Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы) - Рэй Жан (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
— Зачем… зачем?
Тьюрнип без всякого приказа залез на грот-мачту. Я машинально следил за ним, пока он не залез на верхний рей, потом паруса скрыли его от меня. Вдруг мы услышали его дикий крик:
— Скорее! Лезьте, на мачте кто-то есть!
Послышался шум отчаянной борьбы на высоте, вопль агонизирующего человека, и в то же мгновение, как и тогда, когда мы видели падение пиратов Враса со скалы, тело быстро закувыркалось в воздухе и упало далеко в море.
— Проклятие! — взревел Джеллевин и полез на мачту. За ним бросился Фрайар Такк.
Мы со Стевенсом бросились к единственной йоле. Мощные руки фламандца быстро спустили ее на воду, но мы застыли от удивления и ужаса. Что-то серое, блестящее и непонятное, вроде червя, обняло йолу, порвало цепи. Неведомая сила накренила шхуну на правый борт, пенистая волна обрушилась на палубу и ринулась в открытый люк парусного трюма. Маленькое спасательное средство поглотила бездна. С мачты спустились Джеллевин и Фрайар Такк. Они никого не видели. Джеллевин схватил тряпку и лихорадочно вытер руки. Паруса и такелаж были вымазаны свежей кровью. Надломленным голосом я прочитал несколько поминальных молитв, мешая святые слова с проклятиями в адрес океана и его тайны.
Мы вышли на палубу в очень поздний час. Мы с Джеллевином решили провести вместе всю ночь у руля. Думаю, что в какой-то момент я расплакался, а мой компаньон дружески похлопал меня по плечу. Постепенно я успокоился и закурил трубку. Говорить нам было не о чем. Джеллевин, похоже, задремал, стоя у руля. А я стоял, устремив взгляд в темноту. И вдруг застыл, потрясенный невероятной сценой. Я наклонился над леером правого борта и резко выпрямился, приглушенно вскрикнув.
— Джеллевин, вы видели или у меня видения?
— Нет, сэр, — ответил он, — вы действительно видели, но ради Иисуса Христа ничего не говорите другим. Их головы и так на грани сумасшествия.
Мне пришлось пересилить себя, чтобы вновь подойти к борту. Джеллевин встал рядом. Глубины моря буквально пылали: загорелось обширное кровавое пятно, сместившееся под шхуну. Свет скользил под килем и подсвечивал снизу паруса и такелаж. Нам казалось, что мы плывем на корабле из спектакля какого-то театра на Друри-Лейн, невидимая рампа которого состояла из бегущих бенгальских огней.
— Фосфоресценция? — неуверенно произнес я.
— Лучше смотрите, — выдохнул Джеллевин.
Вода стала прозрачной, как стеклянный шар. Мы увидели в бездне моря массивные формы невероятных размеров: замки с гигантскими башнями, чудовищные купола, прямые улицы с поражающими разум зданиями. Нам казалось, что мы пролетаем на фантастической высоте над городом с кипучей жизнью.
— Там что-то движется, — тоскливо прошептал я.
— Да, — прошелестел ответ моего компаньона.
Внизу шевелилась аморфная толпа, существа неопределенной формы, занятые непонятной работой, лихорадочной и адской.
— Назад! — внезапно завопил Джеллевин и отдернул меня от леера, схватив за пояс.
Из бездны с невероятной скоростью поднялось одно из этих существ и за какую-то секунду спрятало подводный город своей гигантской тенью. Нас внезапно словно погрузили в чернильное облако. Киль с силой ударился обо что-то. В багровом свете мы увидели три длиннющих щупальца, каждое высотой в три мачты. Они яростно бились в воздухе, а невероятное лицо с горящими янтарным огнем глазами поднялось над правым бортом и смерило нас ужасающим взглядом. Все это длилось не более пары секунд. Внезапная волна ударила нас в борт.
— Руль влево! — закричал Джеллевин.
Мы едва успели: топенанты разлетелись в куски, гик просвистел в воздухе, словно острый топор, грот-мачта затрещала и едва не сложилась пополам. Шкоты лопнули, зазвенев, как струны арфы. Ужасающее видение заколебалось. Вспененная вода вокруг нас ревела. По левому борту с подветренной стороны несся свет, похожий на горящее кружево на верхушках разъяренных волн, потом свечение исчезло.
— Бедный Уолкер, бедный Тьюрнип, — всхлипнув, прошептал Джеллевин.
В каюте прозвучал звонок. Начиналась полуночная вахта.
Утро прошло без происшествий. Небо было закрыто тяжелым, неподвижным охряным грязным облаком. Было довольно холодно.
Ближе к полудню мне показалось, что я вижу из-за стены тумана светлое пятно, которое можно было принять за солнце. Я решил провести замер местонахождения судна, хотя, по мнению Джеллевина, это было бесполезным занятием. На море было сильное волнение. Я пытался удержать горизонт, но каждый раз в поле моего зрения попадали высокие волны, а горизонт подпрыгивал к небу. Однако мне удалось завершить операцию. Я искал в зеркале секстанта отражение светлого пятна, когда увидел впереди колыхание на большой высоте какой-то бандерильи молочного оттенка. Из перламутровой глубины льда ко мне рванулось нечто неопределенное. Секстант вылетел у меня из рук, я получил сильнейший удар по голове, потом услышал крик и шум борьбы, новые крики…
Я не могу сказать, что потерял сознание. Я лежал рядом с рубкой. В моих ушах звенели бесконечные колокола. Мне даже показалось, что я слышу низкий бас Биг-Бена, несущейся над Темзой. К этому приятному звону примешивались далекие раздражающие шумы. Я приложил немало усилий, чтобы встать, когда почувствовал, как меня схватили и подняли. Я завопил и принялся отбиваться изо всех сил.
— Слава богу! — воскликнул Джеллевин. — Он не умер.
Я попытался приподнять одно веко, которое весило, словно свинцовая пластина. Показалось желтое небо, испещренное косыми линиями. Потом я увидел Джеллевина, который шатался, как будто выпил сверх меры.
— Господи помилуй, что с нами происходит? — плаксивым голосом спросил я, поскольку по лицу моряка ручьем текли слезы.
Он без слов потащил меня в каюту. На одной из коек лежала неподвижная масса. Все воспоминания разом вернулись. Я схватился рукой за сердце. Я узнал внезапно распухшую голову Стевенса. Джеллевин напоил меня.
— Это конец! — расслышал я его слова.
— Конец, конец, — я, как глупый попугай, повторял его слова, пытаясь осмыслить происходящее.
Он наложил холодный компресс на лицо матроса.
— А где Фрайар Такк? — спросил я.
Джеллевин разрыдался:
— Как… остальные… мы его не увидим… больше никогда.
И со слезами изложил то немногое, чему был свидетелем.
Все произошло с невероятной быстротой, как все последовательные драмы нашего нынешнего существования. Он был занят в трюме смазкой двигателя, когда услышал отчаянные призывы с палубы.
Выбежав наверх, он увидел Стевенса, яростно сражавшегося с окружавшим его подобием серебряного шара, потом моряк упал и застыл в неподвижности. Рукавицы и парусные иглы Фрайара Такка были разбросаны вокруг грот-мачты. Его самого нигде не было. Шкот правого борта сочился свежей кровью. Я без сознания лежал у рубки. Ничего больше он не знал.
— Когда Стевенс придет в себя, он, быть может, расскажет больше, — с трудом выговорил я.
— Придет в себя! — с горечью ответил Джеллевин. — Его тело превратилось в мешок с костями, смесь переломанных костей и разорванных в клочья органов. Этого гиганта, который пока еще дышит, можно считать мертвым, мертвым, как и остальных.
Мы позволили Майнцскому Псалтырю плыть по своей воле. На судне остался всего один разодранный парус. Судно, скорее, дрейфовало, а не плыло.
— Похоже, все доказывает, что основная опасность поджидает на палубе, — как бы про себя сказал Джеллевин.
Мы сидели, запершись, в моей каюте. Стевенс хрипло дышал, нам было тяжело его слышать. И надо было то и дело вытирать с его губ кровавую пену, вытекавшую изо рта.
— Я не засну, — сказал я.
— Я тоже, — ответил Джеллевин.
Мы закрыли и закрепили винтами крышки иллюминаторов, хотя задыхались от духоты. Судно слегка покачивало. Внезапно, около двух часов ночи, неожиданное отупение смешало все мои мысли. Мною овладела полудрема, насыщенная кошмарами. Я рывком проснулся.
