Кавказский след - Карасик Аркадий (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
— Целую, — равнодушно, по привычке, обронил Федор Иванович.
— Я — тоже, — с таким же равнодушием ответила Татьяна.
Машкин думал — Сурок поставит рацию, вручит трубку сотового телефона, передаст чертежи кабельной канализации и исчезнет. Задание хозяина выполнено, связь имеется — временная, но в недалеком будущем появится и постоянная. Что делать связисту-электрику в отрыве от офиса, где он обеспечивает исправность тех же компьютеров? Дело теперь — за прорабом. Выбрать из чертежей перечень конструкций и материалов, завезти их на место, найти и задействовать специалистов. Пусть болит голова у инженера, пусть он отчитывается перед хозяином.
Получилось совсем не так. На следующий день Старцев снова появился на стройке. Хмурый, взъерошенный, с обшарпанным чемоданчиком в руках. Вошел не в «рабочую» комнату — прямиком в спаленку инженера. Кивнул на вторую, невесть для чего поставленную, кровать-раскладушку.
— Мое место. Хозяин велел.
И — все, ни одного лишнего слова, ни дополнительных разьяснений. Извлек из чемоданчика вафельное полотенце, туалетные принадлежности, зеркальце и фотографию в простенькой рамочке.
— Чертежи?
Пришлось Машкину принести из прорабки только вчера врученный ему план прокладки кабельной канализации. Ради Бога, не жалко, наоборот, станет полегче, инженеру по самую макушку хватает здания и других коммуникаций: водопровода, канализации, электроснабжения, теплосети. Здесь — не город, где можно привязаться к существующим колодцам и трансформаторным подстанциям, жизнеобеспечение полностью автономное.
Небрежно засунув чертеж в карман полотняной куртки, Сурок ушел и не появлялся до позднего вечера. Где он шляется, чем занят — все это мало занимает прораба.
Появился сожитель в менее сумрачном состоянии. Присел на свою койку, достал из чемодана армейскую флягу, налил что-то в стаканчик. Судя по запаху — водку. Нечто подобное улыбки промелькнуло на давно небритом лице. Чокнулся с… фотографией, выпил.
По комнате расплылся водочный «аромат».
Машкин поморщился. Не от алкогольного запаха — от обиды. Ни здравствуй, ни досвиданья, не предложил составить компанию, не извинился за вторжение. Разве так поступают культурные люди, разве так ведут себя настоящие интеллигенты?
Обычный мужлан! Неизвестно, сколько времени придется жить с ним в одной комнате… Демонстративно перебраться в прорабку? Не ругаясь, не выражая недовольства, собрать постель и перенести в другую комнату… Нет, так он не поступит — опасно. Вдруг чертов молчун возьмет да пожалуется хозяину? Не зря ведь перешептываются в банке: хозяйский наушник, стукач, подленький человечишка.
Перспектива оказаться без работы — вечно висящая над головой тяжелая «болванка». Федору Ивановичу казалось — любое недовольство его поведением, возникшее у банкира, непременно ввергнет бесправного прораба в прежнее нищенское существование.
И Машкин остался на своем месте. Не спал до утра, размышляя о сгустившейся атмосфере вокруг Басова и слушая невероятной силы храп соседа. Даже спит не по людски: всхрапнет, будто встревоженный жеребец, подскочит на раскладушке, сонными глазами обведет комнату и снова засыпает. До очередного всхрапывания.
Весь следующий день Сурок просидел на скамейке, поставленной охранниками рядом с вагончиком. Что-то жевал, чем-то запивал и не сводил настороженного взгляда с в"ездных ворот. На обед сварил на машкинской электроплитке суп из пакетика, поел и снова занял «наблюдательный пункт».
Часа в четыре дня все же дождался — возле ворот остановились четыре ЗИЛа, груженные конструкциями кабельных колодцев, асбоцементными трубами, катушками кабеля.
Старцев уселся в кабину первой машины и уехал.
Целую неделю активно работал: уезжал в шесть утра, возвращался заполночь. Перед сном неизменно чокался полным стаканчиком с фотографией.
Во время отсутствия Сурка Машкин полюбопытствовал — достал из тумбочки спрятанную туда фотографию. Не просто спрятанную — завернутую в чистый лист бумаги. На фото изображена девушка-красавица. Изящная, с тонкими чертами лица, широко раскрытыми голубыми глазами, она будто излучала ласку и нежность.
Неужели — жена или любовница этого чурки с дырками вместо глаз, удивился Машкин, возвращая фотографию на прежнее место. Скорей всего, сбежала от Сурка, не выдержала его скверного характера. Да и какая женщина согласится жить с таким мужиком? Вот он и переживает, жрет водку, чокаясь с изображением потерянной навсегда красавицы
Невольно вспомнилась инженеру жена, Танюшка. Не сегодняшняя — сварливая женщина, вечно чем-то недовольная, с расплывшейся фигурой и постаревшим преждевременно лицом — молодая, веселая, общительная студентка параллельного курса. Влюбленный Машкин ходил за ней, будто привязала его невидимая нить, которую не распутать, не разорвать.
Сколько парней ухаживало за обаятельной девушкой — симпатичных здоровяков, грамотных, веселых. А она неожиданно для всех вышла замуж за Машкина, который не был ни красавцем, ни общительным — всегда чего-то боялся, прятался, будто улитка, в свою скорлупу от возможных, как правило, им же придуманных, опасностей.
Тогда Федор думал: поймал за хвост счастливую судьбу, впереди — сплошная голубизна. Поначалу так и было, но минуло несколько лет после свадьбы, голубизна начала темнеть, по ней поплыли черные тучи размолвок, грянули грозы скандалов.
Короче, жизнь, как жизнь, всем она подставляет ножку, на всех опрокидывает дурно пахнущие «отходы». Счастливцев, которым выпала другая житуха, блестящая россыпь конфетти и елочных игрушек, наверняка, можно по пальцам пересчитать.
Возможно, нечто подобное произошло и с Сурком. Теперь переживает мужик, не знает, как ему возвратиться в прежнюю «голубизну»… Зря стараешься, милок, посочувствовал страдальцу Машкин, счастье, как и жизнь, заднего хода не имеет…
Глава 7
Неожиданно снова заявился Басов. Один, без приятелей. Выбрался из машины хмурый, озабоченный. Небрежным кивком подозвал прораба.
— Медленно идут дела, Федор Иванович. При вашем опыте и знаниях ожидал другого. Спрошу и с Любоньки — куда смотрит, почему не подгоняет?
В дословном переводе: деньги зря платить не намерен, они и мне достаются с трудом, или форсируйте стройку или ищите себе другое место.
Машкин отлично понимал — дело не в медленном ходе работ. Просто у Басова — свои неприятности: сорвался с крючка жирный кус, подставили в очередной раз ножку конкуренты либо узнал про измену излишне сексуальной супруги. Но какая разница для прораба, что лежит в основе хозяйского недовольства: его промашки либо свои беды? Главное — может вышвырнуть на биржу труда, без выходного пособия и разных компенсаций.
Страх, сидящий в душе со времени увольнения из министерства, снова дал о себе знать — заворочался, раздулся, вызвал головокружение и легкую тошноту.
Федор Иванович сбивчиво забормотал о трудностях с материалами.
— Покупайте! За любые деньги. Сейчас на рынке имеется все, что душе угодно, а в средствах я вас не ограничиваю… Работать надо, дорогой прораб, вкалывать, потеть, не расслабляться.
— Постараюсь, Альфред Терентьевич… Я уже давно к семье не ездил — все время занимаюсь стройкой… Будьте спокойны, все сделаю для сдачи дома в срок…
Видимо, такой был жалкий вид у инженера, что даже закаленное сердце банкира не выдержало — помягчело.
— Ладно, верю. Старайтесь…
Неожиданно Машкин вспомнил о непонятном визите «лучшего друга» банкира. Самое время показать ствое старание и преданность.
— Да, чуть не забыл, — аккуратно пошлепал он раскрытой ладонью по лысине. — Извините, Альфред Терентьевич, замотался… Позавчера приезжал один человек. На «форде» с охранниками. Отрекомендовался — Ханжа, ваш друг… Странная кличка меня насторожила. Но разные бывают имена-фамилии, знавал я олного — Унитазова…
— Знаю, — перебил хозяин не в меру словоохотливого прораба. — Что велел передать?
