Вердикт двенадцати (сборник) - Нокс Рональд (книги полностью txt) 📗
Глава 14
ПРОГУЛКА
У крыльца «Бремени зол» стоит трактирная скамейка — иначе ее не назовешь. В идеале на ней полагалось бы восседать старикану в белой блузе, потягивать сидр и курить длинную трубку. Будь здесь по-настоящему передовая гостиница, такого старика непременно бы наняли за поденную плату. Сейчас, ярким июньским утром, роль рекламы, не столь удачной, но все же вполне добротной, исполняла Анджела; когда ее муж вернулся от галантерейщика, она сидела на этой скамейке и вязала — милая, старомодная картина, слегка подпорченная тем, что за работой Анджела насвистывала.
— Ну что, купил? — спросила она.
— Купил, и как будто бы выгодно. Меня заверили, что качество превосходное, второго такого платка мне-де в жизни не сыскать. А точнее, второй полудюжины. Оригинальность — вот их главное достоинство. Даже тебе, Анджела, трудновато будет потерять их в стирке.
— А как мистер Симмонс? — спросила Анджела, понизив голос.
Бридон осторожно огляделся по сторонам. Однако Анджела выбирала место с умом, она знала, что публичность — наилучшая гарантия конфиденциальности. На открытой площадке перед гостиницей — да никому в голову не придет, что люди говорят не о пустяках. Бридон поделился своей озабоченностью и тревогой, четко, не оставляя места сомнениям, описал странные поступки галантерейщика.
— Да, — сказала Анджела, когда он закончил, — ты правильно сделал, что не стал приставать к нему с расспросами. Только страху нагнал бы, и все. Похоже, ты не больно-то ловок в таких деликатных делах. Ну а я с самого завтрака вплотную занялась нашей Ладненько и много чего из нее вытянула. Майлс, эта девушка — сущий клад. Если б она не собиралась замуж, я бы взяла ее к нам в Беррингтон, невзирая на твою всем известную влюбчивость. Но, увы, бедняжка решила распрощаться со свободой!
— Променяв ее на узы брака с мистером Симмонсом?
— Должно быть, судя по вчерашним рассказам мистера Лейланда. Но я, понятно, не настолько нахальна, чтобы спрашивать имена.
— И как же ты ухитрилась втереться к ней в доверие? Я бы живо уперся в каменную стену.
— Нужно отбросить гонор. Женщинам это легче сделать. Меня вдруг осенило, что наверняка ужасно противно мыть после завтрака такую прорву тарелок, особенно в гостинице, где редко бывает разом больше двух постояльцев. Вот я и предложила помочь. Ты в это время был в магазине. Я ведь хорошо мою посуду, слава Богу, не зря замужем. Она сказала: «Ладненько!» — и мы отправились в буфетную, где я творила чудеса. В буфетной же мне попалась на глаза книжка «Советы для дома», и это очень важно.
— Почему? Я что-то не понял.
— Есть у тебя один приятель, такой брюзгливый старый холостяк, он как-то заходил к нам в Лондоне, помнишь? Кажется, его зовут Сомс, он еще говорил, что ведет в газете рубрику «Лабиринт Купидона». Советы читателям насчет сердечных делишек, помнишь? Величайшее заблуждение — думать, что современная девушка менее сентиментальна в своих амурах, чем барышня прошлого века. Интуиция подсказала мне, что Ладненько — кстати, бедняжку зовут Эммелиной — запоем читает «Лабиринт Купидона». И тут я, признаться, слукавила.
— Анджела, ты меня удивляешь. Какой же ложью ты запятнала свою совесть на этот раз?
— Да я вообще ни слова не говорила. Но так уж вышло, что она решила, будто именно я веду «Лабиринт Купидона», а я не стала ее разубеждать. В конце концов, мистер Сомс твой приятель, и я не слишком погрешила против истины. Майлс, она мигом попалась на крючок.
— Бог даст, тебе простится! Ладно, продолжай.
— Между прочим, я все это делала, чтобы сберечь твою двадцатку. Сперва она рассказывала самые обыденные вещи — у нее, мол, есть сестра в Лондоне, которую она навещает, а в Чилторпе скучно, тут и в кино-то почти не ходят, да и вообще, ей тоже охота перебраться в Лондон… словом, ничего особенного, пустяки разные. А вот когда я намекнула, что я и есть Тетушка Дафна из «Лабиринта Купидона», она вмиг раскололась. Подруга ее, дескать, попала в очень щекотливое положение, может, я что-нибудь посоветую несчастной девушке? Ладно, говорю, выкладывайте, что там за история. Подруга, оказывается, встречалась с молодым человеком, вполне состоятельным, ну, в том смысле, что семью он бы мог обеспечить. Но в один прекрасный день он объявил, что, если умрет кто-то из его родственников, он рассчитывает здорово разбогатеть, ему тогда большой капитал достанется, им обоим такой и не снился.
— Прелюбопытная ситуация, причем во многих отношениях.
— Не перебивай. Ну вот, он предложил ей обручиться, и они обручились, только под секретом. А потом, недели две назад, а может, чуть больше, он вдруг сообщил этой подруге, что все эти мечты о богатстве неожиданно пошли прахом. Богатый родственник оформил новое завещание, в котором родня вообще не упомянута. Молодой человек воспринял это очень спокойно, а Эммелининой подруге, конечно, сказал, что предложил ей руку и сердце, думая, что сделает ее богатой, а теперь выходит, все зря. Так что, если она хочет разорвать помолвку, он готов предоставить ей полную свободу.
— Честный малый.
— Подруга горячо запротестовала, у нее-де и в мыслях нет идти на попятный. Она согласилась выйти за него не ради денег, а ради него самого. Поэтому помолвка осталась в силе. Но трудность, подругина трудность, вот в чем: что заставило ее сказать, будто деньги не имеют для нее значения, — безотчетная склонность к мелодраме? Или это гордыня внушила ей мысль, что она по-прежнему любит его, хоть он больше и не наследник? Или она впрямь его любит? Такой вот вопрос, и я должна была на него ответить.
— И как же ты ответила?
— Да не все ли равно! Конечно, я постаралась получше сыграть роль Тетушки Дафны и наговорить всякой чепухи вроде той, какую пишет Сомс. Не Бог весть какая сложная задача, в самом деле. Я сказала, что если он сейчас вполне состоятелен, то для них обоих к лучшему обойтись без баснословного богатства; ну и напирала на лживость богачей, хотя мне отнюдь не помешало бы иметь побольше опыта в этой сфере, ты не находишь? Еще я сказала, что раз они встречались до того, как он упомянул про наследство, значит, ее подруга уже любила его или по крайней мере была им увлечена до того, как вообще зашла речь о деньгах. И что, по-моему, ее подруга будет очень счастлива с этим человеком как раз потому, что он знает: она вышла за него не ради денег. И все такое… Откровенно говоря, чувствовала я себя при этом изрядной свиньей. А она так радовалась, ей, видно, ни на секунду не пришло в голову, что она выдает себя со всеми потрохами. Должно быть, понятия не имела, что вы с Лейландом слонялись вчера вечером в аллее. Такие вот дела.
— Да какие важные! Анджела, ты просто сокровище! Мы положили Лейланда на обе лопатки. Он сам говорил, его версия насчет Симмонса лопнет, если будет доказано, что Симмонс знал про дополнение, знал, что исключен из завещания. А мы как раз это и доказали! Слишком уж подозрительное совпадение, что все это случилось недели две назад или около того, правда? Очевидно, Симмонс, прослышав о дополнении, решил вернуть Ладненько ее слово, и мне кажется, это весьма благородно с его стороны.
— Объективность вынуждает меня признать, что поработала я неплохо. Но, Майлс, дорогой, пока что особого смысла тут не видно. Да, мы знаем, что Симмонс не рассчитывал на дядюшкино наследство, а потому не имел мотива для убийства, разве что совершил его со злости. Почему же тогда Симмонс так перепуган? Ты вовсе не страшный, между прочим.
— Н-да, похоже, у Симмонса все-таки есть что-то на совести. Равно как и у Бринкмана. Может, Бринкман предпримет какие-то шаги в ответ на наш утренний разговор, и мы узнаем кое-что новенькое.
Только Бридон это сказал, как на крыльце появился Бринкман. Подойдя прямо к Майлсу, словно его-то и искал, он сказал:
— Мистер Бридон, может, составите мне компанию? Пройдемся немножко для моциона. После обеда не прогуляешься, из-за похорон, вот я и подумал, может, вам интересно сходить в каньон. Это ведь местная достопримечательность, и до отъезда вы просто обязаны там побывать.
