Тарантелла, или Танцы с пауками - Дубчак Анна Васильевна (книги онлайн полностью TXT) 📗
– Это не мое письмо… Ты что-то напутала.
Наталия взглянула на конверт: это был не тот конверт. К тому же он был запечатанным. Она вскрыла его, достала сложенный пополам листок и быстро пробежала по нему глазами: «Уезжайте немедленно. Теперь Ваша очередь».
Она протянула письмо Логинову:
– Игорь, что бы это значило?
– А где ты только что была?
– У Ошеровых. Но письмо могло пролежать в кармане и день, и два… Мне страшно…
– Тогда я тебя увезу отсюда… Может, хотя бы на этот раз ты по-настоящему испугаешься и уедешь…
– Но что значит «Ваша очередь»?
– А ты что, маленькая? Не понимаешь? Смотри, когда поймешь, поздно будет… Пойдем отсюда… Здесь кошками пахнет…
Они довольно долго блуждали по поселку, проваливаясь в снег и чертыхаясь, пока наконец не услышали музыку.
– Здесь что, поблизости клуб?
– Вообще-то нет… Может, просто люди отдыхают… Кстати, вы там расслабляетесь, а кто работать-то будет? Надеюсь, ты ничего не рассказал им про Ванеева?
– Рассказал, – сказал Логинов и вздохнул. – Можешь меня, конечно, прибить, но ведь это же так важно…
Она остановилась и, с трудом сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину, сжала кулаки:
– Да как ты посмел? Я же тебя просила! Это моя работа. Это я ездила в город и искала прокат… Почему ты вечно ставишь меня в идиотское положение? И что они сделали с Ванеевым?
– Арестовали его. – Логинов отвернулся, чтобы не видеть лица взбешенной Наталии. Чувство долга вновь взяло верх над его любовью к этой неспокойной женщине.
– Негодяй! Не хочу тебя видеть… Ты же мне все испортил… Понимаешь ты или нет?
– Сейчас с ним разбираются… Ты можешь назвать адрес того пункта проката, где он брал эти костюмы?
– Может, тебе и ключи от дома, где улики лежат? Прошелся своими грубыми сапожищами по моему расследованию, все испортил, взял не того, кого надо было… И зачем я, дура, только тебе все рассказала?
– Да успокойся ты на самом-то деле…
– Я ненавижу тебя, твою упертость, никому не нужную принципиальность, отсутствие элементарного желания как-то улучшить свою жизнь, обеспечить свою любимую женщину, наконец… Для тебя существует только удовлетворение собственных амбиций, и все. А для меня существует весь мир, большой и светлый, как Елисейские поля, и сложный, как философия Бунюэля… Что ты вообще знаешь о жизни? Видел ли ты эту самую жизнь иначе, чем посредством трупных пятен, отпечатков пальцев и запахов разлагающихся трупов? Ты ограничен, как оконная рама.
Так, неиствуя по поводу того, что ей испортили весь ход расследования, и понимая, что ей теперь делать в Вязовке в принципе нечего, поскольку инициатива ускользнула из рук и довести дело до конца ей просто не дадут в силу определенных причин, она вышла в сопровождении онемевшего от всего услышанного Логинова… к ферме.
Остановилась и замолкла на полуслове. Откуда-то, со стороны молочного склада или даже дальше, доносилась музыка. И настолько знакомая, что Наталию бросило в жар.
– Тарантелла! – крикнула она. – Там кто-то пляшет тарантеллу… Пойдем скорее… Это же ферма, где нашли Ларису Ванееву… Смотри, видишь сторожа? Он, скотина, опять спит… пьяный… Боже, посмотри, что тут…
Она забежала за молочный склад и нетвердой от страха походкой подошла к двери, ведущей в какой-то большой сарай, ярко освещенный изнутри. Там, в центре сарая, на соломе лежала женщина в красной юбке и белой блузке… Голова ее была запрокинута, под расстегнутой блузкой на груди блестели капли пота… Влажными были и волосы, разметавшиеся по соломе… Раскинутые руки, разведенные в стороны ноги, задравшаяся юбка, открывающая взгляду стройные, обтянутые белыми чулками бедра…
– Это Люся… – Наталия бросилась к ней и взяла ее руку в свою. – Игорь, она мертва… Мы опоздали…
Логинов подошел к стоящему здесь же, на соломе, магнитофону, из которого доносилась эта невозмутимая и искрящаяся весельем, несмотря на весь трагизм ситуации, тарантелла. Нажал на клавишу – музыка прекратилась. И наступила жуткая тишина, лишь прерываемая завыванием ветра да шелестящими и какими-то утробными звуками, доносящимися из расположенного в нескольких метрах коровника.
Все в доме спали, когда Логинов внес в дом Люсю. Наталия несла магнитофон, предусмотрительно надев перчатки.
Ведерникова с Селезневым разбудили.
Они были в шоке, когда увидели лежащую на диване в гостиной, мокрую от растаявшего снега мертвую Люсю. В волосах ее белели еще не успевшие растаять снежинки.
– Надо срочно выяснить, кому принадлежит этот магнитофон, снять отпечатки пальцев с него и, конечно, с кассеты… Дальше: узнать, где была произведена запись тарантеллы, то есть той музыки, под которую умирала Люся… А я должна срочно ехать в райцентр, чтобы поговорить с Ванеевым… Вы его уже допрашивали?
– Допрашивали… – сказал Селезнев. – Но он все отрицает. И то, что брал костюмы в прокате и, само собой, что убил собственную жену…
– Так вы устроите мне с ним встречу? По-моему, я имею на это право… – Она смерила презрительным взглядом троих мужчин и отвернулась, чтобы они не смогли увидеть ее слез.
– Да, конечно… Если хочешь, мы можем поехать туда прямо сейчас…
Это сказал Селезнев. Наталия, несмотря на волнение, успела заметить, что Толик, этот молчун, про которых еще говорят «себе на уме», последнее время смотрел на нее как-то странно, ловил ее взгляд, словно хотел ей что-то сказать, но не смел. «Уж не влюбился ли он в меня?» – подумала она с разочарованием. Ее всегда поражала чисто мужская черта думать о сексе в то время, когда надо решать вопросы жизни и смерти. Мужчины менее щепетильны в этом вопросе. Они, как ей казалось, могут разложить женщину и на минном поле под пулями, лишь бы удовлетворить свою страсть. «А чем я их лучше?» – сразу же одернула она саму себя, вспоминая не очень-то приличные эпизоды из собственной жизни.
– Неужели ты хочешь выехать сейчас, в ночь?
– Да. И повезу с собой Люсю. Пусть сделают вскрытие, пусть будет все, как положено… Мы должны поймать этого маньяка, помешанного на итальянской музыке… Кстати, а вам не помешало бы здесь опросить всех жителей на предмет этой музыки (где и когда они ее слышали), кто из них хотя бы раз побывал в Италии или просто увлечен этой страной… Мало ли что, бзик с детства, например… Кассету давайте быстро перепишем, потому что магнитофон с настоящей кассетой мы тоже возьмем с собой… Кстати, Аржанухин не появлялся?
– Нет.
– А жаль, потому что у меня есть план…
Они выехали с Селезневым на ее «форде». Наталия – за рулем, Толик – рядом, а сзади, прикрытая пледом, лежала Люся, вернее, ее безжизненное тело, которое постоянно сползало вниз, и им приходилось останавливаться, чтобы поправить его.
– Она остынет и закостенеет… Уложи ее так, чтобы она лежала прямо…
Представив, как отреагирует Валентин на известие о смерти своей подружки, Наталии стало не по себе.
Они ехали не спеша, освещая дорогу светом фар. И почти не разговаривали. Пока Наталия не сказала:
– Толик, по-моему, ты хочешь мне что-то сказать…
– Я? Ну в общем-то да… Понимаешь, Ведерников уже где-то раньше видел Ванеева…
– Это неудивительно, поскольку Ванеев – довольно известная фигура даже в городе… Его прочат на место губернатора… И вы своим арестом…
– Не арестом, а задержанием…
– Хорошо, задержанием можете поломать ему всю карьеру… – Наталия везла Ванееву те деньги, что он дал ей за то, что она найдет убийцу его жены. Но его арестовали, а это значит, что она не справилась со своей задачей, и должна эти деньги вернуть… Наталия уже чувствовала, что Селезнев сейчас будет не объясняться ей в любви, как она боялась, а попытается внушить ей мысль, что убийца именно Ванеев, а не кто иной…
Но она ошиблась.
– Так вот… Речь пойдет, кстати, не о Ванееве… Я встретил здесь еще одного человека, показавшегося мне знакомым…