глянув на Серегины носки, еще недавно девственно чистые, поманила его в ванную. — Вот тебе полотенце, вот мыло, гель, шампунь на полочке. В общем, будь как дома. Бельишко кинь в машину, только кнопочки не нажимай, я сама. — И, зарывшись носом в лепестки роз, она прикрыла за собою дверь.
«Ну ты у меня и повеселишься сегодня. — Обнаружив в кране горячую воду. Тормоз мгновенно разоблачился и, забравшись под душ, принялся с наслаждением намыливаться. — Я тебе покажу, блин, бандитскую пулю. Вот как засажу по самые волосатые…» Намывшись до покраснения членов, он яростно вытерся и, обмотавшись полотенцем, вышел из ванной — здоровый, как лось, с обширным кровоподтеком на мускулистом торсе. Пусть все видят, что ранен в честном бою, а то «бандитская пуля», «тебя пытали?». А хоть бы и пытали, — кремень, гранит, свирепый самец, каких нынче мало.
— С легким паром. — Женя с интересом взглянула на Серегины раны, включила электрочайник а потянулась к аптечке. — Ну что, йодную сеточку? — Она художественно разрисовала Прохорову бок, отрезала торта и потрепала пациента по плечу. — Жить будешь. Чай, кофе?
— Все равно. — Тормоз вдруг с горечью понял. что рот у него открывается с трудом — чайную ложку не пропихнуть, не говоря уж о ее содержимом. Выцедив без вкуса полчашки чаю, он выжидательно глянул на хозяйку. — Спасибо. Не пора ли на боковую?
— Иди, иди, раз натура требует. — Лукаво прищурившись, она повела гостя в спальню и ловко сдернула с кровати покрывало. — Ложись на бочок, вытяни ножки, разложи ушки по подушке, а я сейчас, постираю только. — Загадочно улыбнулась и, шлепнув Тормоза по полотенцу, направилась в ванную.
