Имя убийцы - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
— Вы никогда не задумывались, кто из работников прокуратуры мог бы это сделать?
— Ох, не знаю… — Женщина немного побледнела. — Как начинаю задумываться, так нехорошо становится… Люди как люди, сколько лет вместе работаем…
— Вы не боитесь после того случая оставаться с кем-нибудь из них наедине? — Вопрос был явно в «десятку», женщина напряглась, закусила губу.
— Как вы относитесь к следователю Шеховцовой?
Она вздохнула.
— Честно признаться, не очень. Мы почти не общаемся вне работы. Она не моего круга — вы понимаете, что я хочу сказать? Да и есть в ней что-то… — Женщина задумалась. — Даже не знаю. Нет, в принципе, Анна Артуровна приветливый человек, никогда не пошлет прямым текстом, добросовестно выполняет свои обязанности. Ну, как вам сказать… Словно помеченная, понимаете?
— Помеченная проклятьем, — произнес зловещим шепотом Турецкий, и женщина вздрогнула. — Это шутка, Евгения Владимировна. Но в каждой шутке, как известно, присутствует частица сермяжной правды. У Анны Артуровны очень неудачно сложилась жизнь. Погиб ребенок в автокатастрофе, муж остался инвалидом.
— Не дай нам бог такое… — Женщина поежилась. — Мы все ей глубоко сочувствуем. Но порой складывается впечатление, что наше сочувствие ей глубоко до лампочки…
— Анна Артуровна в тот день была единственной, кто находился на третьем этаже. Она знала, что в приемной прокурора никого нет, могла спуститься — рискованно, конечно, но если нет другого выхода… Впрочем, большинство из находившихся в прокуратуре знали, что в приемной пусто.
— Вот именно, — пробормотала Ситникова и осеклась, подняла глаза, в которых заблестел страх. — Что вы хотите сказать?
— Только факты, Евгения Владимировна. Только то, что удалось выяснить. Теоретически у каждого была возможность совершить убийство.
— Но зачем?
— Я не говорю про мотив. Это отдельная грустная песня. Я говорю про возможность, которая была у каждого. Следователь Шеховцова могла спуститься с третьего этажа, зная, что Оксана работает в кабинете Рябцева. Оксана, и того не утруждаясь, могла прикончить посетителя и спокойно усесться на свое место чистить перышки. Вы могли подняться по западной лестнице. Лопатников — по восточной. Прокурор вообще неизвестно где был — утверждение, что он сидел в архиве, проверить невозможно. Больше всего рисковал бы охранник Недоволин. Ему пришлось бы оставить пост, побежать по центральной лестнице — а его могли увидеть из любого конца здания, — добежать до кабинета, сделать черное дело, спуститься незамеченным. Долгий вояж, согласитесь. А ведь кто-то тем временем мог войти в здание или позвонить на пост… — Турецкий замолчал. Начал делать пометки в блокноте.
— А давайте всех нас посадим, — внезапно предложила Ситникова. — И будем выбивать показания любой ценой. Кто-то да сознается. А остальные будут жить спокойно. А то знаете — вторую неделю над нами веет какое-то проклятье. Коллеги озираются, шепчутся за спиной…
Турецкий сухо улыбнулся.
— Если будем выбивать показания, как это делают отдельные нерадивые работники милиции, то у нас образуется шесть явок с повинной. Я бы предпочел детектор лжи.
Женщина вздрогнула.
— А это еще зачем? Результаты работы с человеком на детекторе лжи судом в расчет не принимаются.
— Зато мной примутся. А уж улики для суда образуются, будьте спокойны. Нужно подкинуть идейку работникам милиции.
Идейка была замечательная, но в принципе завиральная. Сомнительно, чтобы провинциальная Фемида имела в наличии детектор лжи. Дороговатая штука. Разве что сброситься всей прокуратурой и купить услуги полиграфиста вместе с его адской машинкой в каком-нибудь московском частном бюро. Так называемая «услуга на дом». Он однажды знакомился с расценками в одной детективной конторе. Цена на правду не могла не впечатлять. Выявление скрываемых факторов риска с применением детектора лжи — четыре тысячи рублей, психологическое тестирование — три, использование полиграфа в ходе служебных расследований — десять, частный случай — от пятнадцати. И это на одного человека. А тут все шесть (если не семь). И толку, если призадуматься, будет мало. Опрос на полиграфе — дело добровольное, испытуемый должен подписать заявление, что согласен пройти опрос. Все данные, полученные с помощью детектора, строго конфиденциальны. Результаты проверки не могут служить доказательством вины. И не только машинка — залог успеха. Машинка — инструмент. Куда важнее отыскать грамотного оператора полиграфа — талантливого актера, благодарного слушателя и хранителя сокровенных человеческих тайн. Где его искать? И когда?
Он внимательно следил за реакцией на свои слова. Посоветовал не принимать близко к сердцу все, что срывается у него с губ, пожелал приятного рабочего дня. Посмотрел на часы. Хорошо бы успеть до обеда. А то после обеда, как известно, очень трудно заставить себя сделать что-нибудь полезное.
И где он, интересно, собирается обедать? Весь этот город — один некачественный источник питания…
Он меланхолично смотрел на мужчину средних лет, мнущегося на пороге. Во внешности последнего не было ничего, внушающего неприятие — даже форму вневедомственной охраны он оставил дома. Аккуратно постриженные густые волосы, осанистый, коренастый, с располагающим лицом.
— Присаживайтесь. Недоволин Игорь Васильевич?
— Так точно, — кивнул охранник, продолжая мяться.
— Да вы садитесь, садитесь. То ли в милиции никогда не служили…
Субъект прохладно улыбнулся, сел на краешек стула.
— Постараюсь вас не задерживать, Игорь Васильевич. Вы сегодня выходной?
— Да, прокурор Сыроватов попросил подойти — сказал, что могут возникнуть вопросы.
— Поговорим, — кивнул Турецкий. — Как семья, Игорь Васильевич?
— В порядке. Жена стоит у плиты, ребенок учится…
— Ну, слава богу. — Турецкий перевернул лист в блокноте, вооружился карандашом, хитро глянул на «испытуемого». — Пусть все вокруг горит синим огнем, лишь бы дома был порядок, верно, Игорь Васильевич?
Охранник предусмотрительно молчал.
— Имею для вас приятную новость. Взвесив все факты, вынужден признать, что вы подозреваетесь в убийстве в последнюю очередь.
— Но все-таки подозреваюсь? — охранник вскинул бровь.
— Подозреваетесь. Обо всем, что предваряет преступление, известно только и исключительно с ваших слов. Другой информации мы не имеем.
— Она вам не нравится?
— Мы вынуждены верить. Если что-то было не так, как вы говорите, картина меняется кардинальным образом. Но в представленной вами, так сказать, реальности… вам было бы затруднительно провернуть это убийство. Вы не могли догнать его где-нибудь в коридоре или, скажем, на лестнице, убить, а потом затащить в кабинет прокурора. Это полный бред. Орудие преступления находилось в кабинете, там и убили несчастного господина Регерта. Теоретически вы могли бросить пост, устремиться за ним в погоню…
— Вас не сильно огорчит, если я скажу, что не делал этого? — тихо спросил Недоволин.
— Огорчит, — признался Турецкий. — Я должен найти убийцу, причем убийцу, по возможности, настоящего. Не тянете вы на эту почетную роль. Либо вы не убивали, либо в ваш рассказ вкралась коварная ложь. Рассказывайте, Игорь Васильевич. Строчки протокола сухи, за ними не видно конкретного человека. Я внимательно вас слушаю.
Строчки протокола оживали, но не более того. В девять утра Недоволин сменил на посту Лыбина.
Перекинулись парой слов, Лыбин отправился восвояси, а Недоволин расположился в застекленной будке, раскрыл дежурный журнал, включил чайник, портативный телевизор и, будучи человеком умственного труда, погрузился в задумчивость. Но пробыл он там недолго, отворилась дверь, и в прокуратуру вошел незнакомец…
На этом месте Недоволин понизил голос, посмотрел по сторонам — было видно, что он начинает нервничать. Незнакомец тоже как-то боязливо посмотрел по сторонам, добрался тяжелой походкой до будки охранника и сказал, что хотел бы видеть районного прокурора — по неотложному делу. Ничего чересчур оригинального в облике посетителя не было — потертые шерстяные штаны, куртка из плащевой ткани. Пожилой, морщинистый, кожа загрубелая. Охранник обратил внимание на мозолистые руки. Речь у посетителя была такая, словно он редко общается с людьми — мучительно подбирал слова, делая чудовищные ошибки — такие ошибки не позволил бы себе даже безграмотный милиционер. Впрочем, прокуратура расположена отнюдь не в центре Москвы, публика здесь соответствующая, поэтому ничего удивительного. «Подождите минутку», — вежливо сказал Недоволин и позвонил с вахты в кабинет прокурора. В кабинете никто не отозвался. Посетитель настаивал — ему приспичило поговорить с районным прокурором. Охранник попросил гражданина предъявить документы. Гражданин похлопал себя по карманам, сделал сложное лицо и признался, что никогда в жизни не носил с собой документы.
