Спектакль для одного зрителя - Серова Марина Сергеевна (первая книга .TXT) 📗
— А все-таки, чем закончились отношения Лизы и вашего отца в Тарасове?
— Во-первых, скажу, как все началось. Сейчас, когда выяснилось, что Лиза — аферистка, становится ясно, что она вовсю использовала свой артистический дар, умение перевоплощаться, и намеренно представала перед консервативными азербайджанцами порядочной, в их понимании, женщиной. Добавьте к этому ее природную красоту, обаяние, умение себя подать, вести беседу…
— И все же, что вы все ходите вокруг да около? — не выдержала я.
— Во-первых, я не привык, чтобы со мной так разговаривали. Если вы не дадите мне высказаться, я могу вас просто попросить оставить дом моего отца и удалиться. — На лице Исмайлова появились холодность и надменность.
Я решила тут же исправить свою ошибку. И в самом деле, я как-то подзабыла, увлекшись, с кем имею дело. Это был не Джебраилов и даже не Асим Кулиевич. Передо мной сидел образованный, властный, сильный человек, в принципе, тот, кого пока я упрекнуть ни в чем противозаконном и предосудительном не могла.
— Ну так вот, — достойно выдержав паузу и перебирая в пальцах агатовые четки, неторопливо начал Исмайлов. — Эта женщина могла свести с ума любого мужчину. Было в ней что-то такое, чего вы не поймете, просто потому что вы женщина.
Бен при этих словах внимательно посмотрел на Исмайлова и удрученно покачал головой.
— Даже я, человек строгих правил, да простит меня ее муж, человек, который любит другую женщину и считает ее своей женой, первые две недели после знакомства с Лизой с ума сходил! Было в ней что-то магическое… — Исмайлов сглотнул слюну. — Весь этот маскарад, который мыс Олей принимали за чудачество, был, оказывается, частью хорошо продуманного плана. Кстати, вы не знаете, была ли замешена Лисицына еще в каких-нибудь преступных действиях?
— Представьте себе, да, — ответила я и не удержалась от колкости:
— Ваша магическая женщина шантажировала свою знакомую артистку, которая сейчас работает в Баку. Причем делала упор на сентиментальные нотки.
— И как же она это делала?
— Да очень просто. Вы прекрасно знаете, как зарабатывают себе на жизнь красивые женщины в вашей стране, которые приезжают из славянских стран.
Представьте себе, как страшно узнать больной матери, чем занимается ее дочь в чужой далекой стране.
Сердце старой женщины может не выдержать, ее может разбить инфаркт.
— Честно говоря, все, что угодно, но то, что Лиза — преступница, не укладывается в моей голове, — сокрушенно покачал головой Исмайлов.
Неожиданно в комнату вбежал молодой человек в тюбетейке и что-то взволнованно сказал Исмайлову по-азербайджански. После чего такой холодный и спокойный Аслан-бей сорвался с места и бросился вон из комнаты.
— Что бы это могло значить? — спросил у меня Бен.
— Видимо, что-то с отцом… Боюсь, что не очень хорошее.
— Может быть, мы воспользуемся ситуацией?
— Думаю, ты прав… Но надо соблюсти правила этики.
Минуты две мы сидели в ожидании. Наконец в комнату зашел Исмайлов-младший.
— Отец просил вас подойти к нему. Я сказал, что вы здесь, и он понял, что вам от него нужно.
— Как он? — спросила я.
— Плохо. Видимо, предчувствует недоброе, если согласился на разговор с вами.
Мы с Беном поднялись и прошли вслед за Исмайловым по коридору в дальнее крыло дома. Аслан-бей открыл дверь, и мы очутились в просторной комнате, где посередине стояла кровать, на которой и лежал тяжело больной Гусейн-ага. Около него сновали две пожилые женщины.
— Это сестры моего отца, — пояснил Исмайлов-младший.
— Подойдите, — дрожащим голосом, исходившим откуда-то изнутри, произнес профессор. — Что вы от меня хотите?
— Прежде всего правду относительно ваших отношений с Лизой Лисицыной. Здесь ее муж. — Я кивнула на Бена.
— При нем я не буду ничего говорить…
Бен пожал плечами и направился к выходу из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, а я присела рядом с умирающим на кровать, почтенный аксакал начал:
— Все началось с того самого момента, когда я впервые увидел Лизу у вас в Тарасове. Это было обычное пасмурное российское утро. Среди прочих женщин, которые мне казались вызывающими, недостаточно почтительными, я обратил внимание на скромную, одетую почти как девушки из наших маленьких городков Лизу Лисицыну. Да, еще одна деталь… На ней был золотой медальон в виде полумесяца и звезды — символа мусульманской веры. С этого, собственно, и начался наш разговор. Я спросил ее тогда:
«Вы мусульманка?» — и она ответила: «К сожалению, нет». Я в свою очередь еще раз спросил: «Почему?»
Лиза объяснила мне это так, что она хотя и родилась в русской семье, в России, недавно интересовалась историей мусульманской религии. А потом стала изучать историю Востока и обычаи этих стран и всегда жалела, что не родилась где-нибудь на Кавказе или в Средней Азии, так как во многом ее собственные моральные принципы соответствовали менталитету жителей Ближнего Востока.
Я с трудом слушала всю эту галиматью, так как у меня уже не укладывался в голове образ Лизы, который рисовали все эти восточные люди. Надо же, и этот профессор туда же — неужели все они оказались такими наивными?
— Из разговоров с Асланом перед моим приездом она уже знала, что я профессор истории. И очень этому радовалась, так как у нас появились общие интересы. Наш роман начинался чисто… — Профессор замялся, глаза его стали почти стеклянными.
— Гусейн-ага, прошу вас, продолжайте, — поспешила вставить я, чтобы разговор не оборвался.
Профессор тяжело вздохнул и продолжил:
— Только потом я понял, что это было хорошо сыгранной ролью. Сказывалась профессия этой женщины. Но, поверьте мне, — многие мужчины были бы рады так красиво обмануться. Это своего рода спектакль, разыгранный для одного зрителя. За всю свою жизнь я не встречал такой женщины… — Аксакал опять вздохнул. — Я ни о чем не жалею, жизнь прожита. И двадцать тысяч долларов для меня не очень большая потеря. Сами видите, я человек не бедный.
Какая разница — умру я на пять лет позже или раньше! Я считаю встречу с Лизой, как ни странно, подарком Аллаха. Она помогла красиво мне завершить жизненный путь. Умереть в моем возрасте от любви — истинное счастье.
— Если можно, опишите конкретно все, что случилось уже здесь, в Баку, когда Лиза согласилась выйти за вас замуж. Начиная со встречи в аэропорту и кончая вашей последней встречей. В конце концов, кроме вас, она подставила еще одного человека, который тоже прельстился ее сладкими обещаниями…
Она занимается еще и шантажом… В общем, мы должны остановить ее.
— Ах, доченька! Сладкие обещания!.. — Профессор как-то снисходительно посмотрел на меня, словно я абсолютно ничего не понимала в случившейся ситуации. — В Баку Лизу встретили мои сестры — у нас так принято, чтобы сестра помогала устраивать любовные дела брата. После этого они оставили нас вдвоем в номере отеля «Анба», где для Лизы было забронировано место. Она вообще любила останавливаться в этой гостинице. Из окон отеля открывался вид на нашу столицу. Ей нравилась эта панорама… Вообще Лиза любила Баку. Мы договорились пока остаться там и лишь изредка навещать наших нахичеванских родственников. Она не просто хотела выйти за меня замуж, стать частицей моего древнего народа — она меня подкупила своим интересом к истории нашего края… Вспоминая все это, иногда мне кажется, что подобное желание было вполне искренним, настолько бесподобной была игра актрисы.
— Она что-нибудь говорила про своего нынешнего мужа? — перебила я профессора, который начинал меня раздражать своими сентенциями в адрес отпетой аферистки. — И еще, все-таки меня интересуют подробности вашей встречи в отеле и… что там у вас было дальше.
Старик сурово посмотрел на сына и произнес:
— Нам надо поговорить наедине, без тебя.
Тон его был властным, непререкаемым, и Исмайлов покорно, чего я от него не ожидала, тотчас вышел из комнаты. Я осталась наедине с Гусейн-агой. Еще раз глубоко вздохнув и переведя дыхание, профессор промолвил, будто чего-то стесняясь:
