Кольцо вечности - Вентворт Патриция (электронная книга .txt) 📗
Лицо Фрэнка стало непроницаемым.
— Он женат на моей кузине Сисели Эбботт.
— И что же, они счастливая пара?
Ровным, ничего не выражающим голосом Фрэнк ответил:
— Нет, они расстались.
— Значит, снимем отпечатки пальцев Хатауэя и Харлоу. Любой из них мог встречаться с Мэри Стоукс. Поручите это дело Смиту. И заодно пусть узнает, где они были во время убийства Луизы Роджерз, в пятницу, а также в субботу, когда ее труп прятали в другом месте.
Глава 18
Миссис Хоппер, обливаясь слезами, опознала свою постоялицу, подкрепилась крепким горячим чаем и отправилась домой, в Хэмпстед. В полиции Лентона бледный Мишель Ферран давал показания. В кабинете жарко пылал огонь, но он неудержимо дрожал — худой, слабый юноша с преждевременно постаревшим лицом. Он тоже опознал труп и разрыдался над ним так же бурно, как миссис Хоппер. Но сейчас его глаза были сухими. Он сидел близко к огню и никак не мог успокоить дрожащие руки. На беглом английском с сильным акцентом и странным построением фраз, выдававшим иностранца, он давал показания, которые записывал сержант Эбботт.
— Вы хорошо знали миссис Роджерз? — спросил Лэм.
Ферран развел дрожащими руками.
— Хорошо ли я знал ее? Боже мой, да кто мог знать ее, если не я! Наши родители дружили, мы выросли, как брат и сестра. Я немного моложе ее. Луизу я обожал, всюду ходил за ней по пятам, как собачонка… — он содрогнулся, — это было в детстве.
Лэм вытаращил глаза: как все-таки нервозны эти иностранцы! Строжайшим тоном он продолжал:
— Я спрашиваю вас не о детстве, мистер Ферран.
— Но вы же хотели услышать все, что мне известно. Я должен был как-то объяснить, откуда знаю Луизу. Я просто пояснял, в чем дело. Я не кавалер, как это вы называете — я друг семьи. Могу заверить, что родители Луизы были чрезвычайно респектабельными и очень богатыми людьми. Ее отцу, Этьену Боннару, принадлежал ювелирный магазин на рю де ля Пэ.
— Где?
— В Париже, — позволил себе подсказать сержант Эбботт и был награжден сердитым взглядом.
Ферран воодушевленно закивал.
— Но это было еще до войны. Месье Боннара уже нет в живых. Он не пережил оккупацию Франции: в тот день, когда правительство покинуло Париж, с ним случился удар. Его жена, англичанка, доказала свою преданность мужу, погрузившись в пучину скорби. Тем временем немцы приближались к столице. В конце концов мадам Боннар опомнилась и задумалась о будущем своей дочери. Она решила спасаться вместе со всеми ценностями, какие у нее оставались…
— Послушайте, мистер Ферран, а вы откуда знаете все это? Вы были с ней?
— Я? Нет. Я жил с матерью на юге. Все это Луиза рассказала мне, когда мы встретились в Лондоне. Попробуйте представить себе это бегство из Парижа, когда все вокруг бегут, поезда не ходят, бензина не достать. Луиза вела машину, пока не кончился бензин. Дороги были запружены машинами с пустыми баками. Еды не хватало. Иногда боши бомбили колонны беженцев — просто так, ради развлечения. На обочинах рождались дети и умирали старики. Умирала и мадам Боннар. Луиза была в отчаянии. Она везла с собой саквояж, набитый бриллиантовыми ожерельями, браслетами, брошками, кольцами, но не могла купить даже бутылку вина или краюху хлеба, чтобы спасти мать. Она сидела на обочине, ожидая неизвестно чего. Незадолго до темноты начинались бомбежки, вот она и ждала смерти. Стемнело, а она не двигалась с места. Мимо шли люди — целые толпы бранящихся, плачущих, кричащих людей. И вдруг Луиза услышала английскую речь — один человек ругался по-английски. Она вскочила и бросилась к нему — по-моему, она обезумела. Слишком уж много она пережила. Она схватила его за руку и выпалила: «Вы англичанин. Моя мать тоже англичанка. Вы не поможете мне?» Он ответил: «Что я могу? Я не в состоянии помочь даже себе». И тогда она совершила абсолютно безумный поступок. Она объяснила: «В этом саквояже полно бриллиантов. Я отдам вам половину». Он потребовал показать их, вынул из кармана фонарь и включил его. Луиза открыла саквояж. Незнакомец сунул в него руку, схватил пригоршню украшений — они ярко заблестели на свету. Внезапно свет погас, незнакомец выхватил у Луизы саквояж и исчез. Все ее состояние пропало, и незнакомец вместе с ним!
Мишель горестно развел руками.
— Вообразите ее отчаяние! Она вернулась к матери. Наутро мадам Боннар умерла — шок, усталость, одиночество.. Луиза просто шла вперед, не зная куда, не зная зачем. Наконец она добралась до знакомых мест, одна семья приютила ее. Луиза потеряла все, что имела, — кроме нитки жемчуга и ожерелья, которые были на ней. Эти ценные вещи она могла продать — но сделала это позже. После окончания войны она вышла замуж за английского офицера Роджерза. Брак оказался неудачным, они расстались. Он уехал в Англию — она осталась во Франции. Потом она узнала, что ее муж умер, и приехала в Англию, чтобы уладить все формальности. Он завещал ей небольшую сумму. Здесь мы и встретились.
Фрэнк Эбботт быстро записывал показания. Лэм спросил:
— В то время вы уже жили в Англии? Чем вы здесь занимались?
К этому моменту Мишель успокоился и окончательно овладел собой. У огня он согрелся, перестал дрожать и ответил без промедления:
— Да, я жил здесь, месье. Мой отец — владелец отеля. Когда мы с Луизой были еще детьми, моему отцу принадлежал отель в Париже. Теперь у него есть отель в Амьене. Друг отца — управляющий отеля «Люкс» в Лондоне. Отец отправил меня в Англию совершенствовать английский и набираться опыта — это часто практикуют в нашем бизнесе. Здесь я и встретился с Луизой после десятилетней разлуки.
Лэм удивленно вскинул брови.
— И вы сразу узнали ее?
Улыбка на миг преобразила смуглое худое лицо и тут же исчезла.
— Нет, месье, что вы! Однажды вечером я увидел ее — она была в элегантном черном платье. Я отметил редкое сочетание светлых волос и карих глаз. Потом понял, что эта женщина кого-то мне напоминает, и вдруг заметил сережки и понял, что передо мной Луиза.
— Сережки?
Мишель подкрепил свои слова жестом бледных выразительных рук.
— Да, да, месье — сережки! Месье Боннар, отец Луизы, заказал их по своему рисунку и подарил дочери на восемнадцатилетие. Из-за этих украшений в семье произошла небольшая размолвка. Месье Боннар преподнес свой подарок, но мадам Боннар заявила, что Луиза еще слишком молода: молодой девушке не пристало носить бриллианты. Но подарок очаровал Луизу. Она плакала, умоляла и в конце концов получила серьги. Они так необычны, что по ним я сразу узнал Луизу. Я подошел к ней и заговорил: «Простите, вы, случайно, не знакомы с Мишелем Ферраном?» Она сразу узнала меня. Если бы не люди вокруг, мы бы обнялись. Она сказала, что ужинает одна. Там, где мы встретились, поговорить было невозможно. Мы договорились о новой встрече, тогда она и рассказала все, что с ней случилось. Потом мы часто встречались. Однажды она пришла на встречу очень бледная и взволнованная. Она пропадала несколько дней — ездила по делам в Ледлингтон, где жили и умерли родители капитана Роджерза. Их дом пришлось сдать, мебель увезти на склад. Луиза съездила туда, чтобы выяснить, нельзя ли продать ее. Она жила в отеле «Бык» — ему три или четыре столетия, ворота в форме арки ведут во внутренний двор. Окно номера Луизы выходило как раз во Двор. Заняв номер, она разделась; ночная рубашка уже лежала на кровати. Было еще не так поздно, десятый час, но она очень устала. Потушив свет, она подошла к окну и Распахнула его. Стояла чудесная ночь, звезды были так красивы. Луиза залюбовалась ими, и вдруг окаменела: под ее окном прошел какой-то мужчина, что-то уронил и чертыхнулся. Месье, она объяснила мне, что именно эти слова услышала, убегая из Парижа. Она клялась, что никогда не забудет их. Едва услышав их вновь, она сразу все вспомнила. Голос и слова были до боли знакомыми. Это был тот самый человек — Луиза не могла ошибиться.
Лэм смерил его пристальным взглядом.
