Плюшевый свидетель - Данилова Анна (первая книга TXT) 📗
И тут Вера поняла, что разговаривает сама с собой. Какое дело этому Котельникому, кто кому должен, если он заинтересован только в том, чтобы поскорее закончить дело, найти убийцу и посадить его за решетку? Все. А вот ей, чтобы защищаться, нужно действительно нанять хорошего адвоката. Но где взять денег, как не у Марины? Телефон… Номер ее телефона может знать Илья. Хотя навряд ли она стала бы давать ему свои координаты. Ведь у них был бурный роман, слишком бурный… Странно, что Илья имя-то ее запомнил…
– Я могу попросить свидания с моим мужем? Только он поможет мне найти деньги и нанять адвоката. Больше пока мне вам сказать нечего…
– Вы хотите позвонить домой?
Она лишь сейчас поняла, что может из этого ада позвонить домой. Раньше как-то эта простая, элементарная мысль ее почему-то не посетила.
– Да, конечно…
Котельников придвинул ей телефон, и Вера позвонила Илье.
– Привет, это я. Мне разрешили позвонить. Как дела? – Голос ее дрожал, а скулы сводило судорогой.
Илья что-то заговорил о «недоразумении», о «чудовищной нелепости», о том, что он готов сделать все, чтобы только Веру освободили.
– Разыщи свою Марину.
– Марину? Но при чем здесь она? Вера…
– У нее деньги. Попроси у нее деньги. В долг. У меня больше нет знакомых, которые могли бы одолжить мне деньги на адвоката. Да и адвоката надо найти, хорошего…
– Я, конечно, попытаюсь… Знаешь, мне звонила Августа, она в курсе, я ей все рассказал, она в шоке. Знаешь, у нее есть немного денег, и она обещала найти адвоката. Ты ей веришь?
– А что мне еще остается делать? Но ты все равно ищи Марину, прошу тебя. Мне трудно будет что-то доказать… Ты знаешь про пистолет? Ты видел, что они нашли его у нас? Ты присутствовал при этом?
– Да… – с какой-то обидой в голосе проговорил он и шумно вздохнул: – Чертовщина какая-то. Откуда у нас в корзине пистолет? Кто его подсунул?
– Ты приходи… Мне здесь уже знаки делают, чтобы я прекращала разговор. Приходи, поговорим… Вспомни, кто из чужих, посторонних был у нас дома. Пистолет – это улика. Я так поняла, что это именно им был убит этот доктор…
– Подожди минутку… Ответь мне только, ты действительно должна была встретиться с этим Нагаевым в парке?
– Да, это правда…
– Значит, это я во всем виноват. Если бы не я, ты бы не обратилась к психотерапевту. Прости меня…
Он положил трубку, и Вера почувствовала, что теряет последнее самообладание. Ей хотелось плакать. Она чувствовала себя очень слабой и совершенно беззащитной. Откуда у Августы деньги? Да и какие это деньги? Кого можно на них нанять? Какого-нибудь стажера?
За час до убийства… Значит, убийство произошло в 4 часа. И если Нагаева убили в 4 часа, значит, ни на какую встречу со мной он и не собирался… Иначе он вышел бы заранее…
– По закону вы имеете право на так называемого бесплатного адвоката. Каждый, даже самый дорогой адвокат обязан время от времени оказывать бесплатные услуги…
– Не надо мне объяснять, как будет работать адвокат без гонорара. Я уже не маленькая. Как вас зовут, Котельников?
– Сергей Васильевич.
– Так вот, Сергей Васильевич, я буду бороться. И даже не ради себя, потому что жизнь у меня какая-то нескладная, что-то я постоянно делаю не так… Но мне важно знать, кому же я так насолила, что меня так подставили. Подкинули пистолет… Я никому не делала зла и уж тем более никого не убивала… Но не стану повторяться… Мне хочется есть. У вас тут скверно готовят, знаете? Думаю, Илья догадается прихватить мне что-нибудь из еды… Вот, собственно, и все.
И она вдруг поняла, что Котельников верит ей. Он, человек, каждый день сталкивающийся с убийцами и мошенниками всех мастей, смотрел на нее с сожалением или даже искренним сочувствием. Значит, для нее еще не все потеряно…
– Хотите бутерброд? Мне жена дала. С колбасой. – Сергей Васильевич порозовел от смущения, доставая из того же ящика стола, где у него лежал пистолет, скромный сверток с бутербродами.
– Спасибо… – И Вера, привстав, протянула руку и положила ему на ладонь. Сжала ее. Она благодарила его не столько за предложенную еду, сколько за взгляд.
Из дневника ***
«Он уехал из нашего города. Пришел ко мне проститься. И остался на ночь. Кто я теперь? Как мне дальше жить? Он плакал на моем плече и просил у меня прощения. Он сказал, что это он виноват в том, что моя сестра утонула. И что там, на реке, не он рассказал ей о том, что встречается с другой женщиной, а она сама сказала ему, что знает об этой связи. Я спрашивала его, чувствуя все его тело и сливаясь с ним, на самом ли деле она кричала, как он говорил, и он повторил все в точности, как раньше. Но и в этот раз я не поверила ему. Я сказала, что моя сестра никогда прежде не кричала, что она не умеет кричать. Еще я спросила его, была ли она беременна. И он сказал, что да и что это-то и причиняет ему невыносимую боль, от которой он хочет убежать, скрыться. Он принес мне денег. И я взяла. Я сказала ему, что устрою могилку моей сестры в саду, где закопаю в маленький гробик ее зеленую ленту и смешные детские очки в желтой пластмассовой оправе. Он сказал, чтобы я не сходила с ума. И тогда я спросила его, что это значит: сойти с ума? Он сказал, что сможет ответить мне на этот вопрос через несколько лет.
В доме было темно, мы лежали с ним в постели, прижавшись друг к другу, и говорили о моей сестре. Он рассказывал о том, что очень любил ее, но потом с ней что-то стало происходить. Он лгал мне, что она стала его избегать. Что она даже как-то со смехом сказала ему, что не хочет, чтобы он вообще прикасался к ней. С каждыи днем его мучения росли. Он хотел ее, желал ее, а она отказывала ему. И все время смеялась. Это не могло не сказаться на нем как на мужчине. И вот тогда-то он и встретил на улице ту женщину. Она приехала в наш город издалека. Мой шурин признался, что изнасиловал ее. Он сам подошел к ней на улице, потому что она очень ему понравилась, пригласил ее в парк, и они вышли на трассу, остановили попутку и поехали за город. Там они в кафе пили водку и закусывали салатом. А когда стемнело, вышли из кафе, чтобы пройтись по парку. Это даже не парк, а скорее лес. Кругом – древние разросшиеся дубы, редкие цветники, несколько пересекающихся аллей, фонтаны, старый деревянный открытый театр… Стояло лето, было тепло, и мой шурин грубо овладел своей спутницей прямо в этом парке, на еще не успевшей остыть от жаркого дня земле, на чахлой траве, много лет скрытой тенью огромного дуба. На ковре из желудей. А потом на такси они вернулись домой. Уже под утро. И после этого почти не расставались. Встречались в доме на окраине города, где он снимал комнату для свиданий. Я спросила его, зачем он мне все это рассказывает. И тогда я услышала то, чего меньше всего ожидала услышать от этого человека. Она сказал мне, что я – теперь самый близкий для него человек. А как же твоя любовница? – спросила я. Это разные чувства, объяснил он мне. Ты мне ближе, понимаешь? И я сделала вид, что поняла. Потом я задала ему самый важный вопрос, пытался ли он найти мою сестру под водой? Нырял ли? Звал ли ее, видел ли, куда она поплыла или же она сразу утонула? Я напомнила ему, что моя сестра хорошо плавает. И тогда он признался мне, что не нырял и не искал, что он не настолько хорошо плавает, чтобы ночью, в черной воде, искать утонувшее тело. Уже засыпая рядом со мной и обняв меня во сне, как он, наверное, обнимал всех своих женщин, с которыми ночевал, он сказал, что тоже слышал на том острове какие-то звуки, словно плеск… Это были, верно, цапли… Или дикие утки.
А утром он уехал. Я знала, куда он едет и зачем, как знала и то, что теперь мы крепко связаны именем моей сестры. Поэтому, когда спустя месяц после его отъезда я получила от него открытку, в которой он зовет меня приехать к нему, в большой город, я не удивилась. Я носила эту открытку с собой всюду. Она грела мне душу. Жизнь в старом доме мне опостылела. Он разваливался на глазах. Дом болел, стала болеть и я. Когда же я, ступив на погребицу, провалилась в погреб и разбилась, то поняла: надо уезжать. Я, к счастью, ничего не сломала. Только сильно поранила губу, ушибла плечо и растянула связки на щиколотке. Я написала письмо своему шурину, где поставила перед ним конкретные вопросы: где я там буду жить, чем заниматься? И он очень быстро, в течение четырех дней, ответил мне, что снимает большую комнату, где есть две кровати. И что он будет рад жить там вдвоем со мной. Я собралась, продала дом вместе с мебелью и книгами и приехала в большой город. Мой шурин встретил меня на вокзале. Но он был не один. С ним была та самая женщина, его любовница…
