Только не дворецкий - Блейк Николас (читаем книги .TXT) 📗

Веками в Оксфорде и Кембридже обучались будущие короли, министры, епископы — и просто талантливые юноши, порой из самых бедных семей.

Для простого человека Оксфорд был окутан ореолом учености и избранности — как для героя рассказа «Две бутылки приправы», который надеется перенять от своего соседа по квартире немного оксфордской премудрости: «Вот я и подумал: ведь что такое оксфордские манеры в торговле? Да это же просто золотое дно. Если бы я мог усвоить хотя бы четвертую долю манер мистера Линли, то и продавать смог бы вдвое больше <…> Вовсе не обязательно цитировать „Божественную комедию“ целиком, чтобы доказать, что ты читал Мильтона, — и полстрочки хватит».

Университетская жизнь всегда считалась оплотом традиций, но и она стремительно менялась между двумя мировыми войнами, и оттого в этот период воспоминания писателей о студенческих годах полны особенной ностальгии — не только об ушедшей молодости, но и об ушедшем «старом мире». Герой рассказа «Пропавший студент» с умилением любуется неизменными очертаниями средневекового города: «Ах, вот они, „дремлющие шпили“: башня Модлин-колледжа справа — дальше, по левую сторону, ее скромный двойник, Мертон-колледж, затем колледж Святой Марии, и на переднем плане старый замок, из которого королева Матильда бежала через снега в 1141 г., — за ним „Старый Том“, чудесная надвратная башня колледжа Крайст-Черч, словно король в окружении очаровательных принцесс».

Та же интонация слышна и в «Возвращении в Брайдсхед» Ивлина Во:

Оксфорд — теперь похороненный в памяти и утраченный невозвратимо, как земля Лион, ибо с такой бедственной быстротой нахлынули перемены, — Оксфорд был еще в те времена городом старой гравюры. По его широким тихим улицам люди ходили, беседуя, как при Джоне Ньюмене; осенние туманы, серые весны и редкая прелесть ясных летних дней — подобных этому дню, когда каштаны в цвету и колокола звонко и чисто вызванивают над шпилями и куполами, — все мирно дышало там столетиями юности. Здесь, в этой монастырской тиши, особенно звонко раздавался наш веселый смех и далеко разносился над гудением жизни [157].

Продолжается эта цитата так: «И вот сюда, в строгий монашеский Оксфорд, на гребную неделю хлынула толпа представительниц женского пола числом в несколько сот человек, они щебетали и семенили по булыжнику мостовых и по ступеням старинных лестниц, осматривали красоты архитектуры и требовали развлечений…» А ведь действие происходит в 1923 г. — к этому времени женские колледжи существовали в «монашеском» Оксфорде более 40 лет.

Женщины в университете долго оставались невидимками — это было сознательное тактическое решение. Ни в коем случае не хотели они быть похожими на суфражисток с их демонстрациями и дикими выходками, — напротив, всячески подчеркивалась благопристойность студенток, их скромность и трудолюбие. Сопротивление истеблишмента было велико: приходилось постепенно, годами завоевывать право посещать лекции, право сдавать экзамены, право получать степени. Однако многие либерально настроенные преподаватели поддерживали женщин в их стремлении получить образование.

В Кембридже два первых женских колледжа — Гиртон и Ньюнем — появились в 1869 и в 1871 гг. Оксфордские колледжи Леди-Маргарет-Холл и Сомервиль были основаны в 1879 г. Однако Кембридж оказался более консервативным в вопросе о присуждении женщинам ученых степеней — Оксфорд сдался в 1920 г., Кембридж — только в 1948-м.

Женские колледжи сначала представляли собой что-то вроде пансионов, где девушки могли жить под присмотром наставниц и посещать лекции. Но постепенно эти колледжи становились полноценными учебными заведениями — особенно после того, как появились первые выпускницы, способные выполнять обязанности преподавателей. Женские колледжи были ограничены в средствах и отличались чрезвычайно строгими правилами. Контраст между жизнью студентов и студенток был разительным и не раз обыгрывался в разного рода юмористических скетчах. Юноши занимали просторные комнаты в старинных колледжах, их обслуживали скауты (университетские слуги, которые часто играли важную роль в жизни своих подопечных); они поздно вставали, устраивали бесконечные пирушки, проводили целые дни на реке или в клубах.

Девушки жили в спартанских условиях, питались крайне аскетично, на лекции ходили только с сопровождающими-компаньонками, много занимались и, как считалось, не имели особых шансов на замужество. Агата Кристи вспоминает, что когда ее матери пришло в голову послать старшую дочь в Гиртон, отец категорически возражал: «Нельзя, чтобы наша Мэдж стала синим чулком!»

Примерно такой же портрет типичной студентки рисует и английский поэт Джон Бетжемен: «Большинство студенток — школьные училки в зародыше: они все понимают буквально, пишут подробнейшие конспекты лекций, <…> не заботятся о своей внешности и возят сотни книг в плетеных корзинках, закрепленных на раме велосипеда». Правда, добавляет Бетжемен, ходят слухи о веселых вечеринках с какао, но никто ничего не знает наверняка.

Такое же отношение было и к преподавательницам — этот взгляд на ученых дам пародирует Дороти Сэйерс в рассказе «Убийство в Пентекост-колледже». «Пожилая леди, одета несколько старомодно, юбка до пят, шляпа такая, в виде вороньего гнезда, с резинкой сзади. Я подумал, что это может быть преподавательница, — по крайней мере, вид был именно такой». Другой герой рассказа досадует, что женщин пускают в библиотеку, потому что они всегда «мельтешат и отвлекают» (стоит обратить внимание, кто это говорит).

Во время Первой мировой войны Оксфорд опустел. Тут-то университет и заметил по-настоящему своих студенток. После войны девушки почувствовали себя гораздо свободнее, а в 1920 г. Оксфорд стал присуждать женщинам ученые степени. Дороти Сэйерс была среди первых студенток, удостоившихся этой чести.

Еще в конце XIX века Оксфорд, по словам одного из выпускников, перестал быть местом религиозных и эстетических движений и превратился в игровую площадку. Студенты самозабвенно играли в крикет и другие спортивные игры, но главным спортом Оксфорда и Кембриджа, безусловно, оставалась гребля.

Сочетать тренировки с напряженной учебой было практически невозможно, но, как отмечает Э. К. Бентли, никто не видел в этом ничего дурного — таков был дух времени. Сам Бентли был выдающимся гребцом и капитаном гребного клуба.

Есть два основных вида университетских гребных гонок: внутренние, которые называются bumps — буквально «толкалки» (они проходят два раза в год, в феврале и в мае), и ежегодная регата, в которой соревнуются Оксфорд и Кембридж.

Поскольку и Кэм и Айсис (приток Темзы, протекающий в Оксфорде) — довольно узкие реки, то внутренние соревнования устроены как своеобразные салочки: лодки идут друг за другом, задача заключается в том, чтобы толкнуть впереди идущую лодку — тогда можно занять ее место (продвинуться вперед на одну позицию). Порядок, в котором лодки стартуют, определяется прошлогодними результатами. Точно так же результат каждого предыдущего дня определяет порядок построения на следующий (гонки длятся несколько дней).