И буду век ему верна? - Полякова Татьяна Викторовна (версия книг .TXT) 📗
Я проснулась под утро, Стаса рядом не было.
– Стас, – позвала я, он не ответил. Я зажгла свет, торопливо оделась, взглянула на часы: без двадцати пять. Где он может быть? – Стас, – вновь позвала я, подошла к окну. «БМВ» припаркован у калитки. На кухне горел свет, но Стаса и здесь не было. В доме стояла гулкая тишина, собственные шаги меня пугали. Входная дверь не заперта. Кутаясь в шаль, я вышла из дома, свернула за угол. Дверь в подвал открыта. Что мог делать Стас в подвале в пять часов утра?
Я спускаюсь по ступенькам и вижу Стаса. Он стоит возле стены, странно, по-звериному держа голову, точно принюхиваясь. Возле ног фонарь, инструменты и битые кирпичи. Он разглядывает что-то у своих ног и меня не видит.
– Стас, – зову я. Он оборачивается, идет ко мне.
– Ты чего не спишь? Бродишь раздетая. Хочешь простудиться?
– Что ты здесь делал?
– Так. Кое-что хотел выяснить.
Мы возвращаемся в дом.
– Чаю выпьешь? – спрашивает он.
– Что ты хотел выяснить?
– Ерунда. Не забивай голову.
– Стас, пожалуйста, скажи мне, что ты делал в подвале? Мы для этого сюда приехали?
– Ладно. Я кое-что искал.
– Что?
– Одну вещь, которая мне нужна. Я ее не нашел. Теперь все?
– Давно ты ищешь эту вещь?
– Кончай болтать, лучше обними меня. Губы у тебя холодные, но очень сладкие.
Через два дня мы вновь едем на дачу. Думаю, с того момента, как погиб Вадим, Стас не раз там бывал. Я гоню эту мысль прочь, улыбаюсь, но все-таки спрашиваю:
– Опять будешь свою таинственную вещь искать?
Он смотрит на меня, долго смотрит. Взгляд тяжелый.
– Возможно. И что?
– Может быть, ты скажешь, что ищешь, вдруг я тебе помогу?
– А ты не догадываешься? Я ведь тебе говорил, у Вадима на меня кое-что было…
– Я все сожгла, – произношу я медленно, отводя взгляд.
– Сожгла?
– Пакет был в банковской ячейке, на мое имя.
– Интересно. Ну и что было в пакете?
– Бумаги. По крайней мере, горели они хорошо.
– И ты в них не заглянула?
– Нет.
– Я должен в это поверить? – Я молчу. – Женщины на редкость любопытны, разве нет? – говорит он.
– Я знаю о тебе все, что хочу знать. Главное, ты меня любишь, а я люблю тебя.
– Отлично. Тогда с чего ты взяла, что бумаги те самые?
– Что еще там могло быть?
– Не хитри со мной, Принцеска.
– Тебе не о чем беспокоиться. Я все сожгла.
– Как думаешь, почему он оставил пакет тебе? – помедлив, спросил Стас.
– Не знаю.
– Ладно. Забудем об этом.
Но он не забыл. Он все чаще задумывается, глядя как будто внутрь себя. Я беру его за руку, словно стараясь удержать. Я еще надеюсь. Надеюсь, что он мне скажет. Я не выдерживаю первой. Мы смотрим телевизор, я наблюдаю за бессмысленным для меня движением на экране и вдруг произношу:
– Вадим зачем-то купил дом в деревне и оставил его мне. Адвокат сказал.
– Зачем Вадиму дом в деревне? – хмурится Стас.
Я смотрю в его глаза и мысленно повторяю: «Скажи мне, скажи…»
– Ты меня любишь? – спрашиваю я.
– Конечно.
Он обнимает меня, прижимает к себе. На следующий день, ближе к вечеру, он говорит:
– Нашел я эту деревню на карте. Час езды отсюда. Посмотрим наследство?
Я киваю.
Уже в машине я заглянула в сумку, мобильного в боковом кармане нет.
– Я мобильный забыла.
– Да? Я тоже.
– Может, вернемся?
– Зачем тебе мобильный? – удивляется Стас.
В деревушке всего семь домов, большинство из них стоит с закрытыми ставнями, дачный сезон кончился.
– Номер дома помнишь? – спрашивает Стас.
– Третий.
На почтовом ящике краской выведена фамилия бывших владельцев «Каратаевы». Оставив машину возле крыльца, Стас прошелся по деревне. Я достаю ключ из конверта и отпираю замок. В доме очень холодно. Я сижу на стареньком диване, оглядываюсь. Обыкновенный деревенский пятистенок, кухня, передняя. Мебель, свезенная сюда за ненадобностью. Возвращается Стас.
– Мне здесь нравится. Останемся ночевать?
– Холодно.
– Со мной тебе станет жарко.
Он обнимает меня, ищет мои губы, а я думаю: «Никто не знает, что мы здесь». Но через мгновение я рвусь ему навстречу и ни о чем не жалею. Потом мы тихо лежим в темноте, прислушиваясь к дыханию друг друга. У меня ровное дыхание, замедленное, у меня безвольные руки. Стас лежит сосредоточенный и ждет, когда я усну. Слабо шевельнулся, поцеловал меня, замер, приглядываясь. Легко поднялся. Он двигается почти бесшумно, но я слышу его шаги. Слышу, как он ходит по дому, как открывает люк подпола в кухне, как спускается вниз. Я лежу на спине, таращусь в потолок и стискиваю рот рукой. А когда глухие удары там внизу стихают, встаю, одеваюсь и иду в кухню. Сажусь на широкую скамью за столом и жду Стаса. Он поднимается по ступенькам из подпола. Сначала я вижу затылок, потом спину, потом «дипломат» в его руке. Стас оборачивается, губы кривятся в усмешке.
– Подслушиваешь, подглядываешь, хорошая девочка?
Он пнул ногой крышку люка, она с грохотом захлопнулась, и я вздрогнула.
– Ты это искал? – спрашиваю я, кивнув на «дипломат». – Что там? Деньги?
Он смеется.
– Старые газеты, которыми можно растапливать печь. Развел меня твой муженек… в дураках оставил.
Он садится за стол, отпихнув ногой «дипломат».
– Значит, все-таки деньги, – тихо говорю я.
– Дура ты, Принцеска… деньги… Миллион долларов США. Классно звучит, а?
Я опять подумала: никто не знает, где я. Кто будет искать меня здесь, кому это придет в голову? Агатка решит, что мы сбежали. И будет ждать весточки, долго будет ждать, может, всю жизнь. Я смотрю на свои руки, они двигаются по столу, словно плетут кружево. Вздрагивают, замирают и снова двигаются.
– Ты убьешь меня? – спрашиваю я, Стас усмехается.
– Ты даже не представляешь, как мне не хочется этого делать. – Я киваю, а он качает головой. – Мотать отсюда надо, осточертел мне этот городишко. Муженек твой меня за яйца держал, я думал, избавлюсь от него и заживу распрекрасно на его деньги. Теперь отбывать придется налегке. Накрылась мечта.
Он поднимается, зачерпывает ковшом воду из ведра, долго пьет, стоя ко мне спиной, а я вспоминаю письмо Вадима. Из всех углов медленно накатывает ужас, холодя спину, а в груди печет и больно. Я могла позвонить Агатке, я могла остаться дома. Мне вдруг становится смешно: если бы мы были не в глухой деревушке, а в городе, я закричала бы «Помогите!» и бросилась к людям, а потом смотрела бы, как Стаса сажают в машину с наручниками на руках? Нет. Я бы так же молча сидела, как сейчас. Я стискиваю зубы и говорю:
– Наверное, если быстро, то не очень больно.
Стас смотрит на меня долго, может, минуту, может, две, подходит, заглядывает в глаза. Как он меня убьет? И тут я понимаю. Конечно. Даже Агатка поверит, что я не выдержала… Однажды кто-нибудь заберется в пустой дом и найдет меня… Я сглатываю ком в горле, смотрю в глаза Стаса, темные-темные, а он вдруг начинает смеяться:
– Поняла, Принцеска, вижу, что поняла. Ты умненькая.
Горло сдавливает, словно на шее уже стянута петля. Я отвожу взгляд. Если глаза – зеркало души, какая у тебя душа, Стас? Я представила, что будет дальше, вновь стиснула зубы. Помоги мне, помоги мне, помоги… Голос пробивается с трудом, хриплый, не мой.
– Я боюсь, – говорю я.
Стас качает головой.
