Банк - Данилов Всеволод Семен Данилюка (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Слушай, мы с ней в подъезде, в заблеванном подъезде «сухаря» на двоих раздавили.
— Максик!
— Погоди! Нас соседи разогнали. Только представь? В тридцать пять — по подъездам! Ты поразишься, но она все еще верит в добро. Жить здесь — и верить! Фантастика! Но не хочет простить. Может, ты порадеешь? Если бы не эти восемь лет. Ну зачем они были?! Да, поздравь, я теперь зам Мельгунова и начальник управления ценных бумаг института. Дослужился до степеней известных. Думаю, управление в департамент переименовать. Солидней. Теперь насчет вашей стычки…
— Макс! Заткнись же, наконец! Мне как раз надо с тобой увидеться. В теннис еще не разучился стучать?
— Мальчишка! Да я тебя одной левой! — Флоровский был левша.
— Тогда через два часа в теннисном клубе на Ленинградском. До встречи!.. Что, Андрюш?
— Вы что, Янку берете?
— Пришлось пообещать. Не одобряешь?
— Дело ваше. Просто Клыня теперь просится. Вы ж знаете, втюрился он в эту кошку.
— И что думаешь?
— Он-то в теме. Обузой не станет.
— Тогда скажи — пусть подключается к Жуковичу.
— Да, там у вас в предбаннике какая-то плохушка дожидается.
Забывший о Юле Забелин, хмыкнув, поднялся.
В приемной над Яниным столиком навис и что-то интригующе шептал в ушко Жукович. Шептал явно непристойности, потому что на раскрасневшемся Янином лице установилось выражение веселой сконфуженности.
При виде выходящего шефа Яна поспешно поднялась и выжидательно застыла.
— До понедельника, — коротко попрощался Забелин, пропуская вперед заждавшуюся его Лагацкую.
— Так вот насчет Екатерины Второй… — Жукович замолчал, внимательно посмотрел на помертвевшую Яну и, понимающе скривившись, удалился.
В клубном баре было прохладно, звучала неспешная мелодия, потягивали соки остывающие после горячего душа игроки. Внезапно тихая эта гармония была нарушена — из коридора донеслись тяжелые быстрые шаги, и в сопровождении растерянного администратора в бар прямо в мокром пальто ввалился взъерошенный Флоровский.
— Ну и паскудная у вас, доложу, погодка. — Он неодобрительно оглядел посетителей бара, не обеспечивших надлежащий климат, разглядел поднявшего в углу руку Забелина, нашел глазами барменшу: — Соточку «Камю», лапуся.
— Не круто ли перед игрой? — удивился Забелин.
— А ничего, чуток адреналина впрысну. Заодно и шансы уравняем. Ты хоть ракетку-то за эти годы держать научился, мальчишка?
Стало, увы, ясно, что адреналиновая подпитка началась задолго до того.
— Что в институте?
— Ну, в институте как раз хай-класс! Старперов наших повидал. Постарели без нас, увы. Не изменились — лопочут о науке, о социальной справедливости, черт знает про что. Но что поразительно — продолжают работать, черти! Для них это теперь, я так понял, вроде наркоты. Успел, к слову, темы просмотреть. Ты не поверишь, Стар, но не соврал Мельгунов. Таких парочка разработок на подходе — просто, я тебе доложу, прорыв. На большие «бабки» можно выйти. Правда, с год как застыли. Мельгунов, бедолага, извелся. Может, оттого и на тебя полкана спустил… Ах ты солнышко, — растекся обаянием Макс при виде подошедшей с бокалом барменши. — Просто умаслила. Может, присядешь?
— Не положено. — Барменша быстро отошла.
— Максик, здесь приличное место. И заигрывать с персоналом не принято. — Забелин успокоительно кивнул сидевшему невдалеке главному администратору. — К тому ж ты, как я слышал, Натальей полон.
— А, Наташка! Послала она меня без затей.
— Так вроде говорил — «сухаря» в подъезде"?..
— Вчера «сухаря». А сегодня по зрелом размышлении послала. Да и права! За эти годы и сына одна вырастила. Все поражаюсь, как она все-таки себя во всем этом сраче сохранить исхитрилась. Не перевернулась. Ведь красивая баба. Кто б такую на содержание отказался? Может, в генах какая-то защита против пошлости вложена? Э, правду глаголят, что нет у человека злейшего врага, чем он сам. Так что удел мой теперь сиротский. Предлагаю по этому скорбному случаю бабцами какими-никакими аварийными на двоих утешиться.
— Ты с чем приехал, Макс?
— Тебя ободрать.
— Я не о том. Для чего в институт пошел?
— Да вот хочу попытать, нельзя ли вытянуть? Говорил же, обрыдло под себя все. Дело-то и впрямь святое.
— Куда как святое. Но ты хоть представляешь, что это такое? Это ж не бумажки на бирже фиксировать. У тебя есть программа, план хотя бы?
— Мы люди стихийные! Но мощных стихий!
— Окстись, не перед Мельгуновым выступаешь. Знаешь, какие деньги нужны, чтоб институт поднять?
— Ну…
— И что, впрямь столько лишних под себя подгреб, что готов десятком миллионов рискнуть?
— Десятком?
— Выйдем-ка в холл. — Забелин поднялся. Да и кстати — судя по заблуждавшим вновь глазам Макс как раз собирался повторить. — Вот что, Максим, — Забелин убедился, что рядом никого нет, — люди мы свои, так что темнить не буду. Намерен я институт наш для «Светоча» прикупить. Финансирование банк обеспечивает. Приглашаю в команду.
— Лихи вы, нынешние. Об институте, как о дыне, купил — продал.
— Не дыня. Но товар. Ты что, болезный, и впрямь полагаешь, что будет он себе и дальше стоять посреди Москвы, весь в масле и фольгой оптико-волоконной упакованный и для всего прочего мира недоступный? Не мы, так другие скупят. А не скупят, так обанкротят. И еще дешевле заберут. Я потому на это пошел, что банк наш как раз к поддержке информационных технологий обратился. Тут все срослось, понимаешь? И институту мощная рука ой как нужна. Деньги от аренды на финансирование научных тем пустим. А уж как «доведем» технологии, тогда потихоньку к главному — начнем торговать ими. Тут уж тебе карты в руки. Ну и на поглощении, само собой, заработаем — на скупку восемь миллионов выделено. Что сэкономим — ты в доле.
— Так ведь Юрий Игнатьевич!
— Юрий Игнатьевич твой!.. Наш. Великого гения ученый. Штучный человек. Но не безразмерный. Рыночник, например, из него никакой. Такого за эти годы наработал — хорошо еще, если мой план реализовать удастся. А альтернатива — прилетит какой-нибудь АИСТ, склюет все лакомое да и повыкидывает стариков наших со всеми их прожектами.
— Ты что ж, предлагаешь против Мельгунова пойти?
— Да ни боже мой. Просто на сегодня мы с тобой мельгуновскую выгоду лучше его самого понимаем. Главное, придумать комбинацию, чтоб никто в институте, кроме нас с тобой, не знал, что за скупкой этой банк наш стоит. Это я на себя возьму: выведем деньги сначала на Запад, а оттуда запустим к вам как твои. Запутаем источник. Хочет Юрий Игнатьевич иметь западные деньги — пусть имеет. А за тобой контроль за их целевым использованием, ну и за институтом в целом. А уж когда закончим, тогда вместе к Юрию Игнатьевичу в ноги бухнемся. Не дурак же он — поймет расклад.
— Интересные штучки играет буржуазия. — Максим сделался задумчивым. — Как это мы сможем скупить мельгуновский институт в интересах Мельгунова, против воли его, да еще так, чтоб сам он и не догадался? Шарада! Пойду-ка я еще сотняшкой «Камю» подзаправлюсь. — Он отвел удерживающую руку. — Потому что подумать требуется.
— Алексей Павлович! — послышался от двери голос администратора. — Ваш зал освободился.
— Ну что ж, к барьеру. Подождет твоя сотняшка.
— Давненько не брал я в руки шашек. — Максим, весь еще во власти состоявшегося разговора, деланно бодро потер руки.
Но видно, сыграть сегодня была не судьба. Едва начали они переодеваться, как в зал вбежал растерянный директор комплекса в сопровождении двух громил.
— Алексей Палыч, родной, пощадите! — еще в движении запричитал он. — Придется уступить зал. Онлиевский внезапно приехал. Ну прямо хоть плачь. И резервных нет.
— А мы-то при чем? — Максим недоброжелательно посмотрел на переминающихся сопровождающих. — Онлиевский, фигевский. И то уж десять минут нашего времени заиграли.
— Товарищ… или не наш? — поразился директор.
— Американский товарищ.
