Вердикт двенадцати (сборник) - Нокс Рональд (книги полностью txt) 📗

В одной из приемных на первом этаже, под раскидистой пальмой, углубившись в «Актьюариз энд боттемри газетт», сидел клиент, к которому читатель должен отнестись с самым пристальным вниманием, потому что именно о нем пойдет речь в нашей истории. Его наружность, его костюм, его манеры выдавали человека богатого, но замечал это лишь тот, кто часто бывал в небольших провинциальных городках и знает, что деньги там весьма мало связаны с образованностью. Одет он был в короткий черный пиджак с очень широкими и длинными лацканами, крахмальный воротничок — не то шекспировский, не то самый обыкновенный дорожный, — двубортный жилет с целой гроздью брелоков и амулетов; в Лондоне этого джентльмена наверняка посчитали бы старомодным банковским кассиром с умеренными доходами. Фактически же он мог спокойно купить вас со всеми потрохами, удвоив ваше теперешнее жалованье, и хоть трава ему не расти! В Пулфорде — есть такой город в Центральной Англии, но вы вряд ли туда попадете, в Пулфорде местные, подталкивая друг друга локтем, уважительно кивают: это, мол, один из богатейших наших сограждан. В приемной зале Бесподобной он выглядел, а может, и чувствовал себя школьником, ожидающим выдачи карманных денег. Но даже и для здешнего служителя, который складывал по порядку старые номера «Акьюариз энд боттемри газетт», он был фигурой солидной. Ведь этот джентльмен, носивший волею судеб фамилию Моттрам, а по вине дурного родительского вкуса — имя Иеффай, был держателем полиса на дожитие.

Еще один служитель приблизился к нему и сообщил, что его ждут. В этих стенах не услышишь пресловутого «Мистер Моттрам, пожалуйста!», которое так зловеще разносится в приемной дантиста. В Бесподобной служители подходят к клиенту почти вплотную, делают знак рукой и конфиденциальным шепотом излагают свое поручение — это часть традиции. Мистер Моттрам встал и плавно вознесся лифтом на третий этаж, где новые служители препроводили его в один из немногих по-настоящему важных кабинетов. Там его ожидал приятный, хотя и несколько медлительный молодой человек, элегантный, с университетским образованием, ну а уж какое положение сей молодой человек занимал в сложной иерархии Бесподобной, судить не нам.

— Как поживаете, мистер Моттрам? Надеюсь, все в порядке?

Натура у мистера Моттрама, как и у всех его земляков, была грубоватая, неотесанная, и он не оценил тонкостей столичного обхождения.

— Это вы в самую точку! — сказал он. — Для вас-то милое дело, чтоб я был в порядке, а? Тут у нас с вами полное согласие. Впрочем, не удивляйтесь, но я приехал потолковать как раз о моем здоровье. Вид у меня не больной, правда?

— Вполне здоровый и бодрый. Так что я, мистер Моттрам, предпочту быть вашим страховым агентом, а не лечащим врачом. — Молодой человек живо смекнул, как в Пулфорде принято вести легкую светскую беседу.

— Вид здоровый и бодрый, это уж точно. И чувствую я себя, как никогда, здоровым и бодрым. Два года!

— Простите?

— Да он говорит: два года. Хотел бы я знать, какой прок разбираться во всех этих вещах, если сделать ничего нельзя! Он-то знай твердит, здесь, мол, вообще любые средства бессильны. Одно велит принимать, от другого отказываться…

— Извините, мистер Моттрам, я не совсем понимаю. Вы говорите о своем докторе?

— Нет, не о своем. Мой-то полфордский доктор вообще не мог сказать, в чем дело. Послал меня в Лондон, к светилу, у которого я и побывал нынче утром. Он говорит, два года. Сурово, а?

— Гм… э-э… вы были у специалиста… я… мне ужасно жаль… — Молодой человек вполне серьезно сочувствовал Моттраму, хотя был скорее обескуражен, чем опечален. У него в голове не укладывалось, что этому краснолицему мужчине, который так прекрасно выглядит и явно любит поесть, в недалеком будущем суждено уйти в лучший мир, — да нет, не может быть! Поэтому в первой своей реакции он обнаружил полнейший непрофессионализм.

Сам же мистер Моттрам деловито продолжал:

— Жаль? Ну что ж, вы вправе так говорить. Ведь это может обойтись вам в полмиллиона, верно?

— Да, но специалисты, знаете ли, нередко ошибаются. Помните, сколько шума было, когда один из них повредился рассудком и объявил всем своим пациентам, что им-де конец. Может, проконсультируетесь у нашего доктора? Он охотно вас посмотрит.

Само собой разумеется, у Бесподобной есть свой врач, без письменного заключения которого не подписывают никакие страховые документы. Он слывет одним из трех лучших врачей в Англии, а сколько легенд рассказывают о его гонорарах, позволивших ему отказаться от практики на Харли-стрит. [2] И снова молодой человек был совершенно бескорыстен, мистер же Моттрам снова нашел пищу для подозрений. Ему казалось, что Компания намерена постоянно получать точную информацию о состоянии его здоровья, и он был от этого не в восторге.

— Смысла нет, но все равно спасибо. Мой случай ясен, как дважды два четыре; если нужно, могу представить свидетельство врача. Однако пришел я сюда не ради разговоров, а по делу. Вы ведь знаете мои обязательства?

Молодой человек только что просмотрел досье мистера Моттрама и был вполне информирован о его финансовом положении. Однако в Бесподобной очень дорожат семейной атмосферой и любят поговорить с клиентом по душам, будто он для них свет в окошке.

— Ну-с, — молодой человек наморщил лоб, как бы припоминая, — сейчас вам шестьдесят три, не так ли? А через два года… о, похоже, случай у нас критический… все зависит от того, предусмотрен ли в вашем полисе пункт насчет… гм… э-э… преждевременной кончины.

— Ваша правда. День рождения у меня приблизительно через две недели. Если этот доктор совершенно точен, я обойдусь вам в полмиллиона. Если же он назвал слишком раннюю дату, я ничего не получу, а вы ничего не заплатите. Такие вот дела, верно?

— Увы, да. Вы, конечно, понимаете, мистер Моттрам, Компания в таких случаях руководствуется практическими соображениями.

— Понимаю. Но, с другой стороны, когда я подписывал полис, то не очень-то задумывался об условиях страховки. Родни у меня один племянник, а он только и знай со мной цапается, поэтому ничего и не получит. В случае чего эти полмиллиона просто пойдут на благотворительность. Но что меня соблазняло, так это рента; у нас в семье большей частью долгожители, и я был не прочь провести остаток дней с комфортом, понимаете? Хотя, судя по тому, что сказал доктор, мне ничего такого не светит. И теперь я ценю свой полис куда меньше прежнего. А сюда приехал, чтобы кое-что вам предложить.

— Компания… — начал молодой человек.

— Позвольте я закончу, потом будет ваша очередь. Меня называют богачом, и, пожалуй, я действительно богат, однако вы даже не предполагаете, как малы мои возможности распоряжаться собственным имуществом; в этаких условиях нельзя просто взять и продать что-то, если хочется. А наличные мне бы отнюдь не помешали — сами знаете, докторские счета, поездки за границу, лечение и прочая. Так вот, предлагаю следующее: вы возвращаете мне половину всех взносов, которые я уплатил со дня подписания полиса, повторяю, половину всех взносов; если я не доживу до шестидесяти пяти, то полис аннулируется и страховка не выплачивается; если же переживу этот возрастной рубеж, полис опять-таки аннулируется и рента не выплачивается. Как видите, предложение сугубо деловое. Жду вашего приговора.

— Мне очень жаль, но, знаете ли, это у нас не первое предложение такого рода, и до сих пор Компания неизменно придерживалась жесткой линии: первоначальный контракт изменениям не подлежит. Мы отвечаем за свои потери, клиент — за свои. Упраздняя таким вот образом собственные страховые обязательства, мы только нанесем непоправимый ущерб своей репутации. Я понимаю, мистер Моттрам, вы хотели как лучше, и мы благодарны вам за столь щедрое предложение, но это невозможно, в самом деле невозможно.

С минуту царило тягостное безмолвие. Затем мистер Моттрам, трогательный в своем разочаровании, выложил последнюю карту.