Салон черной магии - Савина Екатерина Ивановна (полные книги txt) 📗
Даша вздохнула.
– Да не так, чтобы очень… — проговорила она, — приеду — расскажу.
– Хорошо. До встречи! Мы попрощались, и я положила трубку. Потом вернулась на кухню, поставила кофе вариться, а сама открыла холодильник и задумалась над тем, что приготовить на завтрак.
Даша приехала через час. И с порога сообщила о том, что Васик обещал приехать как только освободится.
– Чем это он так занят, интересно? — спросила я. — Насколько я знаю, у нашего Васика никогда никаких серьезных дел не было.
– А сейчас, видно, появились, — проговорила Даша задумчиво. — Знаешь, Ольга, мне кажется, что у него и в самом деле что-то случилось, голос такой… И еще он упоминал о том, что его повезут в областное отделение Министерства внутренних дел, а потом он еще в больницу заедет.
– Менты, больница… — я нахмурилась, — ничего не понимаю. Даша, объясни толком, что случилось?
– Да сама не знаю я, — с досадой воскликнула Даша. — Вот Васик приедет, он сам все расскажет, а пока… Можно, я все-таки зайду в квартиру?
– Извини, — сказала я и освободила Даше дорогу, — давай-ка мне куртку…
Через несколько минут мы уже завтракали, хотя, как заметила Даша, эта наша трапеза больше напоминала обед: времени было начало третьего.
– Так как у тебя с новой работой? — спросила я у Даши. — Наверное, трудно было поначалу полный рабочий день выдерживать? Помню, как только на первую штатную работу поступила, каждый вечер умирала. Голова раскалывалась и есть жутко хотелось. Потом привыкла, месяца через два.
– Я быстрее привыкла, — сказала Даша, — только дело не в этом… Просто эта должность, которую я занимаю, оказалась довольно-таки… В общем, чтобы работать в центре психологической реабилитации для детей и подростков, мало быть хорошим психологом, нужно еще иметь и крепкие нервы. Поначалу-то я старалась и получала удовлетворение и даже радость от одного сознания, что помогаю людям, но потом как-то поняла, что не так все просто… — Подруга печально посмотрела на меня.
Не совсем понимая, что хочет сказать Даша, я, отведя глаза, пожала плечами.
– Понимаешь, — продолжала Даша, — моя начальница отчего-то решила, что лучше всего у меня получается общаться с маленькими детьми. Совсем маленькими, шести-семи лет. А знаешь, это ведь очень страшно, когда видишь, что психика таких маленьких людей нуждается в лечении.
– Шесть-семь лет, — медленно проговорила я, — неужели уже в этом возрасте дети начинают употреблять наркотики?
– Да нет, — ответила Даша, — в данном случае наркотики здесь ни при чем. Ведь в наш центр реабилитации приводят не только наркоманов и алкоголиков, но еще и страдающих тяжелыми болезнями — таким детям тоже нужна помощь и поддержка.
– Понятно.
– А последнее время, — проговорила Даша, поеживаясь, будто ей внезапно стало холодно, — ко мне начали поступать дети со странным диагнозом. С врожденными психическими заболеваниями, которые почти не поддаются лечению. Понимаешь, с виду такой ребенок вполне обыкновенный. Здоровый, румяный, даже и не скажешь, что у него что-то не в порядке. И только иногда с ним ни с того ни с сего случаются ужасные приступы. Мне один раз довелось наблюдать подобное. Это очень страшно…
Даша судорожно вздохнула и попросила:
– Дай-ка сигарету, пожалуйста. Мои кончились.
– Сигарету? — удивилась я. — Ведь ты вроде бросила курить, вроде уже несколько месяцев.
– Начала снова месяц назад, — призналась Даша, — честно говоря, не выдерживают нервы. Даже у меня, профессионального психолога. Так… И зажигалку, пожалуйста… Закурив, она продолжала:
– Так вот, я говорила об этих странных приступах. Ребенок, который еще минуту назад спокойно играл и общался с другими детьми, вдруг падает на пол и бьется в судорогах. Его лицо искажается… Просто до неузнаваемости, крики становятся оглушительными — непонятно, как такие громкие звуки могут производить слабые детские легкие. Потом все заканчивается также внезапно, как и начинается. Некоторое время ребенок лежит без движения, словно спит, только с открытыми глазами. А потом поднимается и снова начинает играть как ни в чем не бывало. И ничего не помнит о том, что с ним происходило. А через какое-то время все повторяется. Ужасно!..
Я живо представила себе подобную ситуацию, и мне вдруг стало не по себе.
– Действительно, — проговорила я, — зрелище не из приятных. А чем обусловливаются эти приступы? Врожденное?.. Что-то вроде эпилепсии?
– Не знаю, — сказала Даша, — но то, что эта болезнь не эпилепсия, это точно. Я разговаривала с нашими врачами — они в растерянности. Никто не знает, что это за болезнь и как ее лечить. Ведь ребенок выглядит совершенно здоровым, и никакие обследования ничего не показывают. Совершенно ничего. Только вот эти приступы, которые никто не может не то что предотвратить, даже предсказать, когда они начнуться. Никто не может! Говорили только, я слышала, что нечто подобное встречалось и раньше, только не так часто, конечно. Тогда это называлось — одержимость бесами.
– Ничего себе, — удивилась я. — А существует какой-нибудь способ, чтобы изгонять этих бесов?
– Нет, — покачала головой Даша. — Правда, мне говорили, что есть в городе какой-то доктор, который лечит такое заболевание. Недавно появился… Какой-то самоучка. Но он берет за лечение такие деньги, что к нему и подступиться страшно. И берет не за излечение, а за лечение. То есть — конечный положительный результат не гарантирует даже он. А другие врачи — и подавно, только разводят руками и говорят, что ничего не понимают в этом. Не берутся лечить. Ну а если и берутся, то вообще ничего не гарантируют. Даже улучшение состояния.
– А каково развитие болезни? — спросила я. — Ведь, насколько я понимаю, приступы мало отражаются на физическом здоровье детей. И на психическом… Они ведь даже не помнят потом, что у них был приступ.
– На первой стадии — да, — подтвердила Даша, — только примерно через год приступы становятся чаще, и тогда начинается резкое ухудшение физического здоровья и происходят некоторые изменения в психическом поведении ребенка. Он становится замкнутым и неразговорчивым. А позже — совсем перестает говорить и обращать какое-либо внимание на предметы окружающей действительности. Как бы возвращается в первобытное состояние. А потом — неизбежная смерть. Уже несколько летальных исходов в этом году зафиксировано от этой болезни, и все умершие — дети в возрасте от семи до восьми лет. Знаешь, я набралась духа и съездила как-то пообщалась с родителями одного их умерших. Мне это нужно было сделать, чтобы попытаться понять, как бороться с этой болезнью… или просто, как хоть чем-то помочь таким детям. Было трудно, но я все-таки пересилила себя.
Даша замолчала и несколько раз глубоко затянулась сигаретой.
– Очень страшно, — вместе с облачком дыма выпустила она слова. — Очень страшно, когда читаешь историю болезни умершего от такой болезни ребенка. Я просто физически чувствовала, как был растерян и подавлен лечащий врач. Такие… скупые строки, и в них — боль. А в последние несколько месяцев жизни ребенка записи делались каждый день. Вот это самое страшное. Такой, понимаешь, дневник смерти.
Даша замолчала. И мне вдруг стало заметно, как она похудела и осунулась за все то время, которое мы не виделись. Да и эта ее новая стрижка, очень короткая, что называется "под мальчика", открывала худую и такую хрупкую шею. Даша молчала, и я не решалась сказать ни слова. Наконец, когда стрелка настенных часов остановилась на цифре "три", я спросила:
– А с тем врачом, который берется лечить таких детей, ты общалась?
– Нет.
– Почему? — с недоумением проговорила я. — Если он берется лечить, значит, у него хоть что-то получается. Значит, он знает хоть что-то об этом заболевании. Тебе обязательно нужно…
– Да я понимаю! — воскликнула Даша. — Я уже много раз пыталась добраться до этого врача, но у него какая-то непонятная система: в его клинику не пускают никого, кроме пациентов, записанных на прием.
