Поручается уголовному розыску - Черненок Михаил Яковлевич (читать книги .txt) 📗
Заведующая магазином кивнула головой.
– После обнаружения взлома в магазин никто не входил?
– Что вы! – завмаг поглядела на участкового инспектора. – Сергей Васильич категорически запретил не только входить, но и приближаться к магазину.
– На случай, чтобы следы не затоптать, – добавил участковый.
– Понятно, – сказал Антон и повернулся к Онищенко. Собаковод без слов понял его и выпустил из машины Барса.
Увидев здоровенную овчарку, толпившиеся у магазина разом отодвинулись еще дальше. Барс, весь напружинившись, с силой потянул за собой Онищенко к магазину. Сделав вокруг него несколько кругов, потянулся к толпе, но на полдороге остановился, заводил ушами и бросился к взломанной двери. Не добежав до нее несколько шагов, снова остановился и виновато посмотрел на своего хозяина.
– След, Барс, след! – строго сказал Онищенко, но Антон уже понял, что дело безнадежное – грозовой ливень полностью унес следы, оставленные преступниками. Под лучами июльского солнца трава дымилась испариной.
Вместе со Славой Голубевым и экспертом Тимохиной Антон подошел к Онищенко, посмотрел на собаку и, невесело усмехнувшись, спросил:
– Что, лучший друг человека, не хочешь нам помочь?
Барс тихонько взвизгнул и опять потянул собаковода к двери. Упершись передними лапами в дверь, он повел носом в сторону и, резко рванувшись к стене магазина, замер, как вкопанный. Онищенко взмахом руки подозвал Антона.
Вдоль стенки сохранилась примерно метровая полоска сухой земли, прикрытая от ливня карнизом крыши. На ней, подкатившись к стене, лежал толстый обрубок полированного стального прута. Судя по царапинам и вмятинам на двери, этим обрубком, как рычагом, был выдернут из двери пробой.
– Преступление совершено до грозы, – хмуро сказал Онищенко. – Бесполезно собаку маять, испарение забивает все запахи.
Посоветовав Тимохиной взять обрубок металлического прута в качестве вещественного доказательства, Антон осторожно открыл дверь магазина и так же осторожно перешагнул через порог. За ним чуть ли не на цыпочках двинулись Голубев, Тимохина, участковый инспектор и заведующая магазином. Внимательно глядя под ноги, прошли сумрачный коридорчик и через тесное складское помещение попали в светлый торговый зал.
Антон глянул по сторонам – в зале все было перевернуто вверх тормашками. На прилавке – расколотые стекла, на полу – упаковочные коробки, вороха обуви, кипы бюстгальтеров, серые мужские кепки, флаконы с одеколоном, детские игрушки, поваленные вешалки с зимними пальто и куртками.
Попросив Лену Тимохину сделать фотосъемку места преступления, Антон несколько секунд понаблюдал, как она заправски-профессионально щелкает фотоаппаратом, и вместе с Голубевым стал составлять протокол осмотра.
Тимохина, сфотографировав с разных точек торговый зал, прошла за прилавок, чтобы сделать несколько кадров там, и вдруг вскрикнула.
– Что с вами? – повернувшись к ней, быстро спросил Антон.
– Здесь труп…
Как по команде, все враз бросились к прилавку. За ним, неестественно подвернув под себя правую руку, а левой прижимая к груди коробку с тройным одеколоном, лежал лицом кверху худощавый, давно небритый мужчина. На лице с перекошенным желтозубым ртом и широко открытыми остекленевшими глазами застыло выражение ужаса.
Антон и Голубев удивленно переглянулись.
– А, мамочки! – вскрикнула завмаг. – Это ж Гога-Самолет.
– Совершенно точно, – пробормотал участковый инспектор.
– А, мамочки, – уже потихоньку повторила завмаг. – Вчера перед закрытием магазина три флакона тройного купил. Неужто мало оказалось…
– Совершенно точно, при мне покупал, – подтвердил участковый.
Антон спросил у него:
– Телефон поблизости есть?
– Рядом, в конторе «Сельхозтехника».
– Позвоните в районную больницу, чтобы срочно приехал сюда врач Борис Медников для проведения предварительной медицинской экспертизы. Затем из райпотребсоюза вызовите ревизионную комиссию. Пооперативней все это сделайте.
Участковый вышел из магазина. Голубев взял у Тимохиной фотоаппарат, сфотографировал труп с разных точек. Крупным планом снял искаженное ужасом лицо. Заведующая магазином осторожно подняла с пола пустую коробку от тройного одеколона, трясущимися руками открыла и побледнела.
– Выручка дневная тут была, ты-тысяча рублей, – прошептала она и заплакала.
– Почему не сдали инкассатору? – спросил Антон.
– По субботам я всегда ее сдавала в кассу райпотребсоюза, а тут нечистая сила попутала, – заведующая уронила коробку и прикрыла лицо ладонями. – Выходной у нас завтра, в понедельник. Со вторника другой продавец заступает. Думаю, последний день, то есть сегодня, отторгую и сдам все деньги разом, – и запричитала: – А-а-а, ма-а-амочки мои-и…
– Где включается охранная сигнализация? – перебил причитания Антон.
Завмаг рукой показала в направлении взломанной двери:
– Там.
Антон подошел к выключателю. Ручка находилась в положении «Выключено».
Заведующая магазином тоже увидела это, уставилась на Антона растерянным взглядом и, захлебываясь слезами, испуганно заговорила:
– Точно помню, включала сигнализацию. Истинный бог, включала. Пять лет тут работаю, ни разу не было, чтобы забыла включить. Да разве ж я враг себе, чтобы не включить? Вот так вот включала, – она потянулась к выключателю.
Антон успел перехватить ее руку и попросил Тимохину:
– Лена, снимите, пожалуйста, с выключателя отпечатки пальцев.
Предупредив завмага, чтобы она ничего не трогала, Антон внимательно стал осматривать место возле прилавка. На глаза почти сразу попался пустой флакон из-под тройного одеколона, а чуть попозже – измятая сигаретная пачка, тоже пустая. Слава Голубев дотошно исследовал выставленное окно, соскабливая с острого края стекла на подстеленный лист бумаги бурую точку, похожую на засохшую капельку крови. Остановившись возле него, Антон задумался.
Создавалось странное положение. Если сигнализация, как уверяет заведующая магазином, была действительно включена, то в момент, когда преступник выставил стекло, она должна была сработать. Должен был зазвонить колокол и при взломе дверного замка. Но он не зазвонил. И еще: кому и зачем понадобилось одновременно взламывать дверь и выставлять окно? Отчего на лице трупа застыло выражение ужаса? Что здесь случилось ночью?
Тимохина, закончив с выключателем, принялась исследовать флакон из-под одеколона. Голубев метр за метром стал проверять проводку охранной сигнализации.
– Сигнализация исправна, – наконец сказал он Антону.
Антон подошел к выключателю и повернул рукоятку в положение «Включено». В тот же миг, как корабельный колокол громкого боя, тревожно зазвонил звонок. И звенел он до тех пор, пока Антон его не выключил.
Вернулся участковый инспектор, доложил, что распоряжение выполнено.
Заведующая магазином опять запричитала:
– Сергей Васильич, миленький, вы ж вчера присутствовали при закрытии магазина. Видели, как я включала сигнализацию?
– Точно, видел, – подтвердил участковый.
– Почему ж она не сработала? – спросил Антон. – Почему оказалась выключенной?
Участковый недоуменно развел руками. Не дождавшись ни от кого ответа, Антон, стараясь ничего не сдвинуть с места, осторожно прошелся по магазину.
Остановился у разбросанных на полу серых мужских кепок. Одна из них привлекла внимание – старая, с темными масляными пятнами. Антон поднял кепку – на подкладке химическим карандашом было написано: «Ф. КОСТЫРЕВ».
Подошел Слава Голубев, увидев надпись, удивился:
– Впервые встречаюсь со столь галантными ворами. Даже визитную карточку оставили.
Антон подозвал участкового, показав на надпись, спросил:
– Знаете такого?
Участковый удивился не меньше Голубева:
– Знаю. Федор Костырев живет на моем участке. Работает столяром в райпотребсоюзе. Семья рабочая, порядочная. Да и сам парень – трудяга, хотя и молод. Правда… – участковый кашлянул: – Не так давно за хулиганство отбывал пятнадцать суток. Сдружился, понимаете ли, с Павлом Моховым. Тот учинил пьяный дебош, и Костырев заодно с ним. Вроде в его защиту полез. Чтобы отучить от подобных штучек, пришлось оформить материал, – участковый повернулся к Славе Голубеву. – Вот товарищ Голубев мне помогал. После того нарушений порядка со стороны гражданина Федора Костырева не наблюдалось.
