Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– Ты поедешь со мной оценки смотреть? – ластилась к нему Настя. – А то боюсь, что в обморок упаду.
– Да не жмись! Все у тебя ништяк, – привычно утешил ее Сеня. Встретил ее сердитый взгляд и поправился: – Ладно-ладно, все у тебя фартово!
...Листы с оценками повесили на входе высоко – с земли и не увидишь. Нужно на бордюр забираться.
А снизу виден только частокол черных пятнышек – двойки. И целые грядки депрессивных синих «троек».
Парни лезли на бордюр молча. Только бледнели, увидев оценку.
Девочки визжали и охали.
– У меня ноги дрожат, – пискнула Настя. – Я упаду...
Сеня подхватил ее подмышки, приподнял.
– Вижу! – возликовала Настя. – «Четыре»!
– Везет же! – зашелестела толпа.
Сеня уже успел рассмотреть: зеленые «четверки» редки, слово подснежники в истоптанном ближнем Подмосковье.
Он осторожно опустил Настю на землю. Искренне сказал:
– Молодец! Поздравляю!
И, наконец, полез на бордюр сам. Увидел оценку. Не поверил глазам. Достал экзаменационный лист – сверять номер.
– Что? Что? Что у тебя? – прыгала внизу Настя.
– А-бал-деть, – выдохнул Сеня.
И закрыл лицо руками.
Сеня в тот год оказался единственным абитуриентом, кто сдал вступительные экзамены на все пятерки.
Настя получила, кроме четверки по сочинению, еще одну – по обществоведению, и тоже поступила – хватило полупроходного балла.
Дед на радостях подарил ей норковую шубу и путевку в Чехословакию.
А Сеня переплатил бешеных денег за билет на поезд и уехал до самого первого сентября в Южнороссийск.
Глава 3
Он ненавидел Капитоновых. О, как он их ненавидел!
Сытые, самодовольные, подлые номенклатурщики.
«Смирись. Не обращай внимания. Живи, будто их нет», – советовал ему разумный внутренний голос. Но другой голос говорил, что он никогда не сможет их забыть. Они всегда были перед глазами: старик – вальяжный, усмешливый, строгий. Его жена – вертлявая, со змеиным взглядом. Их дочка – истеричка в мехах. Царьки, императоры, полубоги. За что?! За что им все это? За какие заслуги кирпичный дом, высокие потолки? Заграничные поездки? Полный холодильник продуктов – особых, «не для народа»?! А главное – за что им приоритет? Приоритет – всегда и во всем. За что? Почему?
Только такие, как Капитоновы, ценились. Оберегались. А все остальные – миллионы простых людей – не ставились и в грош. Быдло. Винтики. Ничтожества.
Однажды он стал свидетелем аварии: черная, такая же, как у Капитоновых, «Волга» с блатными номерами протаранила «жигуленок». Осколки, кровь, покореженное железо... В «волжанке» ехала очередная партийная шишка, в «жигуленке» – простая семья, скопившая на автомобиль годами жесткой экономии.
Примчалась «Скорая». Одна. Растерянный гаишник метался вокруг врачей: «В „Жигулях“ – девочка. Ей очень плохо!»
Девочку даже не осмотрели:
– Ждите. Будет еще машина.
«Скорая» забрала партийца из «Волги» (у того и повреждений никаких не было – так, пара царапин) и умчалась, оглашая окрестности сиреной.
Вторая машина прибыла только через двадцать минут. Девочка в «Жигулях» к тому времени уже умерла.
И после этого ему советуют «не обращать внимания»?
Не дождетесь. Он отомстит им. Он сотрет с лица земли всю их породу.
Скоро. Очень скоро.
1983-й год, декабрь
Первого сентября, когда Настя собиралась на первую в жизни лекцию, дед провозгласил:
– Ну, Анастасия... Теперь у тебя начинается интересная жизнь.
Но вот уже первый семестр заканчивался – а ничего интересного пока не происходило. И стоило ли так стремиться поступить на этот факультет?!
Настя снова проспала первую пару. И на вторую тоже не спешила. Валялась в постели, обложившись журналами «Семья и школа». Журналы – скучнейшие, сплошь кулинарные рецепты и советы, как изготовить детские поделки. Настя их и не читала – так, проглядывала. А мозги при этом кипели от всяких мыслей. Мысли – глупые и бессвязные. «Мещанские», как говорит Сеня Челышев.
С какими брюками носить новую сиреневую кофточку? Как подкатиться к деду, чтобы достал билеты на «Юнону и Авось»? Стоит ли брать на ночь «Доктора Живаго» – чушь какая-то, когда книгу только на двенадцать часов дают, успею прочесть, да и странно: вдруг бабка или мать увидят? Разговоров не оберешься.
«Лучше о деле думай!» – ругала себя Настя. Но о делах думать не хотелось. Не очень-то они шли, эти дела... Зачем вот было первую пару прогуливать? Ведь лекция по античке... Посещаемость – ладно, подружки обещали отметить. Но античку сдавать надо. Совсем скоро, на первой сессии. Семьдесят вопросов учить, и гору литературы перечитывать. А Настя пока только Вергилия и осилила – редкостная скучища...
Женя-Эжэн называет Настю диковинным словом: «перфекционистка». «Что тебе все неймется? Татьяной Тэсс, конечно, не станешь. А статейки пописывать – большого ума не надо. Вставляй только вовремя: „Взвейся!“ да „Развейся“. И всех делов».
Эжен – сторонник патриархата. Уверяет Настю, что ей идут пассажирское место в машине, дорогие дубленки с опушкой и сапоги на шпильке. «Занимайся, Настенька, чем нравится, а на бирюльки тебе я сам заработаю». Женя давно намекает: дождемся, когда тебе восемнадцать стукнет – и под венец. Но венец – особенно с Эженом – тоже далеко не предел мечтаний.
Хотя кто спорит: приятно, когда он заезжает за ней в универ на новеньких синих «Жигулях»-шестерке. Аль Бано и Рамину Пауэр по четырем колонкам слушать тоже приятно. Если бы Женя только слова песен не уродовал: «Пересчитай! Тебе недодали сорок копеек, пересчитай!» Совсем не смешно. А больше всего Настю бесило, что Эжен в ресторанах чаевые до копейки высчитывает. Да еще с таким важным видом: «По этикету полагается оставлять от пяти до десяти процентов. Но этот хмырь и на четыре процента не наработал».
Достает новенький калькулятор и отсчитывает ровно три процента от суммы. А официант посылает им на выходе снисходительно-насмешливый взгляд... Настя однажды сказала Жене высоколобую фразу – два дня ее обдумывала:
– Зря ты пытаешься насаждать западную культуру на российской почве!
