Жемчуг перед свиньями - Синьяк Пьер (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Итак, Ромуальд узнал, что жемчужины, проданные этим двоим в Адене, были фальшивыми, не имевшими ни малейшей ценности. Он ничего не понимал. Иран потребовала объяснений. В пять минут Ромуальд собрал свои вещички и отправился на другой конец леса, где жил его кузен Тибо Рустагиль. Но прежде он заставил Ирен поклясться перед статуэткой Девы Марии, находившейся в доме, ни слова не говорить никому о его бегстве, и дал прочие наставления. Эти два типа хотели убить его, как кролика. Если она совершит хоть малейшую ошибку, его песенка будет спета.
Десять дней прошли в томительном ожидании. Тибо, которому Ромуальд рассказал все – ну, почти все, – согласился укрыть его в пристройке, примыкающей к заводику, рядом с лабораторией. Рэмуальд там ел, спал и ждал с нетерпением сообщений своего осведомителя – Ирен. Толстые стены, бронированные двери и стальные ставни на окнах внушали ему спокойствие. За десять дней он узнал много нового. Каждый день, с наступлением темноты Ирен встречалась с Тибо на опушке леса, под большим вязом. Она рассказывала изобретателю о разговорах двух бандидов, которые ей удавалось подслушать, пока они «посещали» сильно разрушенный эамои – эти «посещения» стали ежедневными. С оружием в руках они искали Ромуальда, чтобы расправиться с ним, не сомневаясь, что он прячется где-то в развалинах.
Скрежет, поскрипывание, позвякивание и тысячи других странных звуков, доносившихся из лаборатории, где в течение долгих часов, запершись, Тибо Рустагиль занимался своими таинственными изысканиями, вот уже полчаса как прекратились. Ромуальд сидел склонившись над тарелкой баранины с фасолью, приготовленной Огюстиной Маон, старой служанкой своего кузена и друга.
– Пора тебе идти на встречу, Тибо, – сказал Ромуальд, взглянув на свои карманные часы.
За эти десять дней он похудел: заботы, все более и более серьезные, тяготили его. Он начинал понимать, почему Комбинас и его сообщник решили его убить.
– Иду, – сказал инженер, надевая шляпу.
Он вышел с завода, тщательно заперев дверь, быстрым шагом спустился по склону холма и направился к опушке леса Грет. Контуры деревьев расплывались в сгущавшейся темноте. В этот час все жители деревни ужинали и смотрели телевизор. Ни души вокруг. Он заметил тонкий силуэт Ирен. Она ждала его, как и в прежние дни, около большого вяза в окружении своего стада. Овцы белеющим кольцом окаймляли толстый ствол дерева, наподобие венка, стелящегося по земле.
Каждый вечер ей приходилось делать крюк из-за свидания с Тибо, прежде чем пригнать стадо к дому мэра.
– Ну, что скажешь, красавица? – спросил изобретатель, озираясь по сторонам. Ему не нравились эти свидания тайком на опушке леса: в конце концов их увидят и начнут судачить, что он крутит любовь с Ирен… Мэр и депутат начнет цепляться еще больше, а ему и так хватает этих бесконечных административных проверок.
– Они были в оружейном зале замка, – объявила Ирен. – Я их застала и слышала разговор. Они, похоже, на меня внимания не обращают. Толстяк чуть было не свалился в каменный мешок, да компаньон вовремя удержал его. Они прямо в бешенстве. Будто бы Ромуальд дал им жемчужины, которые ничего не стоят. Я точно не поняла. Они…
– А ты сказала им, что Ромуальд уехал в Париж, навсегда?
– Ну, ясное дело, сказала, я везде это говорю. Все думают, что Ромуальд уехал. Никто не знаете что он у вас.
– Прекрасно. Ну, что дальше?
– Но эти типы не верят. Они уверены, что Ромуальд прячется где-то в замке. Они будут и дальше искать, это точно. Говорят, что если надо, и ночевать будут в замке, все перевернут, камня на камне не оставят…
– А что говорят в округе? Их по-прежнему принимают за агентов по продаже недвижимости?
– Ну, конечно, все так считают. Даже жандармы.
– Ну, ладно, мне пора. Надо скорей переговорить с Ромуальдом. Спасибо, красавица. (Он вложил ей в руку мелкую банкноту). Завтра в это же время. Возвращайся быстрей, а не то твои овцы простудятся.
Тибо торопливо поднялся по холму, на вершине которого темнел в ночи силуэт его заводика, дымящего двумя трубами. Ирен погнала стадо по дороге, ей придется еще выслушать кучу упреков за опоздание от мэра – депутата, вернувшегося накануне вечером из Парижа для участия в сельскохозяйственной ярмарке в Марсель-Л-Бом.
Ромуальд чистил апельсин, заканчивая свой ужин. Пятьсот метров – лес и болото – отделяли его от замка. Но полного спокойствия в его душе не было. Сообщения Ирен становились все более и более тревожными. Он догадывался, почему убийцы ищут его с таким остервенением. Отложив очищенный апельсин в сторону, он вытер руки о галстук, который с каждым днем все больше и больше напоминал галстук Габриэля Фроссинета, и пошел за своей шкатулкой. Она лежала в чемодане под откидной кроватью, которую соорудил ему Тибо в пристройке рядом с лабораторией. Он открыл ее и посмотрел на жемчужины. Вот уже несколько дней, как они приобрели сероватый оттенок, покрылись мелкими желтоватыми точками и, казалось, шелушились под пальцами, как будто их поразила какая-то загадочная болезнь. Он снял их с нитки. Посмотрел на свет одну из жемчужин. Она совершенно не блестела. То, что раньше было великолепным розовым жемчугом, походило теперь на ужасный сухой изюм, блестевший не больше, чем зернышко перца. Никакого сомнения, что и другая часть жемчуга, проданная в Адене этим жуликам, была поражена той же болезнью. Ромуальд решил все выяснить. Прямо зажтра же он отправится к своему знакомому в Дижон. Гастону д'Упиньолю, бывшему ювелиру и члену партии монархистов. Тот должен ему сказать, стоят ли еще что-нибудь эти жемчужины и почему они портятся.
Тибо быстро вошел и застал его перед открытой шкатулкой, с жемчужиной в руках. Тибо посмотрел на него в замешательстве, стараясь держаться на расстоянии:
– Доедай свой апельсин и иди спать, Ромуальд, ты устал.
– Завтра я поеду в Дижон, чтобы узнать, в чем дело… и не хотел их надувать, этих бандитов, пойми… Я не знал, что с жемчужинами может произойти такое…
– Давай, заканчивай ужин, брат.
– Что сказала Иран?
– Ну, дела неважные…
Три часа утра.
Пьянити, с пистолетом в руке, расталкивал Комбинаса, пытаясь его разбудить. Оба мафиози были в пуху: они спали в спальных мешках в оружейном зале Фальгонкуля. Так они проводили уже третью ночь. Они послали подальше пастушку, которая пыталась им помешать. Потом они угостили, как следует, жандарма в кафе Мюшатр, так что с законом – никаких проблем. Тот сказал им, что, насколько ему известно, никакого запрещения со стороны владельца замка, к тому же исчезнувшего, осматривать развалины Фальгонкуля не было.
– Проснись же, Нини, на этот раз я точно слышал.
– Пошел ты, знаешь куда? Никогда с тобой спокойно не поспишь.
Толстяк сел на своей походной кровати, обнажил ствол и прислушался. Звон цепей был вполне отчетливый и, казалось, приближался. Потом послышался совсем рядом. Пьянити прижался к своему толстому напарнику. А у мамонта с площади Пигаль зуб на зуб не попадал от страха, жирные щеки его тряслись.
– Это продолжается уже третью ночь. – прошептал Пьянити. – В прошлый раз я не стал тебя будить, но сейчас…
Два привидения – совершенно классические, в белых простынях и бряцающие цепями – появились из старого камина. Одно из них издавало звуки, похожие на завывание ноябрьского ветра в бухте Мертвых. Гангстеры выскочили из своих кроватей и понеслись, сверкая пятками, не пытаясь даже стрелять в бесплотных призраков.
Это Тибо нанял двух сельскохозяйственных рабочих из дальней деревни, чтобы никто в Кьефране не пронюхал, которые и гнали мафиози до парадного двора замка. Потом они отправились спать наверх, в западную башню. А Комбинас и Пьянити, пробродив в лесу до рассвета, вернулись, с опаской, взяли свои вещи, сели в «Ланчу» и уехали.
Три последующие ночи они в замке не появлялись. Тогда Тибо рассчитался с привидениями, а они вернули простыни, цепи и костыли и оправились в свою отдаленную деревню.
