Банк - Данилов Всеволод Семен Данилюка (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— И даже в голове не держите, — заверил вошедший в роль Флоровский.
— Авантюра, — не сдержался пораженный более легкомыслием Макса, чем непрактичностью Мельгунова, Забелин. — Деньги в банках. И любой банк даст их только под хорошие гарантии либо под контрольный пакет.
На этот раз Мельгунов даже не улыбнулся. Напротив, теперь он не скрываясь, прищурив глаз и поджав губы, разглядывал Забелина.
— Так вот с чем вы здесь. Запах падали почувствовали олигархрены. Смотри, Максим, кого на плечах своих привел.
Он желчно жевал губами, как всегда делал перед тем, как сказать что-то неприятное. Щеки его при этом втягивались по рельефу десен. Очевидно, неточно был выточен зубной протез. Исхудавшая шея в свежем, как всегда, воротничке потряхивалась гусиной кожей. И как-то особенно заметно стало то, чего не разглядели они поначалу, — что всесильный прежде Юрий Игнатьевич Мельгунов обратился за эти годы в старика — шумного, задиристого, пытающегося что-то отстоять и, в сущности, беспомощного.
И как же наивны в глазах Забелина выглядели сотни умных, «остепененных» людей, терпеливо ждущих от этого сделавшегося бессильным старика избавления от безысходности.
— Что так недобро? — Забелин попытался обратить сказанное в шутку. — Сами жаловались, что забросили институт. Вот и…
— А то, что не быть здесь вашему банку. Да и другим тоже. Пусть крохоборы в государстве чего хотят делают, а я институт в торги не отдам. И нечего здесь вынюхивать.
— Да он же не от банка говорил, — попытался вступиться Максим.
— Молчи, молчи, Максим. Тебе наших дел сразу не понять. И не заблуждайся, все они в одной банке. В паучьей банке. — Глаза старика, довольного удачным каламбуром, загорелись торжествующей злостью, как у человека, перешедшего некий психологический рубеж.
— Полагаю, что после этого пламенного спича мне следует удалиться, — догадался Забелин.
— Юрий Игнатьевич, да что ж так-то? — На этот раз не выдержала Наталья. — Это ж не чужой. Это Алешка наш.
— Ваш?! — подозрительно вскинулся старик. — Даже Иуде дважды предать не удалось. Так вот для всех…
— Не надо для всех, — успокоительно тронул его за рукав Забелин. — Просто будем считать, что возвращение в родные пенаты не состоялось.
— Вот-вот, именно будем считать. К вящему, так сказать, — добившись цели, Мельгунов чуть смягчился. — И не обижайтесь, Алексей Павлович, но по разные мы теперь стороны баррикад. Размежевались. И как не быть власти под руку с пиитом, так и нам, ученым, не к лицу лебезить перед всякими олигарфренами. Так своему Второву распрекрасному и передайте. Вылазка-де не удалась, старик сказал, что, покуда жив, не пировать вашей братии в институте. Ничего, что так?
Он испытующе разглядывал насупившегося ученика, вызывая его на открытую драчку.
— Ничего. — Забелин придержал изготовившегося к страстной защите Максима. — От вас ничего — умоюсь. Только смею предположить, Юрий Игнатьевич, что какие бы наипрекраснейшие фанта… планы вы тут ни строили, но без денег ничего не составится.
— Но не с вашими ворованными. Вот так-то!
— Как хотите. Других в стране нет.
— Ан найдутся! Обойдемся без субчиков. Как, Максим, найдутся?
— Найдем, найдем, Юрий Игнатьевич, — поспешно успокоил его Флоровский, отвечая на отчаянные Натальины жесты из-за спины Мельгунова. Она уж не в первый раз ожесточенно постучала себя пальцем по сердцу.
— И не в кабалу! А исключительно в заем. С отдачей. А уж отдать у нас есть чем. Накопили, слава богу, потенциалец! — накидывался Мельгунов. — И чтоб родине на пользу! Помните еще слово-то такое? Или где красть сподручней, там и родина? Как там у вас шутят?!
Всякую фразу Мельгунов начинал произносить осторожно, вполтона, но, едва начав, распалялся и заканчивал крикливым фальцетом.
— Ну что ж. — Забелину ничего не оставалось, как, со всей возможной небрежностью улыбнувшись, откланяться. — Похоже, не судьба мне тебя сегодня проводить, Наталья. Придется Максом удовольствоваться. Но в ближайшие же дни я у твоих ног. А с тобой, Макс, завтра же созвонимся. — Он успокаивающе пожал локоть колеблющемуся другу. — Юрий Игнатьевич, и все-таки если какая помощь…
— Прощайте, Алексей Павлович.
— Алеша! Куда же? У меня как раз чай. — Из кухни на крики выбежала Майя Павловна. — Юра! Что же это? Снова за свое!
Быстро поцеловав ее в щечку, Забелин вышел.
— Смотри не обмани опять лет на десять! — стараясь выглядеть веселой, крикнула вслед Наталья.
Глава 3
Черный АИСТ
— Ты уверен, что мы не ошибаемся? — Второв не в первый раз требовательно вскинул голову, и не в первый раз Покровский принял на себя пронизывающий его взгляд и, стараясь быть твердым, повторил:
— Бе-зу-словно!
Он замолчал, решившись на этот раз не отводить заслезившиеся от напряжения глаза. Но Второв, неудовлетворенный кратким ответом, продолжал впиваться в него, будто стараясь выдрать из подкорки сокровенные мысли. И Покровский в очередной раз не выдержал:
— Ну, хорошо. Давай еще пройдемся. Во-первых и в-главных, надо поскорей забыть про эту чушь. — Он приподнял и отбросил установленную на президентском столе табличку «Банк „Светоч“ вне политики. Благо клиента — вот единственная наша политика».
— И что в этом плохого? — насупившийся Второв демонстративно вернул табличку на место.
— А то, что нельзя, будучи внутри, быть вне. По законам науки нельзя. Понимаешь?.. Не понимаешь. Хорошо. Не будем копать глубоко. Начнем с девяносто шестого. То, что он до сих пор банку горючими слезами отливается, с этим ты согласен?.. А это и есть практическое преломление бредовой вашей идеи.
— Бредовой?! Стремление работать на экономику, поднимать страну, ответственность перед людьми, что тебе деньги доверили, — это для тебя бред?!
— Вот что, Владимир Викторович, если тебе очередные дифирамбы нужны, так вызови кого-нибудь из холуев, — наверняка в приемной в ожидании царского взгляда болтаются. А если о деле, так давай о деле. Отделим мух от котлет. Так что? Продолжим или разбежимся?.. Я, в конце концов, ученый, а не нянька, чтоб по сто раз на дню уговаривать. Согласен — скорректировали планы и — побежали. Нет…
— Ну-ну. Дальше.
— Так вот, перед президентскими выборами ты в очередной раз решил отсидеться над схваткой. Ты не влез в заваруху и ухитрился отбиться от администрации президента, не дав под выборы денег.
— Я и другим не дал.
— Так еще того хуже. Что получили в результате? Ну, то, что ты с правительством победившим отношения порушил, — то разговор особый. Но ведь от банка отвернулись все: коммунисты, жириновичи — все.
— Потому что все они на поверку одинаковы.
— Так и я о том. Все они на одном поле играют. Клетки разные — это уж кому куда угораздило высадиться. А поле общее. И правила игры согласованные. И то, что ты на поле это конституционное, пардон, нагадил…
— Я ни с одним не переругался.
— Это ты так думаешь. Поддержи ты тогда администрацию, и, я тебя уверяю, даже коммунисты смирились бы. Поддержи коммунистов… — Он храбро встретил порывистое движение Второва. — Только предположим. Отхлестали бы после, конечно. Но тоже поняли бы. Ошибся мужик. Не на того поставил. Но сыграл! А так кто ж такое презрение потерпит?
— Зато никто не сможет сказать, что Второв перед кем-то прогнулся!
— А позвоночник развивать — тоже, между прочим, не лишнее. Мы в России. И здесь один звонок сверху может единовременно такую прибыль принести, какую ты на самых успешных банковских операциях и за год не всегда отобьешь.
— Все погрязло. Взболтали трясину.
— Так вот справедливо ли, что подписи эти все в пользу Онлиевского идут, а нас отовсюду отодвигают?
— Ты меня с Онлиевским равняешь?! Меня с этой?..
— Пока равняю. А еще полгодика протянем, и, может, уже и не смогу. — Покровский значительно огладил бородку. — Ведь чем больше он под себя забирает, тем сильней становится. Надо, чтоб поделились.
