Дочь банкира - Карасик Аркадий (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Сценка, в которой любящий сын пробирается к родному дому, чтобы издали поглядеть на тоскующую мать, не вызвала подозрений. Нападение малолеток тоже принято на веру. А вот с милицией — закорючка.
— Признаться, тоже не люблю ментов. Но чтобы они так просто окольцевли невинного парня, да ещё подбросили ему пакетик наркоты… Не верится.
Разгорячившись, Николай поведал аналогичные истории со своими сверстниками или просто соседями по дому. Одному подкинули оружие, второму — наркоту, третьему подставили шлюшку, которая обвинила его в изнасиловании. Большинство этих баек наспех придуманы — следствие обиды на правоохранительные органы, но кое-что, действительно, происходило.
Ольхова насмешливо покачивала головой, накручивала на пальчик и снова раскручивала свисающий на лоб локон.
Наконец, парень иссяк. Залпом выпил бокал нарзана.
— Вот и все. Куда деваться — ума не приложу. К матери нельзя, друзья не примут, побоятся. Единственная была надежда на Сансаныча, но и она рухнула.
— Не плачься, младенчик, тебе жаловаться не к лицу. Да и все твои жалобы не помогут… Сейчас поедем домой, переночуешь у меня… Не надейся, торопыга, не в одной постели. В отцовском особняке достаточено свободных комнат… Поедим горяченькго и отправимся. Генка, небось, пятый сон досматривает. Любит дерьмовый стукач пожрать и поспать…
Вера Борисовна мизинцем нажала клавишу вызова официанта. Не прошло и пяти минут, как Филя появился с подносами…
Двухэтажный ольховский особняк притаился в одном из московских переулков, будто снайпер в засаде. Высокий железобетонный забор увенчан тремя нитками колючки. Скорей всего, под током. Покрашенные в темнозеленый цвет глухие металлические ворота с калиткой. Над зданием особняка поднимается пик антенны. Пониже — чаши, ловящие космические сигналы.
Генка затормозил возле ворот. Трижды, с короткими паузами, посигналил. Открылся глазок. Невидимый охранник оглядел машину и окружающую местность. Убедился в полной безопасности.
Полотнища ворот раз»ехались. За ними — обсаженная деревями тенистая аллея, ведущая к портику особняка. Очерелная остановка перед такой же, как ворота, металлической дверью, только окрашенной в голубой цвет. Из неё вышли два парня в камуфляже с короткоствольными автоматами.
— Не беспокойтесь, парни, — свои! — промурлыкала Вера Борисовна, выбираясь из салона машины. — Я — с другом.
Увидев хозяйку, охранники опустили настороженные рыльца автоматов. Поклонились и отошли в сторону.
Демонстративно взяв Родимцева под руку и прижавшись к его плечу, банкирша повела кавалера в дом. В холле сбросила на мягкий диван темную накидку с меховой опушкой, не отпуская Николая, повела его по лестнице, застеленной ковровой дорожкой, на второй этаж.
— Приглашаю в свою берлогу, — по пути об»явила она. — Не на ночь, конечно, с этим мы, кажется, уже разобрались. Выпьем по чашечке кофе и пойдешь баюшки-баю. В свою комнату… Не могу без кофе, — по детски пожаловалась она. — Обычный ночной рацион: крепкий кофе и снотворная таблетка.
Родимцев смотрел и удивлялся. Подобного великолепия он ещё не видел. В холле — чучело медведя с подносом в лапах. На подносе — напитки, фужеры. Второй медведь распростер когтистые лапы над столиком на гнутых ножками с раритетным телефонным аппаратом. На стенах — дорогие картины, хрустальные светильники, и — чучела, чучела. Неведомых зверюшек и фнтастических птиц.
— Любуешься на эту дрянь? — хозяйка брезгливо ткнула пальчиком в оскаленную морду какого-то птеродакля. — Папаша забавляется. Мало ему разной нечисти — грозится поставить мумии африканских туземцев…
Аппартаменты Ольховой — несколько комнат, соединенных раздвигающимися перегородками. В холле и на лестнице — чистота и порядок, а здесь — разбросанные вещи, принадлежности туалета, косметика, зонтики и шляпки. Короче, полный кавардак. В приоткрытую дверь виднеется разобранная постель со смятым в комок одеялом и кошкой, спящей на хозяйской подушке.
Войдя в комнату, Вера Борисовна быстренько схватила лежащие прямо на столе бюстгалтер и такого же белоснежного цвета штанишки, спрятала их за спину.
— Прости за беспорядок, — отвела она в сторону смеющийся взгляд. — Признаться, хозяйка из меня дерьмовая, терпеть не могу убираться. Точно так же — готовить. А разреши это сделать служанке — так уберется, что с неделю станешь искать свое белье… Устраивайся на диванчике, младенчик, сейчас сварю кофе и продолжим душещипательную беседу.
Ольхова включила стоящую на баре кофееварку и умчалась в спальню. Наверно, переодеваться. Ибо дверь не просто закрыла — защелкнула на замок.
Устраиваться на плюшевом диване Николай не стал — принялся бродить по гостиной. Здесь не было картин и чучел, только над диваном висит в простенькой рамочке лубочная картинка, изображающая целующихся парня и девушку.
Равнодушно осмотрев обстановку, Родимцев поднял с пола золотую зажигалку с вкрапленными бриллиантами. Не потому, что золотая. Зажигалка изображала голых бородатого мужика и толстобедрую бабу. Нажмешь кнопку — влюбленные приникают друг к другу, женщина блаженно откидывает голову, у неё между ног вспыхивает огонь.
Рядом валяется такая же драгоценная брошь. И снова с сексуальным подтекстом: две голые фигуры переплелись одна с другой. Так, что с первого взгляда не отличить чья нога, чья рука.
Многозначительные игрушки! Если они подстать своей хозяйке, можно идти на приступ — отказа не предвидится.
— Любуешься?
Ольхова — в длинном, до пят, блестящем халате, наглухо застегнутом у шеи и на поясе. На лице — монашеское выражение невинной девочки. Волосы распущены, пышным водопадом падают на воротник.
— Есть чем полюбоваться, — согласился Николай, показывая эротическую зажигалку. — Знаете, Вера Борисовна…
— Стоп, младенчик! — неожиданно густым, недовольным голосом остановила парня хозяйка. — На этой стадии китайские церемонии просто смешны. Твое имя узнала — Коленька. А меня в детстве покойная мама именовала Вавочкой… Смешное имячко, да? — густой, недовольный голос вдруг трансформировался в кошачье мурлыканье. — Ушибу, бывало, ножку и бегу к мамочке, показываю и лепечу: вавочка… Вот и прошу тебя, Коленька, впредь обращаться ко мне по детской кличке… Понятно?
Удивительная женщина. Или девушка? То по мужски груба, то по детски ласкова, то откровенно сексуальна, то — типичная невинность.
— Понятно, — не сдержал улыбки Родимцев. — Постараюсь.
На баре ожила кофееварка.
— Черный или с молоком?
— Время — три часа ночи… Если можно, с молоком.
Толчком ноги Вавочка подтолкнула к дивану столик на колесиках. Кивнула гостю — садись, мол, не изображай статую. Сама устроилась напротив. Проверила закрывают ли полы халата ноги, провела ладонью по шее и груди. Будто оглядела перед «боем» состояние защищающего её «панцыря».
— Итак, продолжим начатую в ресторации познавательную беседу. Сам понимаешь, безвластная, несчастная девушка сама ничего сделать для тебя не сможет. Придется обращаться к папаше. Для этого мне нужно изучить всю твою биографию. От А до Я. Борис Моисеевич по банкирски недоверчив, провести его невозможно. То, что ты был в заключении — и хорошо, и плохо. Для отца — приемлемо. А вот причина наездов на тебя госбезопасности лично для меня — темный лес. Догадываюсь — между тобой и неизвестным мне капитаном ФСБ затесалась баба… Так ведь?
Хочешь, не хочешь, придется признаваться до конца, подумал Николай, отпивая кофе мелкими глотками. Будто растягивал рекламное райское блаженство. На самом деле, выстраивал в голове пунктирную линию полного признания.
— Так. Обыкновенная хитрая телка. Из тех, которые сразу двух маток сосут. Зовут её Серафима…
Неожиданно решил: никаких пунктиров, скажет все, как есть, без купюр и недомолвок. Словно нежный понимающий взгляд широко раскрытых девичьих глаз растопил коросту, сковывающую его дущу.
Ведь Вавочка — единственный человек, способный помочь ему. Мать может только жалеть и плакать, её братья фактически отказались от племянника, попавшего в беду, друзья опасливо отвернулись. Тот же Окурок.
