Педофил: Исповедь чудовища (СИ) - Крыжановский Пётр (чтение книг .txt) 📗
Хеллен не увидела, но ее напарник молча покачал головой, выразив свое несогласие.
— Давай съездим к ним, — внезапно предложил он. — Ты ведь не успокоишься. Я тебя знаю.
Оторвавшись от компьютера, Хеллен встала из-за стола и с явной заинтересованностью подошла к Стиву. Присев на стол перед ним, она посмотрела на него, азартно прищурившись.
— Предлог?
— Штрафы, парковка, звонок обеспокоенных соседей.
— Хм… Они все вовремя оплатили, а ближайшие соседи от них в десяти милях.
Стив молча встал. Выдвинув верхний ящик своего рабочего стола, он взял оттуда полицейский значок и оружие. Засунув пистолет в кобуру на поясе, он, все так же молча, подошел к дверям кабинета. Сняв с черной стоящей в углу тонкой металлической вешалки свою зимнюю куртку, Стив обернулся и, посмотрев на напарницу, сказал:
— Поехали, найдем причину по дороге. Cкажем, что нам его рожа не понравилась.
Хеллен улыбнулась.
— Вставай! — донимал ее напарник. — Здесь и вправду что-то нечисто. И вранье, и чрезмерная аккуратность, и смена места жительства этого Говарда после убийства мальчика. Ты победила и сделала меня тоже параноиком. Надо за ними понаблюдать. Но пообещай мне…
— Что? — настороженно поинтересовалась Хеллен.
— Если мы ничего не найдем, мы забудем обо всем этом и не будем портить жизнь людям.
— Хорошо, — нехотя согласилась напарница.
Глава 9
Строгий, очень уверенный звук шагов пронзал просторный светлый коридор. Это был Альфред…
Не зная его, при первой встрече может показаться, что он самую малость светится. Не способный удержать внутри уверенность и невероятную волю, он напоминал супергероя, изображенного на агитационном плакате, призывающем пополнить ряды полиции. Единственная причина, почему он не оказался на подобном плакате, — в его излишней закрытости, нежелании привлекать к себе внимание и постоянной занятости.
Альфред был полицейским. С одной стороны — такой же, как и все остальные, с другой — отличался от основной массы сослуживцев совершенно во всем. Он любил свою работу, искренне считая, что делает этот мир лучше, не спеша вычищая Авгиевы конюшни — улицы города, которые, несмотря на чистые тротуары, были пропитаны грязью.
Будучи хорошим полисменом, он никак не мог побороть свое честолюбие, желание ни при каких обстоятельствах не отставать от достигнутых самим же собой результатов. Всегда сосредоточенный, глубокий, уверенный в собственном чутье, он будто свинья, находящая трюфели под землей, мог отыскать человека, преступившего закон. Мужчина мог неделями наблюдать за одним и тем же человеком, уже подозреваемым или тем, кому предстояло таким стать, и всегда этот человек оказывался преступником. Альфред брал его с поличным, чтобы тот не смог отвертеться, выдумывая нечто невнятное, с испуганными глазами бормоча, что его неправильно поняли и все происходящее огромная ошибка или чудовищная случайность. Альфред не обладал обонянием на уровне охотничьей собаки, но в подобные моменты он очень хорошо чуял лживую ссыкливую сучку, от которой невыносимо воняло паникой и страхом.
Являясь простым патрульным, он не имел собственного кабинета, однако стена, рядом с которой стоял его стол, была богато декорирована многочисленными благодарностями и грамотами от властей города за смелость, доблесть, прилежную работу. Одним словом, за стальные яйца, которые и вправду имелись у Альфреда.
Коридор начальной школы Грехам Хилл был залит приятным теплым светом. Солнце в конце нынешнего лета оказалось не очень жестоким, поэтому не было необходимости прятаться от него, опуская на окнах жалюзи. Одноэтажное здание учебного заведения для самых маленьких было пронизано спокойствием, детской безмятежностью и энергией безопасности.
Альфред остановился посреди уютного коридора, у стен которого стояли невысокие темно-синие металлические ящики, в которых ученики хранили необходимый инвентарь и любимые безделицы. Из-за дверей отовсюду доносилось еле слышное журчание голосов. Дети активно общались с учителями, а те им что-то рассказывали, пытаясь втиснуть в их головы нечто, что сделает их счастливыми, ну или хотя бы позволит им не стать в будущем неудачниками, такими, как сами учителя.
Альфред любил этот момент тишины и совершенного покоя, когда по его спине, прежде чем он появлялся в классе, будто супергерой из комикса, начинали бежать мурашки. В это мгновение он переставал быть простым полисменом и превращался в образ, способный действительно сказаться на будущем совсем еще маленького человека. Он понимал: слова, что он скажет, повлияют на то, сможет ли ребенок правильно повести себя в непростой, опасной ситуации, или, быть может, именно они станут решающим фактором, способным вызвать в душе малыша желание со временем стать полицейским.
Альфред не мог поверить, что каким-то мистическим образом, из года в год увеличиваясь в размерах, именно из тех, кто выглядит так мило, появляются дикие подонки. В его голове не укладывалась связь между детьми, нежным чистым возрастом, и взрослыми, которых он разыскивал, задерживал и даже, увы, пару раз убивал. Порой он печально размышлял, что где-то по жизни происходит подмена и вместо хорошего ребенка, который покидает этот мир, кто-то создает его клон, который с каждым новым годом превращается в дерьмо, не способное контролировать своих внутренних демонов. Здесь же, посреди школьного коридора, все эта скорбь, весь это рутинный реализм, с которыми приходилось иметь дело Альфреду, оставались позади, пускай ненадолго, но зато где-то очень далеко.
Молодой патрульный услышал, как за дверями, около которых он стоял, учительница стала подготавливать ребятишек к тому, что у них сегодня будет совершенно особенный гость, который расскажет много важной информации о безопасности и о своей профессии.
Поправив короткие зачесанные набок волосы, Альфред осмотрел себя. Серые брюки с проглаженными стрелками, сверкающие черные туфли и черная совсем новая рубашка безрукавка, на которой красовался блестящий полицейский жетон. На поясе висело оружие, наручники, перцовый баллон — все, что невероятным образом приковывает взгляды детей в первые несколько секунд после его появления. Все выглядело безупречно. Осталось только снять с расстегнутого воротника рубашки солнцезащитные очки и надеть их.
Дети не умеют держать эмоции внутри себя, и каждый раз, когда человек, похожий на киногероя, входил в класс, можно было услышать, как дети ахают.
Нельзя сказать, что это тешило самолюбие молодого патрульного, скорее умиляло. Он очень ценил впечатление, которое оставлял после себя, ведь это впечатление — единственное, что было в его жизни.
Благодарность — вот основная эмоция, которая вела его. Благодарность городу и всем тем людям, которые чуть более двух лет назад приняли его, изуродованного незнакомца, потерявшего память…
В дверном окне показался размытый силуэт учительницы. Немолодая темнокожая женщина с добрыми глазами открыла дверь.
— Дети, поприветствуйте офицера Альфреда Хоупа.
Взволнованно вздохнув, молодой патрульный надел очки и, сделав каменное лицо, вальяжно вошел в класс.
Послышалось знакомые удивленные возласы, глаза детей заблестели и расширились. Дав себе немного времени, взявшись двумя руками за пояс, крутецкий гость, ненадолго остановившись около учительского стола, молча покивал головой, давая понять всем присутствующим, что он видит их насквозь. Дети были очарованы, трое из них были уверены, что именно этот человек снимается в остросюжетных фильмах о полицейских, причем совершенно не важно, что там он везде имеет разную внешность. Это точно он!
Сняв очки, Альфред обнажил черные как уголь глаза — поначалу немного пугающие, но все-таки добрые. Человеку с такими глазами нельзя было не верить.
— Как уже сказала миссис Скиннер, меня зовут Альфред Хоуп, я офицер полиции. Тот, кто приезжает первым, когда рядом опасность, — немного замявшись, гость улыбнулся и потер кончиками пальцев лоб.
