Последняя инстанция. Расследование (СИ) - Каневская Ольга (читать книгу онлайн бесплатно без .txt, .fb2) 📗
– Да-да! Ну, понимаете, некоторые ребятки, наши детки… они, в принципе были отчасти знакомы с компьютерной грамотностью… Ну, и иногда…
– Что Вы мямлите, Мария Ильинична?! Честное слово, ну как нашкодивший ребёнок! Я уже давно всё понял. К делам детей имели доступ посторонние лица. Так?
Мария Ильинична снова захамелеонила, и я почувствовал, как к горлу подступает тошнота. «Неизвестно ещё, кто кого быстрее доведёт до кондрашки!» – подумалось мне, и я сделал над собой огромное усилие, чтобы не сорваться и не наорать на мямлящую мадам:
– Мария Ильинична! Уверяю Вас, меня нисколько не интересуют ни ваши местные порядки, ни ваши беспорядки, ни нарушения, ни достижения. Меня интересует только Евгения Маслова. Всё. Больше никто и ничего. Оставьте свои страхи. Я не из министерства образования, и меня не волнуют все ваши внутренние законы, подзаконы, нормативы и то, как вы их нарушаете. Или Вы сейчас твёрдо и чётко отвечаете на мои вопросы, не мямлите, не заикаетесь, или мы с Вами завтра же встречаемся в другом месте, и, поверьте, это будет намного неприятней и Вам, и мне.
Мария Ильинична содрогнулась, но, похоже, приняла быстрое и правильное решение.
– Да, конечно, я отвечу на любые Ваши вопросы! – неожиданно бодрым голосом отрапортовала заведующая, – Вы просто поставьте задачу поточней!
Старая грымза! Задачу ей! Юлит, как тритон в глине… Глазки бегают, ручки трясутся, щёки цвет меняют, как в компьютерной игре: «Собери пять в линию»… Что-то прячет, что-то скрывает. Явно тут какие-то махинации проходят. Только ко мне это – ну, ни с какой стороны. Видимо, детский дом (спонсор строил, как же, меценат!) построен был либо чиновничьей братией в качестве пиара, либо бизнесменом, которому либо от налогов надо было уйти, либо отмыть накопления. Третьего не дано. В мой циничный мозг не укладывалась мысль о том, что на этот детский дом мог пожертвовать деньги какой-нибудь разбогатевший бывший детдомовец. Хотя, в принципе, мне не было до этого никакого дела.
– А финансовая отчётность по строительству самого детского дома у Вас сохранилась? – я немного озадачил заведующую.
– Да, конечно! Это же строгая документация! Там же огромные деньги. Но всем этим занимается наша бухгалтерия. У них и документы, и отчёты, приходные ордера. Все сметы на строительство… Понимаете, когда дом открылся, здесь был другой директор. Поэтому я точно Вам вряд ли смогу рассказать всё подробно. А прежний директор умер, он раньше здесь в школе директором был. Потом ушёл на пенсию. А, когда открылся детский дом, он его возглавил. И со строителями он общался, и с меценатами. Вам подробней всё расскажут в бухгалтерии. Дом, разумеется, государственный, как же иначе? Это же не пансион, не клиника… Просто на него были выделены пожертвования. Деньги получали из какого-то благотворительного фонда…
– Хорошо, если понадобиться, мы вернёмся к этому вопросу, – меня не сильно интересовал этот вопрос. – Расскажите мне пока про Евгению. Помните её?
– Да, конечно, – похоже, заведующая начала приходить в себя, и у меня появился шанс выудить из неё хоть какие-нибудь сведения.
– Она поступила к вам из питерского приёмника-распределителя. Так? Ей было на тот момент 13 лет. Так? Поправляйте меня, если я где-нибудь ошибусь. Её в тот же год усыновила семья. Через год она совершила побег, была возвращена из Москвы почему-то не в семью, а обратно к Вам. Так? Далее, ещё через полгода, в возрасте почти 15 лет, её снова усыновляют. Всё правильно?
Мария Ильинична только кивала, как китайский болванчик, чем раздражала меня не меньше, чем сменой цвета лица.
– Теперь давайте подытожим и попытаемся разобраться. Я упрощу Вам задачу. Я буду задавать Вам совершенно конкретные вопросы. И, пожалуйста, Мария Ильинична! Давайте без лирики! Мы и так бьёмся уже почти полдня… Итак! Для начала: что собой представляла Женя Маслова?
– Ну, я не общаюсь очень близко с детьми. Об этом лучше спросить её педагога. Она работает и сейчас, но лето… Она в отпуске. Она не местная, из Воронежа. Сейчас она, скорее всего, дома. Я могу Вам дать её телефон и домашний адрес, – заведующая с готовностью принялась листать блокнот на столе, – Вот, пожалуйста! Алексеева Надежда Андреевна. Я запишу вам её адрес. А сама я могу о Женечке сказать только, что она была очень спокойным ребёнком. Её привезли к нам довольно замкнутой, но, Вы же понимаете, у нас не летний лагерь и не увеселительное заведение. Дети порой поступают в ужасном состоянии, со стрессом, часто избитые, замкнутые, просто – волчата… Женя была совсем другой. Её забрали, насколько я помню из семьи, причём, из благополучной семьи. Кажется, откуда-то из Белоруссии. Хотя сама она была из Санкт-Петербурга. В её деле были некоторые подробности. Сейчас я точно не помню, но, по-моему, её родители погибли, и она оказалась у родственников матери в Белоруссии. Они хотели оформить опекунство над девочкой, но им отказали. Не помню, с чем был связан отказ – обычно органы опеки идут навстречу пожеланиям родственников. Лучше всё же в семье, чем даже в таком хорошем детском доме, как наш, – Мария Ильинична гордо расправила плечи, – но им почему-то отказали. Девочка попала к нам. Она была великолепно подготовлена в плане знаний. В Белоруссии, где она училась последнее время, она посещала великолепную школу, где был и язык, и компьютерные уроки. Девочка была очень развита…
– Развита? – я заострил внимание на этой фразе.
– Развита в плане знаний. Мы сразу определили её в седьмой класс. Она была достаточно контактна, очень усидчива, знания давались ей просто на лету. Компьютер она знала практически в совершенстве. Умела обращаться с принтером, и с… – заведующая осторожно ткнула розовым перламутровым ногтем в сторону сканера, – ну, в общем, с любой техникой.
Я насторожился:
– Значит, Женя имела доступ к вашим компьютерам? – заметив, что Мария Ильинична опять собирается впадать в панику, я попытался быстро потушить пожар. – То есть, Женя была одной из тех, кто помогал вам заполнять базы данных на воспитанников?
– Ну, да, в общем, – неохотно пробурчала мадам. – Вы поймите, там программы сложные, надо много знать… А мы все пришли сюда из обычных школ. Я вообще была завучем в старой школе. Я с компьютером на «Вы». А молодой человек, который помогал нам до Жени, он демобилизовался как раз… Вот и получилось, что Женя нам очень помогла. Она так быстро заполнила всю картотеку! Потом, она занесла в компьютер все фотографии наших детей. Нам провели Интернет, и Женя выкладывала фотографии детишек на какие-то сайты, – все эти слова Мария Ильинична поизносила с видимым усилием, но она очень старалась помочь. Ей совершенно не хотелось отправляться куда-то «в другое место на беседу», где могли всплыть какие-то только ей известные и понятные нарушения, – Как только фотографии детей появились в Интернете, в наш дом просто повалил народ! Детей стали забирать в семьи в несколько раз чаще! Мы просто от счастья с ума сходили! Если бы не Женечка, я не знаю, когда бы мы освоили все эти технические премудрости! А так!..
– Но ведь саму Женю тоже усыновили, – напомнил я, – и не кто-то приезжий, а местная семья, – на неё не было желающих?
Мария Ильинична немного помолчала:
– Понимаете… Люди охотно берут самых маленьких. Это же логично. Жене было уже тринадцать лет. Переходный возраст, уже сложившийся характер…
– А как же её взяла местная семья?
Заведующая снова сделала паузу, а потом решилась:
– Эта семья на хорошем счету в посёлке. Оба работают, не пьют, ведут огромное хозяйство, у них своих детей трое… Но у них не сложились отношения. Вот Женечка и убежала. Мы не настаивали, мы не могли неволить уже взрослую девочку. Она, когда её вернули из Москвы, жаловалась, что приёмные родители не слишком хорошо к ней относятся, заставляют работать с пяти утра и до поздней ночи. Нет, Вы не подумайте, что они себе батрачку искали! Семья довольно зажиточная, они могли и работников нанять. Но у них такой порядок в семье – и дети точно так же работают, от зари до зари. Такой уклад в семье. Так они своих детей воспитывают. Того же и от Жени хотели. А она не выдержала. Она очень тянулась к учёбе. А с учёбой у нас здесь не самым лучшим образом обстоят дела. Школу-то местную закрыли. Это и понятно – в селе осталось всего несколько детей школьного возраста. А в пяти километрах отсюда, в соседнем, более крупном посёлке, построили новую школу. Детей отсюда забирал автобус, а потом привозил их обратно после занятий. Потом детей осталось всего человек десять, и автобус перестал ходить. Дети добирались до школы кто как мог, – я вспомнил рассказы Сашки про посёлок под Таганрогом, – кто – пешком, кого-то родители отвозили. Но новые родители Жени не хотели возить детей, хотя у них была машина. Первый год они своих ещё отвозили, а потом перестали. Они, вообще-то, современные люди, но труд как-то… съел их, что ли… В общем, когда они взяли Женю в семью, их дети в школу уже не ходили. Но они были и постарше Жени. Девочка поначалу ходила в школу пешком, но потом она просто сломалась. Стала болеть, чахнуть… Ведь работу по дому никто не отменял, и ей приходилось, пройдя десять километров в день туда и обратно, ещё и коров доить, и за скотом убирать, многое делать по дому… Она просто устала…
