Во мраке сверкающих звезд - Михайлова Евгения (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Она встала и подошла к открытому окну. Подняла лицо к солнечному лучу.
– Каришка, у тебя фотик есть? – раздался хриплый со сна голос Игоря.
– Да, – ответила она, не оглядываясь. – На полке компьютерного стола.
– Минуточку, – сказал он, как на съемке. – Не шевелись. На тебя очень здорово падает свет.
– Не знаю, я даже не умылась. И ресницы не накрашены. На фото глаз просто не будет.
– Не смеши профессионала! – Игорь уже снимал. – Уверен, что ты себя толком никогда не видела. По уже названной мной причине. Рядом с тобой не было профессионала. Подними немного голову. Посмотри вверх. Теперь улыбнись немножко, кончиками губ.
– Мне не идет улыбаться. Нос становится как у Бабы-яги.
– Любишь ты себя. На самом деле у тебя лицо для кино Бергмана или итальянцев. Только я сам выберу несколько снимков, подправлю, потом покажу. Неудачные я всегда убиваю.
Так странно и неожиданно прозвучало последнее слово, что Карина вздрогнула. Но она еще постояла, выполняя его команды. Когда он отснимал, спросила:
– Кто первый в ванную?
– Иди ты. Я пока перегоню. Я ловил один план, увидел его, когда лежал. Хочу сейчас найти. Думаю, получилось. А ты потом пожрать приготовь.
– Ты себя слышишь? – рассмеялась она. – Раскомандовался!
– А ты против? – искренне изумился он.
– Нет, конечно. Можешь считать, что ты у меня на реабилитации. Тяжелое детство, драмомания, способность налетать на все булыжники и падать в каждую канаву…
– Ну, ты даешь! – Он смотрел на нее уже с настоящим удивлением и упреком. – Я думал, ты хорошо ко мне относишься. Постель не в счет. Это другое.
Карина внезапно, совершенно неожиданно для себя, как будто ее кто-то вел, рванулась к нему, крепко обняла за шею, прижалась лицом к лицу. Слезы были совсем близко. С какой легкостью он рвет ее душу! Вот прижал, целует. С какой легкостью делает счастливой. С такой же легкостью сделает несчастной, – подумала она и ушла в ванную. После душа сказала своему отражению в зеркале: «Давай не будем истеричками, договорились?»
Когда она приготовила завтрак и вошла в комнату, Игорь уже стоял перед компьютером, на котором во весь монитор красовалась ее фотография.
– Посмотри!
Она смотрела. И не узнавала себя. Она никогда не видела такого говорящего, притягивающего снимка. Солнце слегка позолотило ее скулы, лоб, щеки, взгляд светлых глаз стал нежным, милосердным и благодарным. Она смотрела вверх, как будто увидела своего ангела. Губы впервые на фото не были сжаты. Приоткрытые, полные, они ловили свет и тепло.
– Ну, что? Мадонна? – довольно спросил Игорь.
– Да… Женщина-любовь. У тебя талант. Будет у меня память о нашей встрече.
– Женщина, только не вздумайте мне платить. Ну, разве что так, чисто символически. Поскольку вы чудная модель. Нет, Каришка, кроме шуток, я хочу сделать твой альбом. Ты точно ни на кого не похожа… Может, получится потом его толкнуть, – добавил он непринужденно.
– Ты неисправим!
– А кто исправим? Можно мыться, есть и опять спать? Часок. Потом поеду бороться с жизнью. Я устал! Во мне билось вдохновение. После этого я всегда сплю. Но с тобой!
Глава 6
Кирилл Панин вышел из своих «Жигулей», которые, конечно, были в его жизни не первой машиной. Но он менял только на «Жигули». Принципиально. Генерал позвонил в ворота дома сына, и Надежда очень быстро их открыла, как будто ждала. По выражению ее лица он сразу понял, что ждала она не его. Андрюху ждала. Он завел машину во двор, вышел и приобнял ее.
– Здравствуй, Надя. Может, тебе и не до меня, но поговорить нужно.
– Ну почему не до вас, Кирилл Игнатьевич? Я никуда не собираюсь, ничем таким не занята. А в морозилке у меня всегда есть сырые пока пирожки с яблоками, капустой, картошкой. Сейчас поставлю в микроволновку, пока чай или кофе заварю, они будут готовы. Я тоже еще не завтракала.
– Да, – одобрительно протянул Кирилл, направляясь к дому. – Хозяйка ты хорошая. Готовишь вкусно. И женщина хорошая. Но выглядишь плохо. Сейчас, я имею в виду.
Надежда посмотрела на него устало, измученно, но не смогла сдержать улыбку. Всегда верен себе с этой своей казенной прямолинейностью.
– Постарела? – решила она уточнить.
– Да вроде нет. Но какая-то ты… Никакая, одним словом. Слушай, я не Игорь, чтобы сказки рассказывать да байки плести. Вот не пойму, в кого он у нас такой. Ты женщина сдержанная. Мы с Андреем вообще не мастера болтать и в переплет попадать. А он…
– Да? – с резким смешком перебила она. – Вы с Андреем не мастера в переплет попадать? Точно?
– Надя, ты успокойся и не начинай выяснять то, что к делу не относится. Я насчет этой истории со спасением, которая нашему мальчику действительно может боком выйти. И я скажу почему. У него репутация хулигана, бродяги. Мы-то знаем, что он парень хороший, справедливый. Просто любит представления устраивать, потому и институт такой выбрал. Но люди злые могут наговорить черт-те чего. Я и сам немного удивился, как это он вдруг спасать кого-то подорвался…
Они вошли на веранду. Кирилл сел в плетеное кресло, посмотрел вокруг. Чисто, современно, как всегда, но что-то не так. У нее всегда стояли вазы с цветами. Много. Сейчас их нет совсем. Он был совсем не психолог, но в этом все же увидел что-то символическое. Разлад у них с Андреем окончательный.
– Я быстро, – сказала Надя. – Вам чай или кофе?
– Воды. А еще лучше квасу, но у тебя, наверное, нет.
– Почему? Я сама делаю.
Через десять минут на столе стояли тарелки с горячими румяными пирожками, кувшин с холодным квасом, хрустальные стаканы. Кирилл налил себе, предложил Наде, та отрицательно покачала головой. Он какое-то время сосредоточенно и с видимым удовольствием поглощал пирожки, запивая квасом. Надя ни к чему не притронулась.
– Извини, что я так… Как из голодного края. Просто у меня такого не бывает – домашних пирожков. Жене некогда: ребенок… Да и не умеет она, я думаю.
– Что поделаешь, – сухо посочувствовала Надежда и сдержала реплику о том, что его первая жена очень даже умеет печь пирожки. Подумав об этом, она сразу почувствовала к нему неприязнь. Это не совпадение – что он оставил верную, умную, красивую жену, а его сын не один год влюблен в девчонку. Это гены. Как говорят в народе, «от осинки не родятся апельсинки».
Выражение ее лица не изменилось, но неприязнь Кирилл почувствовал даже своей не слишком нежной кожей. Ну, что делать. Он особенно и не рассчитывал на любовь. Да и кто и когда его в жизни любил? Первая жена, которая его просто терпела? Сын, который вспоминает о нем в трудной для себя ситуации, а увидев, слушает, как будто заговорил старый пень в саду? Или внук Игорешка, его любимец, который вообще приезжает, чтобы удивиться, какой у него дед дурак? У второй жены во время ссор самое убийственное оскорбление – «ты, генерал». Понятно, она рассчитывала на поместье, охрану, кортеж и почести. Любовь у них и не ночевала. Малыш… Он вроде любит. Малыш, который двух строчек стихотворения запомнить не может. Все будут говорить, что у него отец такой: на старости лет надумал сына родить, который куда младше внука. «Ничего, – сказал про себя Кирилл. – Вынесем все. Не поддадимся на провокации».
– Надя, – произнес он как можно проникновеннее, – зачем ты все это затеяла? Обвинение Андрея, версии какие-то насчет того, что он и девушку вроде бы убил, и жениха ее искалечил, и Игоря чуть ли не подставил?
– Это называется затеяла? Говорить правду, когда родной сын в опасности?
– Он не в опасности, хотя нужно его поддержать, тут ты права. Народ у нас встречается халатный. Но не любым же способом! Андрей ночевал тут, с тобой в одном доме. Это называется алиби.
– Алиби называется ночь в одной постели. А мы спим на разных этажах.
– Но ты не можешь свои предположения, основанные на… допустим, на ревности, подавать следствию как факт. Ты не видела его ночью. Но это, извини, безумие, допустить, что он уезжал в Москву, чтобы как-то подстеречь Арсения и пробить ему голову. Есть такая вещь, как презумпция невиновности, и понять это должна именно ты, а не следователь, у которого с таким пониманием может быть плохо, поскольку ему нужна раскрываемость.
