Тамбур - Малышева Анна Витальевна (версия книг TXT) 📗
«А эти стоят, как усватанные! — заметил он про себя. — Будто я им прогноз погоды зачитал!»
— У него была первая лекция, — механически произнесла девушка за компьютером, и все обернулись к ней, будто она сморозила страшную глупость. Девушка окончательно сконфузилась и притихла.
— Так его убили в собственной квартире? — Тот из мужчин, что казался постарше, надел очки и тщательно поправил носовой платок в нагрудном кармане пиджака. Он выглядел франтом: твидовый костюм, дорогой яркий галстук, начищенные легкие ботинки. Другой смотрелся попроще и был одет в мешковатые штаны и свитер.
«Вот бы знать!» — подумал Голубкин и неопределенно качнул головой.
— Его убили дома, — сказал он, решив, что это наилучший выход из щекотливой ситуации, — Я должен задать несколько вопросов.
— У нас у всех лекции в десять, — напомнила ему дама и тут же представилась:
— Марьяна Игнатьевна.
— Мы успеем, — следователь взглянул на часы. — Тем более что вопросы пока будут неофициальные, так, в порядке знакомства.
Все как-то вдруг подобрались, и это было настолько заметно, что Голубкин насторожился еще больше. «А этот Боровин, кажется, был сложной фигурой!»
— Во-первых, я хотел узнать, он был вчера в институте?
— Нет, что вы, — мгновенно ответила Марьяна Игнатьевна, и все закивали. — Он появлялся тут раз в неделю. Раньше читал через день, но потом стали болеть ноги, ему трудно было добираться, а машины нет. Так что ездил на такси. И лестницы тоже…
— Значит, вы видели его неделю назад?
Это все подтвердили.
— И как он себя вел? , — То есть? — спросил щеголеватый мужчина.
— Я имею в виду, он ни на что не жаловался? Не говорил, что у него какие-то неприятности?
— Ничего подобного не помню.
— А я помню, — робко высказалась девушка за компьютером, и следователь посмотрел на нее внимательней. — Он жаловался на ноги.
— Да он всегда жаловался на ноги! — отмахнулась от нее пожилая женщина. — Вот новость!
— Да, но он тогда сказал, что следующую лекцию может и пропустить… Вдруг опять придется лечь в больницу?
— Вы точно это помните? — спросил Голубкин девушку. — Извините, как вас зовут?
— Жанна, — смутилась та. — Конечно, помню. Но это случалось часто, так что даже на ученом совете…
— Жанночка, хватит, — с внезапной резкостью одернул ее мужчина в свитере, до сих пор молчавший, и девушка притихла. Зато Голубкин принял твердое решение — непременно познакомиться с нею поближе. Девчонке есть что сказать, а начальство зажимает ей рот.
Кто она тут? Секретарь? Методистка? Такие иногда знают больше всех.
— Больше ничего? — Голубкин без всякой надежды посмотрел на старших сотрудников кафедры.
— Ничего, кажется, — сказал пожилой щеголь. — Да собственно, он мало с кем откровенничал. Держался особняком.
— Разумеется, — несколько, ядовито добавил второй мужчина. — Он ведь у нас — звезда!
— Юра, — одернула его Марьяна Игнатьевна. — Не забывай…
— Да я все помню, — с тем же ядовитым раздражением отмахнулся тот. — На венок будем собирать? А хоронить за чей счет?
Марьяне Игнатьевне эти речи явно удовольствия не доставляли. Она смотрела на Юру так, будто хотела заткнуть ему рот своим взглядом. Но тот ничего не желал замечать.
— Он, Боровин, — обратился Юра к следователю, — давно жил за счет частных уроков. А институт ему был нужен только затем, чтобы говорить, что он тут работает. Между прочим, лекции я часто читал за него!
— Юра! — теперь возмутился и щеголь в ярком галстуке, — каким бы ни был Боровин, а все-таки он был!
— Постойте, постойте, — с трудом вмешался следователь. — Я хотел задать еще вопрос — неужели он ни с кем не дружил? Не общался близко?
— Ни с кем, — ответила женщина.
— Но почему?
Ответом было молчание, и вслед за ним — резкий, оглушительный звонок. Все подошли к своим столам и взяли журналы.
— Пора на лекции, — сказала женщина, прижимая журнал к плоской, высохшей груди. — Надо все-таки что-то делать. Распорядиться по поводу похорон… Я извещу ректора.
— Сколько на венок сдавать? — буркнул Юра и вдруг остановился. — Так-с. А его студенты? Они ждут, между прочим.
— Ну на этот раз он не явился по уважительной причине, — цинично заметил щеголь и исчез за дверью вслед за коллегами.
Следователь смотрел на закрывшуюся дверь несколько остолбенело. Сказалась и бессонная ночь, и удивление перед лицом такой реакции. Его привел в себя тихий, сдавленный звук. Он обернулся. Жанна плакала, сгорбившись за компьютером. Голубкин немедленно подошел к ней и тронул за плечо:
— Ну-ну! Не надо так…
Договорить он не успел. Девушка подняла к нему круглое, миловидное личико и срывающимся голосом, сквозь слезы, заявила, что Боровина никто, никто здесь не любил! И даже теперь, когда он умер и надо бы пожалеть, все простить, они…
— Деточка, — Голубкин фамильярно присел рядом на свободный стул, продолжая обнимать ее за плечо:
— А почему так? У него что — был вздорный характер?
— Ему все завидовали! — почти простонала девушка и уткнулась головой в клавиатуру, от чего на экране выскочила куча абракадабры. "
Девушку пришлось успокаивать недолго. Хватило стакана воды и еще нескольких ласковых слов. После чего Жанна поведала обо всем, что знала и еще о том, о чем догадывалась.
Из ее рассказа следовало, что Боровина на кафедре не только не любили, но попросту ненавидели. Из-за чего? Он имел громкое имя, массу платных учеников, пользовался успехом как переводчик, но главное — всегда вел себя совершенно независимо. Никогда не принимал участия в попойках на кафедре, после которых ей, Жанне, приходилось выгребать пустые бутылки и мыть тарелки ледяной водой (горячей в институте отроду не было). Никаких романчиков, никаких интриг. Словом, он держался так, будто его задача — явиться раз в неделю и отчитать свою лекцию.
— Остальные обижались, — говорила девушка, уже чуть успокоившись, — особенно Юра. Его можно понять, он часто замещал Алексея Михайловича, когда тот болел, но…
— Слишком часто? — ,?
Она кивнула;
— И очень ему завидовал. Именно он на последнем ученом совете и поставил вопрос о том, сколько может длиться подобный хаос. Сказал, что если Боровин пренебрегает своими обязанностями и своими студентами — пусть читает лекции на дому.
— А что ответил Боровин?
— Его там не было, — пояснила Жанна, вытирая подсохшие слезы. — Он никогда не ходил. Еще и это!
На него обижались сперва за то, что он никого не замечает, а потом сами перестали замечать. Специально. А вот студенты его просто обожали!
Она была готова снова разрыдаться, но Голубкину пришла в голову идея.
— Жанночка, а студенты? Они ведь его ждут!
— Ой, — она вскочила, едва не уронив стул. — Побегу, скажу… Что будет!
— Я с тобой!
Жанна благодарно на него взглянула и непроизвольно всхлипнула.
Пройдя по гулкому коридору и поднявшись по старой лестнице, каменные ступени которой были так стерты в середине, что казались прогнутыми, они подошли к дверями аудитории. Там раздавался неясный гул, который становился все громче. Жанна беспомощно взглянула на следователя:
— Как я им это скажу?
— Просто иди со мной, — решил следователь. — А говорить буду я.
Они вошли, и шум моментально стих. Студенты бросились было рассаживаться по местам, но увидев, что вошла всего лишь методистка да еще какой-то незнакомый мужик, в ожидании уставились на них. Тут было человек пятнадцать. Постарше и совсем школьники, одетые как шикарно, так и скромно, те, кто смотрел на него, и те, кто преспокойно продолжал болтать, повернувшись спиной.
— Господа студенты, вот что я вам скажу, — решительно начал Голубкин, мельком показывая свое удостоверение. — Ваш преподаватель Алексей Михайлович Боровин этой ночью был убит. В своей квартире, — повторил он то же, что сказал на кафедре.
По аудитории пронесся легкий, едва различимый вздох. Теперь все молчали.
