Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Нагорный Алексей Петрович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Здравствуй, — она виновато потупила глаза.
— А-а… — протянул Витька. — Ну и что же потребовалось видной производственнице нашего передового предприятия от жалкой, ничтожной личности?
— Не болтай, — Зина взяла его за руку. — Ты ведь и сам понимаешь: твой приятель Бородаев — просто скотина. Отойди от него, Витя. Мы ведь друзья?
Витька вырвал руку:
— Зайдем ко мне?
— Зачем? Поздно уже…
— Значит, не веришь другу Вите? — насмешливо прищурился Витька.
— С чего ты взял? — Она покраснела. — Просто есть правила приличия.
— Мать дома. Блинов напекла, ждет. Я ей с работы звонил. Пойдем?
— Пойдем, — Зина снова схватила Виктора за руку, потащила за собой.
— Тебе не девчонкой быть, — на бегу крикнул Витька. — Тебе по твоему характеру — ротой командовать. Устаю я от твоих командирских замашек.
Она остановилась, сжала губы:
— А я — от твоих! Ну, какой ты мужчина? Пререкаешься с дамой, мельчишь, говоришь, как капризная барышня! Я уйду!
— Ладно, — сдался Витька. — Я не буду. Дама.
…В комнате, над диваном, Зина увидела фотографию белой собаки.
— Ах, какая прелесть. Кто это?
— Пух, — сказал Витька. — Трагическая собака.
— Почему трагическая?
— Расскажу. Только не при матери. Переживает.
В комнату вошла мать, принесла дымящиеся блины, села напротив сына, внимательно и печально вглядываясь в его лицо. Витька начал было жевать, но тут же положил вилку:
— Мам… Я не могу, когда ты так смотришь. В горло не лезет.
— Ешьте, Зина. Я пойду, чай поставлю.
Зина тоже положила вилку.
— Витя, зачем ты вещи у спекулянтов покупаешь? Узнают — тебя выгонят. Ты же чистым, безупречным должен быть.
— Как ты, что ли? — отпарировал Витька.
— Ну, при чем здесь я? О тебе знаешь что говорят на заводе? Дурачок приблатненный!
— Придумала?
— Нет… — Зина покачала головой.
— А мне плевать! — Витька бешено уставился на Зину. — Кто это говорит? Тот, кто сначала статейки из газеты вслух читает, а потом тащит все, что плохо лежит? Демагоги и фарисеи — вот кто это говорит! Из зависти.
— Чему завидовать? — вздохнула Зина.
— Тому, как я выгляжу, а они — вахлаки вахлаками. Все на одно лицо, как дети из приюта! Я независимый человек, а они все в рот начальству смотрят. А я начальство терпеть, между прочим, не могу!
— Глупо это, Витя. По-детски. Бросаешься на всех. Так ничего не докажешь. И начальство не стоит под одну гребенку стричь. Начальники тоже разные бывают.
— А я и не стригу. — Витька снял со стены фотографию собаки. — Мать вызывают в ЖЭК, говорят: «Ваша собака лает». Мать отвечает: «Она же не умеет иначе, она — собака». А они ей: «Жильцам покоя нет. Жильцы нервные. У нас, мол, на первом месте — люди. А собак старые барыни держали до революции».
— Ну, идиоты это сказали. — Зина пыталась успокоить Витьку.
— Идиоты? — Витька вскочил. — У этих идиотов — права! Власть! Говорят, чтоб в двадцать четыре часа собаки не было. Отдали мы Пуха. Мать все время плачет, а фотографию снимать не велит…
— Эх, Витька-Витька, — Зина подошла к нему, придвинула стул. — Давай прямо сейчас поедем и привезем Пуха назад.
— Нету Пуха, — хмуро сказал Витька.
— Как это нету?
— Нету, и все, — обозлился Витька. — Неделю целую мы пытались его пристроить — никто не берет. В газете один знаменитый фельетонист статью против собак написал. Наш сосед после этого свою кошку с восьмого этажа сбросил. От них, говорит, одна зараза. Я Пуха в ветеринарку отвез…
Зина долго смотрела на Витьку и молчала. Вошла мать.
— Случилось что-нибудь? — тревожно спросила она.
— Зачем вы так? — Зина положила фотографию на стол. — Гадко… это.
— Не нужно, Зиночка, — остановила ее мать. — Осуждать всегда легко. А меня участковый предупредил: «Еще раз жильцы пожалуются, я вам на работу письмо напишу…» Что оставалось делать?
— Не знаю. Но я бы не отдала.
— А я знала, что будет, если мы не отдадим. — Мать горько улыбнулась. — Пришло бы письмо на работу. Разве хватило бы у меня нервов? А конец все равно один. Общественность есть общественность. Ее не переспоришь.
— Я пойду. — Зина остановилась на пороге. — Вы об уродстве каком-то говорите. Все у вас, как в кривом зеркале!
— Я ведь не обобщаю, — тихо сказала мать. — Просто нам не повезло, вот и все.
Зина вышла из подъезда Витькиного дома и нос к носу столкнулась с Эсадзе. Эльдар был одет подчеркнуто элегантно.
— Караулишь? — зло спросила Зина.
— Почему? — примирительно улыбнулся Эсадзе. — Просто жду.
— По-моему, я тебя не просила. — Зина с трудом взяла себя в руки.
— Зачем просить? — удивился он. — Я, как человек и как твой секретарь, кстати, — он поднял палец, — обязан заботиться о тебе.
— Спасибо, — Зина подняла глаза вверх: было темно, но все же ей показалось, что за Витькиным окном мелькнуло чье-то лицо. — А теперь — тебе направо, мне — налево.
— Подожди, — он удержал ее. — Зачем к нему ходишь? Его давно гнать пора — с работы, отовсюду! Фарцовщик он!
— Ты мне мораль читаешь как секретарь комсомольской организации или как отвергнутый… ухажер?
— Глупо. — Эсадзе побелел от обиды. — Я тебя предостеречь хочу как твой друг. Им милиция интересуется. Сегодня я на работу иду — встречается участковый. — Эсадзе улыбнулся. — Я во-он в том доме живу… Приходи в гости.
— И что он? Участковый?
Эсадзе оглянулся, увидел зеленый огонек такси:
— Алё, шеф! — крикнул он. Распахнул дверцу: — Садись, Зина. Ты ведь на другом конце города живешь. Позволь, я провожу тебя. По дороге все расскажу…
Зина заколебалась. Но желание узнать, что же именно сообщил Эсадзе участковый, пересилило.
— Хорошо. Только я сяду сзади, а ты рядом с шофером.
— Как скажешь, — помрачнел Эсадзе.
Такси уехало. Следом за ним двинулся «Москвич»-фургон…
Витька уже ложился спать, когда позвонил Бородаев.
— Витя, — сказал он и замолчал. В трубке слышалось только прерывистое дыхание. — Витя, — повторил он. — Я тебя предупреждал. Ты помолчи, ничего не говори. Час назад ухожу с завода — Эсадзе маячит… Отутюженный… Прыщ.
— Видел, — хмуро сказал Витька. — Зина с ним в такси уехала. От меня вышла и… Чего тебе? Я спать хочу.
