Живым не брать - Щелоков Александр Александрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Не выпустили? А ты, пацан, привыкай. Быть бычку на веревочке. Сгниешь ты в зоне, если за ум не возьмешься.
— И что? — Макс придал голосу веселость, а виду бодрость, мол, для него отсидка — обычная трын-трава. — Какая разница где жить? Все мы в зоне, только кто-то по одну сторону колючки, кто-то по другую. А конец у всех один. Никто от смерти уйти не сумеет.
Борисов приставил палец к виску и покрутил им, словно собирался просверлить голову.
— Сам придумал или у кого-то сдул?
— Сам.
— Это хорошо. Про смерть ты очень точно сказал. А умирать тебе хоть раз самому приходилось?
— Какая разница? Смерть никого не помилует.
— Что ты все о смерти? Человек рождается, чтобы жить. Ты в это вдумайся. А жизнь не просто возможность жрать и пить. Должно быть в руках дело, которое держит тебя на земле.
— Дело, дело, — буркнул Макс. — А что может быть лучше — лежать на берегу, на песочке, на солнышке. Клёво.
— И надолго тебя хватит?
— Хоть насколько.
— Тогда ты тюлень. Неужели других желаний нет?
— Почему? Жрать могу, пить. Черная икра. Шампанское.
— Где будешь брать деньги?
— А где их берут? Возьму, у кого они есть.
— Думаешь, если один раз нажрался черной икры до отрыжки и посидел вечерок в ресторане, то за это стоит потом просидеть десять лет за колючкой? Ну, дурак!
Макс промолчал.
— Не можешь ответить, тогда не выступай. Тебе забили мозги булдой вот такие недоноски как эти два дуролома. Они же другой жизни не знают, кроме как в зоне. Отсидят срок, выскочат, побегают месячишко на воле и опять в клетку. Им больше податься некуда. А ты? Для начала тебе влепят года два-три. Возможно, условно. Но ты поймешь так, что наказания бояться незачем. Суд не так страшен, как его малюют. В другой раз скачок спланируешь поумнее. Возьмешь деньгу. Тебе это сойдет с рук. Опять продолжишь. И сядешь на баланду. Уже не на два и не на три календаря…
— Пусть сяду. — Максу изрядно надоело слушать нравоучения, но заткнуть рот мужику, их произносившему, силой он не мог. Приходилось отбиваться словами. — Зато как говорят? Лучше год питаться свежей кровью, чем сто лет падалью.
— Во, во! Прекрасный аргумент! Кладет дураков наповал. Давай, расскажи, сколько дней ты ел в три глотки после того, как пощипал чужую дачу? Насколько я слыхал, и бегал ты всего сутки, а на вторые тебя взяли. Сейчас сидишь тут и глотаешь даже не падаль, а дерьмо. Теперь посмотри на этого лысого мудака. Он свою жизнь утопил в дерьме и потому никогда тебе не признается, что испытывает сожаление. А ты с такими взглядами как сядешь, так и не встанешь.
Борисов не угадал. Пытался предугадать, да не знал расклада козырей в колодах судьбы.
Вечером того же дня как Макса увезла милиция, Антонина Анатольевна отправилась в город и взяла в оборот супруга.
— Ты понимаешь, что произошло? Надо солдатика вызволять. Начнется следствие, и он скажет…
— Не бойся. Сказать он может, но кто это будет слушать?
— Я не боюсь, это надо делать тебе.
Внезапная догадка заставила полковника взорваться. Лицо и шея его налились кровью. Кулаки сжались. Он стукнул по столу.
— Ты спала с ним?!
— Дурак! Как посмел подумать такое?! — Что-что, а играть возмущение Антонина Анатольевна всегда умела прекрасно. — Дуботол трехзвездный! Это твоя любимая дочь обмяла с ним все диваны. И учти, он об этом на суде заявит вслух. Вот увидишь! Дурак! Ты должен спасти его любой ценой.
— И оставить в доме? — подозрения полковника ещё не угасли окончательно.
— Кто тебя об этом просит?
Когда задницу припекает открытый огонь, человек может прыгнуть в воду хоть с десятого этажа. Поскольку полковнику делать этого не хотелось, он заранее принял меры.
Армия демократической России — прекрасная кормушка для тех, кто обворовывает её казну и склады изнутри, поскольку имеет право их охранять, а также снаружи, если ему дано право решать, кому предстоит безвозмездно служить в солдатах для людей, которые в это время приумножают свои богатства и капиталы.
Прокурор области Никонов не хотел, чтобы его любимое чадо — сын-лоботряс Савелий встал в строй рядом с оборванцами и взял руки в оружие. Не дворянское это дело в современной России.
Военком области полковник Серенко имел право решать, кого нужно поставить в строй, а кого помиловать, освободить от неприятной повинности служить под началом его высокопревосходительства первого маршала России Сергеева.
Желание одного государственного мужа и возможности другого соединились в одной точке, которая называлась Максимом Чикиным. Мелкая блошка, пытавшаяся напиться крови регионального олигарха, получила амнистию. Только что возбужденное уголовное дело тихо прикрыли. В военкомате в анкету призывника вписали, что к уголовной ответственности он не привлекался, и это открыло путь карьеры Макса во внутренних войсках. Ведь послужи он Отечеству целый год, наверное, стал бы ефрейтором. А ефрейтор — это уже ого-го! — старший солдат — подумать только!
Перед тем как дать Максу вольную, его пожелал увидеть прокурор. Никонов был человеком тертым, умудренным в тонких извивах судеб и потому решил сам разобраться в комбинации, которую ему удалось так легко разыграть.
— Садись, — сказал Никонов Максу, когда того ввели к нему в кабинет, и отпустил конвоира. Сам встал из-за стола, обошел Макса сбоку, встал за спиной. Слегка нагнулся к самому уху и спросил голосом Змия, искушавшего Еву: — И кого же ты там потягивал? А?
Жрец областного правосудия любил разглядывать чужие простыни не из простого любопытства. Он строго придерживался правила, которое вывел для себя в молодые годы. Оно формулировалось так: тебя уважают тем сильнее, чем больше у тебя на друзей компромата. Непонятное заступничество областного военкома за призывника вызывало у Никонова сильное подозрение. Оно укрепилось после того, как следователь допрашивал Чикина и нейтральными с виду вопросами прощупал, чем он занимался на даче полковника. Прощупал и убедился: там что-то было. Но глубже прокурор копать не разрешил. Он беспокоился, как бы не сорвалось дело освобождения сына от армейской службы. Теперь сделка была оформлена и появилась возможность кое о чем выспросить красавчика.
— Так кого, милок? Маму или дочку?
Макс на такой дешевый трюк не попался. Ответил спокойно:
— Я делал только то, что мне велел полковник. А что велел — спросите его самого.
— Спрошу, — пообещал прокурор. Ломать парня через колено у него желания не было. — Теперь можешь уйти. Ты свободен. — И отдал приказ конвоиру. — Снимите наручники.
В тот же день военком вызвал майора, готовившего команды призывников и отдал приказ отправить Максима Чикина по первой же заявке из войск.
— У нас готова команда в отдельную бригаду МВД.
— Туда его и гоните.
— У него записан привод. В МВД таких не берут.
— Да зачеркните вы ему эту запись. Пусть едет чистым.
— Есть, товарищ полковник.
Майорам тоже хочется жить спокойно и тихо.
Уже на другой день после освобождения Макс съездил на дачу полковника. Надо было забрать свои небогатые пожитки и в последний разок пообщаться с Антониной Анатольевной. Он сохранял надежду на её благосклонность. Дача стояла на том же месте. Макс подошел к крыльцу, поднялся на него. Дверь была заперта изнутри. Макс постучал.
Ему долго не открывали. Потом послышалось шлепанье босых ног по полу. Щелкнула задвижка. Дверь распахнулась. На пороге стоял молодой краснощекий парень ростом повыше Макса и пошире его в плечах. Вид у него был помятый, заспанный. От правого уголка рта по щеке тянулся темно-бордовый след губной помады. Но главное, что сказало Максу сразу обо всем, был белый махровый халат Антонины Анатольевны, который парень накинул на голое тело.
Он стоял, почесывая подбородок, и даже не пытался запахнуть полы халата.
— Чо те?
Врезать бы ему по сусалам, но Макс реалист. Он прикинул на глаз и понял — хуже в драке придется ему самому.
