Римское дело комиссара Сартори - Энна Франко (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
— Пирошка, — снова принялся ворчать судья, будто разговаривая с самим собой. — Что за имя? Мне по сердцу Марина. Марина читает мне письма и книги, которые я люблю.
— Ему нравится слушать голос моей дочери, — пояснил Томмазо Соларис, обращаясь к комиссару, — даже если не понимает, что она ему читает.
— Я понимаю, я понимаю! — сурово прервал его судья. — Это ты никогда ничего не понимаешь. Ты родился кретином и останешься кретином! И теперь тебе здорово пощипали перышки с твоим предприятием. Кто вбил тебе в голову стать промышленником? Ты хорош только когда живешь от ренты и когда тебя водят в постель проститутки.
— Папа, у нас гости! — сухо предупредил его прелат.
— А ты молчи, фальшивый иезуит! Все вы только думаете, как бы присвоить мои денежки. Ну ничего, завещание поставит вас на место!..
— Довольно, папа! — взорвался Томмазо.
— Да, довольно, довольно. Так будет лучше. Марко, отвези меня в мою комнату.
— Синьор судья, вы окончили? — спросил управляющий.
— Кончил, кончил!.. Синьоры, мое почтение и мои извинения.
Марко Радико поднял хозяина на руки, опустил на сидение коляски и
выкатил коляску из комнаты. Комиссар проводил фигуру старого Солариса взглядом, полным симпатии.
— Наверное, он был очень строгий в свое время, — заметил Сартори, принимаясь за еду.
— Строгий? Скажите лучше ужасный, — возразил командор. — Когда он своим голосищем подзывал к себе сыновей и племянников, мы моментально превращались в ребятишек. Сейчас он уже тронулся умом. В его годы это понятно.
Ужин подходил к концу.
— Пройдемте в гостиную, — предложил Томмазо Соларис.
Марко Радико принес напитки и кофе, после чего ретировался на цыпочках, закрыв за собой дверь. В камине потрескивали дрова, взрываясь искорками, и это скрашивало тяжелую атмосферу комнаты.
Монсеньор Соларис встал после того, как выпил кофе. Он пожал руку обоим полицейским и извинился, что не может остаться дольше, так как завтра должен уехать очень рано.
— Еще виски? — поинтересовался Томмазо Соларис, когда брат вышел.
— Нет, спасибо, — отказался комиссар. — Уже поздно.
— Уже. Почти одиннадцать. — пробормотал командор, бросив взгляд на большие настенные часы, придвинутые к камину. Опустошив свой бокал, он продолжил: — Ну вот, мы одни. Знаю, что вы искали меня несколько дней, сначала в «Гранкио Адзурро», потом в моем доме в Риме. Я к вашим услугам, комиссар.
— Расскажите мне о Катерине Машинелли. О Кате, если вы предпочитаете. Это не суть важно.
Командор Соларис согласился. Сейчас он казался более старым и уставшим, чем вначале.
— Я не много могу сказать вам, комиссар. Моя дочь Марина и Катерина или одна из них, должно быть, что-то натворили, но что, точно не знаю.
— Вы отдаете себе отчет в важности вашего заявления?
— Это правда.
— Почему вы несколько дней тому назад перевели пять миллионов на счет Катерины Машинелли? — вдруг спросил комиссар.
— Я? — удивился Томмазо Соларис. — Я дал Кате пять миллионов?
— В филиал Неаполитанского банка в Риме поступил чек с датой пятнадцатого октября для выдачи всей суммы на имя Катерины Машинелли.
— Комиссар, клянусь вам, что ничего не знаю! — Командор резко оборвал себя, как от внезапной мысли. — Разве только.
— Что разве только?
— Разве только моя дочь, комиссар. Ведь так легко вырвать бланк из блокнота и подделать подпись, особенно если это подпись отца.
— Вы обвиняете свою дочь в подделке чека и незаконном присвоении денег, командор.
Томмазо Соларис откинулся в кресле, как от удара кнута.
— Боже мой, действительно! — воскликнул он со стоном. — Однако это может быть правдой, несмотря на то, что речь идет о моей дочери. Конечно, на суде я не подтвержу такое, чтобы не навредить. С чего это мне давать пять миллионов Кате? И если бы я дал их или хотел дать, то никогда бы не подписал чек, никогда бы не дал наличными. У меня не было для этого мотива, уверяю вас.
Потянулась длинная пауза. Над виллой прокатился гром. Бригадир Корона сидел неподвижно, как статуя, держа в руках бокал.
— Знаете, где была ваша дочь днем одиннадцатого октября? — спокойно продолжал вопросы Сартори.
— Днем одиннадцатого? Как вам сказать? Марина уходит и приходит, пропадает и появляется. Днем одиннадцатого? Нет, ее не было, ни здесь в Анцио, ни в Риме. Это я могу вам гарантировать.
— А Катерина? Вы не знаете, Катерина Машинелли была с вашей дочерью?
Командор вскочил на ноги и закричал:
— Откуда мне знать!? Я ей не нянька. Мне надоела моя дочь, а тут еще одна, такая же взбалмошная. Судя по тому, что я о них знаю, обе они вполне могут быть сейчас в Перу. Что может сделать отец, если дочь выскользнула из-под контроля?
— Ваша дочь богата?
— Богата, конечно. Но на бумаге.
— Объясните подробнее, пожалуйста.
— Марина богата, но не может располагать наследством моей матери до тех пор, пока не вступит в брак с дворянином. Да, я знаю, это может показаться парадоксальным, но таково было последнее желание моей матери. Если Марина не вступит в брак с дворянином, ни она, ни я, ни мой брат не получат наследство; оно уйдет в детский дом. Уму непостижимо, правда? Но это так. А дело идет почти о восьмистах миллионах в недвижимом имуществе, землях и остальном. Больше того, прибавьте сюда то, что мой отец оставит ей еще около миллиарда. В то время как моим детям останутся крохи. И несмотря на это, моя дочь обращается ко мне за десятью тысячами лир. Нет ничего удивительного, если она подделала мой чек к выгоде своей закадычной подруги.
— Намекаете на Катерину?
— Вот именно.
Томмазо Соларис, не вставая, налил себе виски и выпил его двумя длинными глотками.
Комиссар был в нерешительности.
Корона казался обескураженным.
— Вы знаете, что с одиннадцатого по шестнадцатое число этого месяца Катерина Машинелли находилась в отеле «Гранада» в Сан-Феличе Чирчео, выдавая себя за вашу дочь?
Командор Соларис смущенно посмотрел на полицейского.
— Что вы сказали, комиссар?
— Именно так!.. Так к чему же эта комедия?
— Не знаю, что и предположить, клянусь вам!
— Какие отношения были между вами и Катериной? — начал сызнова Сартори.
— Ничего интимного, комиссар, если это то, о чем вы думаете, — ответил Томмазо Соларис решительным тоном. — Я не буду размениваться с девчонкой, которая, между прочим, была нянькой моих детей. Я хотел ей только хорошего, как своей дочери, поверьте. Во всяком случае, никаких прецедентов не было, я хочу сказать.
Он оставил предложение незаконченным.
Комиссар встал, за ним последовал бригадир Корона.
— Я приму к сведению все, что вы сказали, командор, — произнес он официальным тоном. — Благодарю вас за гостеприимство и ваше терпение. Думаю, что вынужден буду побеспокоить вас еще раз в ближайшее время.
— Я в вашем распоряжении, комиссар.
Он проводил их до дверей, где в молчаливом ожидании стояли управляющий и овчарка.
— Спокойной ночи, командор.
— Спокойной ночи, доктор Сартори, бригадир.
Томмазо Соларис остался смотреть вслед автомобилю, который под сильным дождем направлялся к решетке. За его спиной как статуи высились тени управляющего и овчарки.
Комиссар обдумывает ситуацию
Не зная почему, Сартори сердился на самого себя. Причина недовольства, которая оправдывала бы это состояние души, была неизвестна.
В чем он ошибался?
Он действовал, следуя логике или интуиции? Знал, что находится на правильном пути, но никак не мог разобраться в этой путанице гипотез, предположений, противоречий. Ко всему этому добавлялись уклончивые или просто лживые объяснения людей, прямо или косвенно вовлеченных в дело Машинелли.
Одно было определенно: между Мариной Соларис и Катериной Машинелли должен быть сговор с самого начала этого необычного дела.