Тарантелла, или Танцы с пауками - Дубчак Анна Васильевна (книги онлайн полностью TXT) 📗
Как ни пыталась Наталия вывести на откровенный разговор Люсю, та словно воды в рот набрала. Хотя цвет лица с самого утра у нее был уже намного лучше вчерашнего. На вопрос, понравился ли ей кто-нибудь из приезжих милиционеров, она вяло ответила, что «Ведерников ничего», и на этом разговор закончился. Затем, сославшись на дела, Люся ушла.
– Что с ней? – спросил Валентин.
– Понятия не имею… Я думала, что ты знаешь…
Ей казалось, что их отношения с Жестянщиком подошли к своей логической развязке: она не доверяла ему, а без доверия любовь растаяла, как снег на горячей ладони…
– Мне уехать? – спросил он, поймав ее взгляд. – Ты только скажи…
Она пожала плечами, потому что не могла признаться в том, что ночью, когда все спали (Ведерников и Селезнев уснули на большом старом диване в дальней комнате, поэтому-то Наталия и не музицировала на пианино), она проснулась от того, что поняла, что Валентина рядом нет. Она на цыпочках пересекла гостиную, обошла все комнаты и даже заглянула в кухню, но и там не обнаружила ни Валентина, ни Люсю.
Она нашла их в саду, в летней кухне, – их обнаженные тела можно было увидеть за прозрачным оконцем извивающимися при свете свечи, стоящей на подоконнике и превращающей своим фантастическим янтарным светом внутренность домика в подобие декорации к эротическому спектаклю в духе Кокто. Особую прелесть этой картинке придавал фон: опушенные снегом ветви садовых деревьев, ярко-синий ночной воздух в просвете меж ними и повисшая низко, почти над самой крышей домика, сливочного оттенка луна.
Он собрался за четверть часа, подошел к Наталии, которая с меланхоличным видом чертила что-то в своем блокноте, сидя на диване, и опустился перед ней на колени.
– Я все знаю, – облегчила она расставание, тем самым придавая полную ясность происходящему, – так что можешь не мучиться в догадках… Мне непонятно только одно: почему у нее отбиты пятки?
– Какие еще пятки, о чем ты…
– Ты обычный Жестянщик, и этим все сказано… Предательство – одна из форм существования подлецов. И знай, что в этой ситуации я на стороне Люси…
Он уехал. А Люся, вернувшись из своей квартиры, где она судорожно собирала вещи, чтобы сказать Валентину, что намерена теперь все рассказать Наталии и что она готова уехать с ним в город, не увидев его черной «Волги» во дворе, так и застыла возле калитки…
– Заходи, замерзнешь, – услышала она голос Наталии.
– Он что, уехал?
– Уехал. Свежий воздух пошел ему на пользу… Он развлекался как мог… Но ты не расстраивайся. У тебя еще осталась я и… Ведерников. Мужчины приходят и уходят, а женщины остаются. Подумай об этом как-нибудь на досуге… А что касается страсти, то я рада, что ты ее наконец испытала…
Наталия легко спустилась с крыльца и, пройдя мимо ошалевшей от всего увиденного и услышанного Люси, открыла дверцу своей машины, которую уже успела очистить от снега и даже прогреть салон…
– А ты-то куда? Тоже уезжаешь?
– Да, но я еще вернусь. Ключи у меня есть, так что не переживай…
Она потратила полдня, чтобы объехать в райцентре все комбинаты бытового обслуживания и ателье. Она показывала юбку с блузкой и пыталась определить, кто же их сшил… И одна закройщица, одиноко пьющая чай в полупустой пошивочной мастерской, предположила, что это театральный костюм, взятый в городе напрокат…
«И как же это я раньше-то не догадалась?»
Она сунула руку в карман, чтобы достать сигареты, и вдруг нащупала конверт… Это было письмо от Логинова, о котором она забыла… Как же она могла о нем забыть?!
«Наташа, я скучаю по тебе, но вырваться пока не могу…
Через пару дней освобожусь… Но и это неточно. Хорошо, что я хотя бы знаю теперь, в какой именно Вязовке ты находишься. Я все передал Ведерникову и Селезневу, как ты просила… До встречи. Целую тебя нежно, твой прокурор Логинов».
В мыслях и мечтах о Логинове она домчалась по расчищенной от снега трассе до города и принялась звонить из первого же телефона-автомата Сапрыкину:
– Сережа, это я… Только не говори ничего Логинову… Я здесь… Мне нужна твоя помощь… Ты знаешь адреса, где можно взять театральный костюм напрокат?
– По-моему, адрес только один – угол Мичурина и Ракова. Можно еще взять костюмы непосредственно в театре… А что случилось?
– Пока не могу сказать… Спасибо. Обещай мне, что ничего не скажешь Логинову…
– Как скажешь…
Но пункт проката на углу Мичурина и Ракова оказался закрыт на обед. Чтобы не тратить впустую время, она съездила в два театра: драмы и оперы и балета. Все без толку, никто из костюмерш такие костюмы раньше не видел и уж тем более не шил. Кроме того, ткань, из которой была сшита юбка, оказалась вообще неизвестной. И ни в один из магазинов города за последние десять лет не поступала. Сложно было определить и время, когда она была сшита.
Она вернулась в пункт проката и обрадовалась, когда заметила в одном из его окон свет.
Пожилая женщина, похожая на клоунессу (настолько нелепо и густо были набелены и нарумянены ее щеки, подведены глаза и накрашены ресницы), улыбнулась ей, показывая прекрасные искусственные зубы, и спросила:
– Вам костюм?
Наталия без особой надежды достала пакет с вещами и вывалила их прямо на стол.
– Мне нужна ваша помощь… Вам не знакомы эти вещи?
– Знакомы, конечно… Это же итальянский народный женский костюм. К этому еще полагается бархатная узорчатая жилетка, но, к сожалению, их сильно побило молью…
– То есть вы хотите сказать, что у вас были эти костюмы?
– И были, и есть. Часть я отдала напрокат до марта, а остальные восемь висят… я даже могу их вам показать.
Наталия, не веря услышанному, прошла за Клоунессой в большую, с высоченным потолком, комнату, даже зал, в котором тесными рядами стояли кронштейны со старыми, уже давно отжившими свой век театральными костюмами. Потрепанные бархатные камзолы с сорочками из ацетатного шелка и пышными кружевными манжетами, атласные, выгоревшие от времени тяжелые платья, пачки из английской сетки с привязанными к вешалкам почерневшими от грязи, но когда-то розовыми пуантами на атласных ленточках… И восемь красных широких юбок с оборками, белые шелковые блузки…
– А чулки?
– Я сказала господину, который у меня все это брал для семейного спектакля, чтобы он уже сам (или его жена) купили белые плотные чулки…
– Скажите, а откуда у вас эти костюмы? Кто их сшил?
– О, это длинная история… В этих костюмах выступали приехавшие на юбилей города итальянские танцовщицы… А потом их импресарио подарил эти костюмы драмтеатру… Но на тот период они были как будто не нужны, и потому решено было передать их во Дворец пионеров… И там они провисели около пяти лет… И вот только в прошлом году их привезли ко мне…
– И часто к вам обращаются за костюмами для домашних спектаклей?
– Нет, только один раз и обращались… А в основном берут для съемок рекламных роликов… Но тогда я прошу много дороже… А вас что интересует?
– Меня интересует, сколько этих костюмов было всего и, самое главное, кто взял эти костюмы для домашнего спектакля…
– Понятно. Вы из милиции. А еще такая красивая девушка…
– Дело в том, что в таких костюмах нашли уже двух мертвых женщин… – Она нарочно сказала это, чтобы произвести впечатление на Клоунессу, которая, похоже, не питала нежных чувств к милиции.
– Понятно. Значит, костюмов было двенадцать. Взяли четыре…
– Кто?
– Один мужчина очень приятной наружности… Лет ему где-то под сорок… У меня есть журнал, где все записано… – Она достала из ящика стола замусоленный журнал и принялась его листать.
– Вот, пожалуйста, 10 октября 1996 года… Господин Ванеев Сергей Николаевич.
– Он что, вам и паспорт показывал?
– Нет, он сказал, что паспорт у него дома, но он действительно Ванеев, потому что именно в тот день вышла статья о нем… И на фотографии был действительно тот человек, который брал у меня костюмы… Больше того, я вам скажу, видите конверт, в нем залог. В марте я эти деньги ему верну.
