Римское дело комиссара Сартори - Энна Франко (читать онлайн полную книгу .txt) 📗

— Командор?

Женщина утвердительно кивнула головой. Она была напряжена и тверда, как ствол дерева.

— Что же произошло потом?

— Я продолжала следить дальше, — сказала женщина. — Крики Марины прекратились. Потом приехал человек с черной сумкой в руках. Наверное, врач. Я его никогда не видела. Мегера сильно беспокоилась. Конечно, испугалась. Что-то не сработало. Они убивали мою Марину. Я попыталась войти в комнату. Мне удалось только бросить взгляд, и я уви­дела море крови. Радико вытолкал меня, снова бил ногами, потом оттащил в мою комнату и начал хлестать ремнем. На теле еще остались следы. Он бросил меня без сознания. Когда я пришла в себя, был рассвет. Моей Мари­ны больше не было. В той комнате все было в порядке и чисто. Марина сгинула в ночи. Никто из слуг ее не видел. Никто ничего не слышал.

Сартори молчал, глядя в каменное лицо служанки.

— Как ваше имя?

— Пальмира.

— Пальмира как?

Женщина колебалась.

— Пальмира. Ромолетти, — произнесла она, на один миг опустив глаза. Но сразу же подняла взгляд и добавила: — Я должна была также называться Соларис. Судья — мой отец.

У Сартори сжалось сердце.

— А ваша мать?

— Она умерла. Много лет назад. Она служила здесь.

Комиссар помолчал несколько секунд, потом сказал:

— Вы смогли бы узнать акушерку?

— Среди тысячи мегер, — ответила женщина.

— Вы не знаете ее имени?

— Нет, но ее лицо высечено в моей памяти.

Комиссар почувствовал необходимость положить свою руку на ее руку. Это был тот контакт, который сломал напряжение; поток рыданий вырвался у нее из груди, она закрыла лицо руками; лицо преждевременно состарив­шейся женщины.

Из бара в центре Анцио Сартори позвонил фельдфебелю Фантину в Центральное управление. Все агенты уже доложили. Отрицательно по всем линиям. Только инспектор Банделли сообщила, что нашла юношу, который знал Марину Соларис и видел ее девятого октября в Риме. Его звали Пьетро Скалья, он жил рядом с профессором лицея — личностью сомнительной. По словам инспектора, Скалья входил в состав группы «длинноволосых», пристрастившихся к наркотикам.

Комиссар поужинал в траттории рядом с портом, потом позвонил на виллу Соларисов и попросил к телефону Марко Радико, управляющего.

— Синьор Радико, добрый вечер. Я — комиссар Сартори.

Небольшая заминка.

— Добрый вечер, синьор комиссар. Чем могу служить?

— Хотел бы выпить с вами по стаканчику вина, если не возражаете. Я в Анцио, траттория «Венецио». Знаете?

— Знаю. Буду через пятнадцать минут.

Может, у него и было желание возразить, но не хватило смелости. Немного позже Радико появился на пороге траттории с видом «черноруба­шечника»: в длинной кожаной куртке и мягком берете. Подойдя к столику комиссара, который стоял в отдалении от других, он сел, не раскрыв рта.

— Вино? — спросил Сартори.

— Вино.

По знаку полицейского официантка принесла бутылку и два стакана. Она наполнила стаканы, с любопытством поглядывая на обоих мужчин, и удалилась, виляя задом.

— Прозит! — сказал Радико.

— Ваше здоровье, — ответил комиссар.

Управляющий залпом выпил содержимое своего стакана, в то время как комиссар только смочил губы. Помещение было переполнено лишь возле бара, где толпились рыбаки. За столиками ресторана народу было мало: семья, что была проездом, толстый и напыщенный прелат, пожилая синьора с собачкой. Включенный телевизор способствовал созданию «ада» в этом убогом и грязном зале. Естественно, шла спортивная передача; тема, преобладавшая в скудном репертуаре итальянского телевидения.

— Ну так что, синьор комиссар?

— Завтра утром, вернувшись на службу, я затребую ордер на ваш арест и на арест ваших хозяев за совершение криминального аборта.

Ни один мускул не дрогнул на лице Радико.

— Делайте что считаете нужным, — отчетливо произнес управ­ляющий.

— Ваше поведение мне не нравится, синьор Радико. Вы мните себя достаточно защищенным своими хозяевами, но будете очень разочаро­ваны. По крайней мере, если не решитесь говорить. Время еще есть. Пока есть!

— Понимаю.

Радико наполнил стаканы, опустошил свой, аккуратно поставил его и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Вы сицилиец, Радико?

— Да, синьор комиссар.

— А!.. Об этом мне напомнило имя. Я тоже сицилиец. Но сейчас мы в Риме, в центре Италии, а не на Сицилии. И даже на Сицилии феодализм кончился почти повсюду. Если вы считаете себя рабом баронов или им подобных, то погорите. У вас есть дети, Радико?

— Пятеро.

— Тогда подумайте о своих детях и встаньте на сторону закона. Вы же лучше меня знаете, что если попадете в тюрьму на пять-семь лет, а может, и больше, никто вам памятник не поставит.

Радико глубоко затянулся сигаретой.

— Расскажите мне о Марине Соларис, — снова начал комиссар. — И о Катерине Машинелли.

— О Катерине?

— Да.

— Синьор комиссар, вы думаете, я знаю, что произошло?

— Если не знаете, не выдумывайте, Радико, иначе плохо кончите. Но вы мне скажете хоть что-нибудь? Мое терпение кончается.

Тон Сартори стал резким, взгляд, устремленный на собеседника, затвердел и вынудил управляющего опустить глаза.

— Был незаконный аборт? — настаивал комиссар.

— Да.

— У Марины?

— Да.

— Командор был в курсе всего?

— Да.

— И монсеньор?

Управляющий резко поднял голову.

— Монсеньор? Господи помилуй!.. Как вы могли подумать, что.

— Акушерку, которая присутствовала, зовут Коралло Элизабетта?

— Да.

— Почему Катерина выдавала себя за Марину Соларис?

— Синьор судья не должен был ничего знать, — объяснил управляю­щий, не поднимая глаз. — Он хочет, чтобы Марина вышла замуж за прин­ца, иначе состояние пойдет на благотворительность.

— Дела командора идут плохо?

— Довольно.

— А где сейчас Марина?

Радико осмелился посмотреть комиссару в лицо.

— Не знаю, клянусь! — ответил он искренним тоном.

— А Катерина?

— Не имею ни малейшего представления.

Сартори выпил маленькими глотками вино, отставил стакан и посмо­трел в глаза управляющему.

— Вам больше нечего сказать?

— Нечего, синьор комиссар.

— Хорошо. Завтра вы будете в тюрьме вместе со своим хозяином. До свидания, синьор Радико.

Страшное открытие

Утро тридцатого октября было довольно беспокойным. Доктор Сартори прибыл на службу ровно в восемь, и фельдфебель Фантин, который уже ждал его, доложил, что инспектор Банделли находится в приемной вместе с Пьетро Скалья, длинноволосым другом Марины.

Едва Сартори уселся за стол, зазвонил телефон. Это был доктор Лепорити, заместитель прокурора Республики, который сообщил, что прочитал представленный комиссаром доклад по делу «Машинелли — Соларис» и усмотрел в нем основания для выдачи ордера на арест Томмазо Гуалтьеро Солариса и Марко Радико. На данный момент не было возможности привлечь к ответственности акушерку Элизабетту Коралло, так как не существовало достаточных доказательств, чтобы инкриминировать ей незаконный аборт.

— Может быть, лучше пока клиентов не трогать, а держать их в состо­янии ожидания? — подсказал комиссар. — Мне кажется, сегодня-завтра ситуация прояснится.

— Хорошо, тогда я жду ваших сообщений! — согласился Лепорити. — Держите меня в курсе.

Сартори приказал бригадиру Короне, который выглядывал на пороге, ввести Банделли и длинноволосого молодца.

Ему было тридцать. Длинные, почти до плеч черные волосы, неухожен­ная борода. Маленький, тщедушный, нервный человек. Он был уроженцем Виченцы, но около года назад перебрался в Рим и жил без постоянной про­писки, скитаясь по убежищам «битников». Оказалось, он учился в универ­ситете Триеста на медицинском факультете (за что получил у «битников» кличку «док»), но бросил учебу. Стоящая рядом Банделли, которой тоже было тридцать, создавала ему странный контраст своей голубой унифор­мой и приятным внешним видом.