Золотой выстрел - Щелоков Александр Александрович (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
— Редька! Это же надо, на ловца и зверь бежит.
Редька был уголовником, который отбыв все положенные ему срока, как принято говорить на тюремном жаргоне, осел в приморско-таежном поселке Океанке, продолжая промышлять рэкетом и налетами на «дальнобойный» транспорт на автомобильных магистралях в составе какой-то банды. Как и во всяком сообществе, которое соседствует с зонами мест заключения, о деятельности Редьки знали многие, но это не мешало ему жить. Оно уж так устроено, что менты живут сами по себе, и народ их заботами не отягощен: у каждого свое дело. И Редька спокойно жил, поскольку не пойман — не вор, а до поры до времени его не ловили.
— Ты что, мужик?! — Нос Редьки сморщился, глаза, которыми он уставился на Громака, сделались испуганно-удивленными, — Я тебя знать не знаю.
— Ну-ну. — Громак укоризненно покачал головой. — как это так — не знаю? В лесу все знают друг друга. Здесь только два сорта живых существ — охотники и дичь. Не слыхал рази?
— Я охотник.
— Значит, дичь — я? — Барсов поднял ружье, которое Редька бросил на тропку. Переломил стволы. Эжектор вышвырнул на землю две папковых патрона ядовито-зеленого цвета.
— Мужики! — Голос Редьки вибрировал от страха. — Вы ошиблись.
— Не надо, не крути муде, — сказал Барсов холодно. — Мы не милиция и мозги нам не запудришь. Что ты Редька, — это бесспорно. А вот как тебя зовут в натуре я не знаю. Может Зюзя?
— Пошел ты!
Редька вдруг обрел присущий уголовникам кураж. Он постарался уверить себя, что круто обойтись с ним могли бы только такие же как и он сам урки, а у лохов на это не хватит духу. При этом лохами и фраерами Редька считал всех, кто не парился в зоне, жил и зарабатывал на жизнь своим трудом, кто мог стать потенциальной жертвой его ножа или пули.
— Значит, не Зюзя. — Барсов досадливо вздохнул. — Жаль. Очень жаль. Могли бы тебя с особым почетом оформить. А так придется обойтись попроще. — Барсов повернулся к Громаку. — Оформим?
— Спрашиваешь.
Из уст Громака это прозвучало как утверждение.
— Тогда давай.
Громак вырубил в молодом сосняке, разросшемся на старой гари, толстую жердь и подал Барсову.
Потом они вдвоем заложили ее за спину Редьки и крепко промотали его тощее, но очень жилистое тело к дрыну веревкой. Редька пытался сопротивляться, но получил по плечу сильный удар прикладом. Рука онемела и бессильно повисла.
Вместе с Редькой охотники перенесли Редьку к большому конусу муравейника. Положили на землю так, что тело перегородило пути, по которым насекомые уходили от дома на промысел.
Громак вынул из походного сидорка деревянную ложку. Разворошил небольшой участок кучи у самого дерева. Набрал белых муравьиных яиц вместе с копошившимися черными насекомыми и высыпал все на грудь и физиономию Редьки. Муравьи заполошно забегали по его лицу, собирая свое безжалостно разбросанное богатство. Редька зажмурился и стал отплевываться. Но это помогало мало. Настырные существа лезли в ноздри, старались забраться в рот, заползали за воротник.
Редька, стараясь не разжимать губ, зло ругался сквозь зубы, шипел и временами подвывал.
Встревоженный муравейник кипел. Десятки, сотни черных добытчиков и бойцов самообороны набросились на нахала, разлегшегося у их кучи, и обследовали его со всех сторон.
Мучения, которые испытывал Редька, становились нестерпимыми. Наконец, он не выдержал.
— Суки! — Редька пытался выпятить пузо вверх, но путы ему мешали и ничего не получилось. — Развяжите!
Громак сидел неподалеку, разжигая костер. Крики и стоны Редьки его совсем не задевали. Пусть поорет, для дела это тоже полезно. Чем шире открывается пасть, тем больше может туда попасть муравьев, а уж они дело знают.
— Что вам надо?! Я все скажу! Все! Отпустите!
Барсов подошел поближе. Склонил голову.
— Ты убил Дубова?
— Какого Дубова?! Что ты мне шьешь?
— Не, Андрей, — сказал спокойно Громак, возившийся у костра, — он еще не созрел. Оставь его. Пусть с ним еще мураши поиграют. Ему это может нравится.
Минуту спустя Редька орал благим матом:
— Мужики! Не убивал я Дубова! Не убивал!
— Кто тогда? — спросил Барсов, подступая поближе к пленнику.
— Клянусь, не я. Это сделал Рогов. Я только был вместе с ним.
— Чей был заказ?
— Бык заказал! Клянусь, мужики!
— Допустим. А зачем ты сейчас оказался в тайге?
— Шел на охоту. Клянусь! Падла буду!
— Паша, — голос Барсова был полон холодной решительности. — Подсыпь ему мурашей.
— Не надо! Мужики, не надо! Меня наняли.
— Для чего?
— Тебя заказали. Тебя!
— Кого именно?
— Тебя — Барса.
— Кто заказал?
— Бык! Да отпустите же вы меня!
Редька с крика сорвался на визг.
Гуманизм не исключает жестокости. Разговоры о том, что смертная казнь не смягчает нравов — это ловкая подмена предмета в спорах. Да, крутость законов душ не умягчает, это факт неопровержимый, но страх в поведении каждого нормального человека — фактор объективный. Попробуйте найдите чудака, который просто так — на пари или ради денежного интереса — ухватится за высоковольтный провод, находящийся под напряжением. Если найдете такого — то он окажется просто-напросто чокнутым, ненормальным.
Еще совсем недавно присутствие слова «вышка» в языке отпетых уголовников служило сильным сдерживающим фактором при выборе варианта: убивать или не убивать. Сегодня, когда гуманизм стали считать «настоящим», если он соплив и слезлив, когда слово «вышка» употребляется только в прошедшем времени, перед преступником даже не встает альтернатива — «мочить» или оставить в живых свою жертву. Конечно, мочить!
Барсов ни минуты не колебался, раздумывая, каким будет его решение о судьбе Редьки. Ни провал акции, порученной тому Быковым, ни испытанное только что сильное потрясение не изменят стереотипа поведения этого человека, мозгов ему не прочистят. Такого рода люди во всех проявлениях поганы, как хорьки. Обрадованный тем, что легко отделался и все для него обошлось только испугом, Редька станет вынашивать планы мести и гарантировать, что вторая встреча с ним обойдется столь же удачно, как и первая, никто бы не стал.
