Убийство со взломом - Харрисон Колин (электронные книги без регистрации txt) 📗
Он имел в виду оральный секс. К этому Дженис нельзя было склонить особенно долго, но и согласившись, она теперь не испытывала от этого удовольствия и не разделяла удовольствия Питера. Они стали ласкать друг друга, и язык Кассандры очутился у него во рту, после чего ее руки быстро скользнули вниз по его телу. Он хотел было ответить ей тем же, но пальцы его, действуя вслепую, неуклюже натыкались на чужую плоть. Он был по-прежнему рассеян и осторожен. С момента ухода Дженис он намеренно не менял постельного белья, находя утешение то в сохранившемся упавшем волоске, то во внезапно повеявшем аромате любимых духов, то в давно высохших пятнах. Спальня, да и весь дом мгновенно превратились в музей, где он был смотрителем, гидом и до сего времени единственным посетителем. Рука Кассандры с силой сжала его руку, так что он ощутил собственный пульс. Он вдруг подумал о болезнях, которые так легко подхватить, – болезнях обычных, относительно безобидных, и тяжелых, неизлечимых, смертельных болезнях. Оставалось предположить, что у Кассандры хватило бы порядочности предупредить его, если в ней гнездится какой-нибудь гадкий вирус. Однако работа научила Питера тому, что мало кто из людей достоин полного доверия.
– Мне надо задать тебе один вопрос, – начал он, садясь в постели. – Это относится не к тебе конкретно. Вопрос этот я задал бы любой на твоем месте.
– Ты хочешь знать, здорова ли я, – сказала она. – Я это поняла, ничего страшного. Я ведь от тебя ничего не скрываю. – Она заглянула ему в глаза. – Все боятся, – заключила она.
Он был достаточно пьян, чтоб не задуматься о том, что могло бы означать такое двусмысленное высказывание.
– Тогда у меня есть идея.
– Да?
– Насчет того, как мы могли бы все-таки…
– У тебя припасено что-то? Для тебя?
– Нет. Но одну минуточку…
В ванной, где собственная голова вдруг показалась ему шаром, катающимся взад-вперед на хорошо смазанных колесиках, он порылся под раковиной. Там в корзинке было много барахла, оставшегося от Дженис. Все это она бросила, а может, забыла. Археологические пласты. Жесткие контактные линзы еще с тех времен, когда она не носила мягких. Пахучее мыло. Испачканные бумажные салфетки, пастилки от кашля, просроченные рецепты, заколки для волос, а, вот и то, что ему надо, – ее старый колпачок. Уезжая, она взяла новый, этот же, которым не пользовалась уже года три-четыре и, конечно, ненужный и Питеру, в спешке и суматохе забыла. Колпачок был в каких-то пятнах и даже пыльный. Питер поднес его к свету посмотреть, целый ли. Вроде целый. В зеркале Питер показался себе бледным, испуганным. Член, еще минуту назад твердый, как ручка метлы, сейчас сонно поник. Почти два часа ночи. Через шесть с половиной часов его ждут на работе. А он даже не помнит дела. Временное умопомрачение – ведь столько этих дел… Заключительное слово? Вынесение приговора? Отбор присяжных и беседа с кандидатами? Ему так надоело задавать вопросы. Не отвергаете ли вы, сэр, по религиозным, моральным или иным соображениям смертную казнь так решительно, чтобы это могло бы воспрепятствовать вам вынести справедливое решение обвиняемому в убийстве первой степени? Его предки Скаттергуды, эти квакеры в черных шляпах, помогавшие основать этот город на принципах мира, терпимости и всеобщей выгоды, перевернулись бы в своих гробах, зарытых на глубине шести футов на старых тесных кладбищах возле их молельных домов за чертой города, узнай они, что их потомок требует для кого-то смертной казни.
Порывшись, он извлек выжатый и перекрученный тюбик с пастой для колпачка. Записка все еще висела – «Я знала, что ты заглянешь сюда». Теперь его очередь подшутить. Ха. Он с силой сдавил тюбик и с трудом выжал из него с чайную ложечку пасты. Хватит? Неудивительно, что женщины терпеть не могут смазываться этой дрянью. Лучше побольше. Размер матки может быть уподоблен примерной величине груши. Слова из какого-то старого судебного освидетельствования изнасилованной. Половина всех баб в его конторе мечтают о детях и только о них и говорят. Колпачок же – это врата смерти. Следующим его делом будет опытный жучок на скачках. Этот обвиняемый выстрелом в затылок размозжил голову соседу. Похоже на любовный треугольник. Если в жюри он выберет негритянок, парню несдобровать – нет присяжных суровее, чем эти евангелистки, вопящие по воскресеньям на утренних службах. Такие пустой болтовни не потерпят… Белые же заседательницы из средних слоев могут повести себя по-разному. Но с другой стороны, многие негритянки не раз убеждались в несправедливости полиции, знают, как прихотливо и непредсказуемо правосудие, и ненавидят систему, погубившую стольких чернокожих мужчин. Америка, во многом построенная на труде и костях чернокожих, продолжает брать с них мзду. Если бы ему, Питеру Скаттергуду, не были бы предоставлены все эти его чертовы мыслимые и немыслимые привилегии, кто знает, может быть, и он стал бы каким-нибудь отщепенцем – полоумным наркоманом, зарабатывающим на жизнь продажей ворованных шприцов, распространяющим СПИД и прочую смертоносную заразу. Стоя перед зеркалом в резком свете лампочки, он все мазал и мазал колпачок пастой, выдавливая ее из тюбика. Дженис хотела детей, мечтала об этом, а он сомневался – сколько маленьких Дженис и Питеров убили они, тратя деньги на всю эту противозачаточную дребедень, – ничего другого он не признавал. После тридцати ты лучше разбираешься в том, как избежать беременности, чем в том, как заиметь детей. Возможно, позволь он Дженис забеременеть, и она сейчас была бы с ним. Да, возможно, но хорошо ли это было? И прыгала бы сейчас у него на коленях темноволосая малышка. Папа! Нет, преступно, что у них не было детей! И как бы счастливы были его родители. Не знаю, Дженис, зачем я это сейчас делаю. Она бы рожала естественным путем, а он сидел бы возле нее, держа ее за руку, глядел бы, как она тужится. Нет, он с ума бы сошел от страха, видя, как мучится Дженис. Он ведь всегда был порядочным трусом. Необходимо разыскать ее, объясниться с ней с глазу на глаз. Он мог бы выследить ее по телефонному номеру, который она ему оставила, но для такого дела телефонной компании потребуется предписание суда, и значит, это невозможно. Слишком долгий путь. Интересно, как спят старухи негритянки со своими стариками. Негритянки – это стихийная опора Демократической партии в народе, ее форпост на Севере. Все поставлено на широкую ногу – хорошая погода, два доллара за каждый голос – и машина будет работать бесперебойно. Новый мэр использует их на полную катушку, он хитрее прежнего и знает, как организовать женщин, которым не приносит удовлетворения их работа. Женщин, которые спят со своими неграми, не снимая рубашек, и держат под кроватью бутылку. Ну, давай же, мамочка! Это называется «охватить пенек». Теперь, в разгар зимы, они для этого и туалеты используют. Да, все вокруг только это и делают.
– Питер? – окликнул его голос из спальни. Он понятия не имел, чей это голос.
Питер вернулся в темноту.
– Я думала, куда ты пропал, – задумчиво и ласково проговорила Кассандра. – И что это ты бормотал там все время?
– Протяни руку.
Она повиновалась.
– Вот, это… – начал было он.
– Объяснения не требуется. – Она ощупала колпачок, потом молча примерила и весело усмехнулась: – Сойдет.
Он присел на кровать.
– Это ничего, если я сначала покурю? – спросила она минуту спустя.
– Нормально.
– Это меня успокаивает.
Зажженная спичка осветила в темноте ее острую, обтянутую кожей скулу. Глаза ее были устремлены на огонек сигареты. Он ненавидел табачный дым.
– Ты много куришь?
– Не так, чтобы подорвать здоровье, но покуриваю.
– Понятно.
– А теперь послушай меня, – сказала она шутливо и в то же время серьезно и, обвив жилистой рукой его торс, притянула к себе, – мало кто из женщин, а практически даже и никто, не сделал бы того, что только что сделала я. Большинство посчитало бы это обидой.
– Ты тоже так считаешь? – спросил он, обращаясь к светящейся точке на ее сигарете.
