МЧК Сообщает… - Хруцкий Эдуард Анатольевич (лучшие книги онлайн txt) 📗

— Крупье сказал, что налетчик питерский, ломбард на Лиговке взял.

— Слышал, кое-что доносилось и до нас.

— Семен, его надо искать.

— Коля, — Копытин дернул щекой, — в ЧК пойди, так, мол, и так, помогите найти.

— Ты, Виктор, конечно, человек умный, офицер. Но люди в законе живут иначе. Мы найдем его. Понял, Семен?

— А то! Позволь водочки, Собан, замерз нынче.

— Пей. И всех ребят по малинам и мельницам, пусть ищут. Я тоже кое-куда съезжу.

— Ты, Семен, принес, что я просил? — спросил Копытин.

— А то! Витя, все готово.

Он протянул Копытину два паспорта с эмблемой Международного Красного Креста.

Копытин раскрыл, посмотрел:

— Ловко сработано.

— Это тебе не у Деникина, — заржал Собан, — у нас фирма.

Фролов спал чутко. Сторожей у него не было. Он сам да авторитет в жиганском мире охраняли его добро. Поэтому когда в окно заскребли, проснулся сразу. Прямо на белье накинул пальто, сунул в карман наган. К окну подошел, всмотрелся в темноту. В черном проеме забелело лицо. Появилось и исчезло.

— Ты, Колька? — сказал Фролов тихо и пошел отпирать черный ход.

Собан сидел в комнате за столом, не снимая шубы.

— Сдохнешь ты скоро, Каин, куда деньги денешь? Живешь, как червь. Тьфу!

— Ты не плюйся, чего спать-то не даешь. Это, Коленька, голубчик, у тебя денежки, а у меня так, на хлебушек.

— «На хлебушек», — передразнил Собан, — сколько ты через меня поимел?

— То все прахом ушло. Война да революция.

— Тоже мне Рябушинский, заводы отобрали.

— Ты чего, Колечка, пришел, старика ночью пугаешь?

— Что тебе, старое падло, недавно приносили?

— Да кто принесет, кто, Коленька?

— Темнишь, старый гад.

Собан вскочил, надвинулся угрожающе.

— Ты фуфель не гони, знаешь Студента? Говори, падло старое, иначе…

Лицо Собана пятнами пошло, заиграли на скулах желваки.

И вдруг распрямился старичок. Ласковость с лица как смыло. Глаза жесткими стали, страшными. Зверь стоял перед Собаном, хоть и старый, но зверь, по-прежнему опасный и сильный.

— Ты на кого прешь? Да когда ты еще по карманам щипал, я уже шниффером был. Забыл, кто тебя в дело взял? Я за себя еще ответить могу на любом толковище, да и есть кому за меня мазу держать.

Отодвинулся Собан, сник:

— Да разве я…

— А если так, так какое у тебя ко мне слово?

— Студента знаешь? Питерского.

Фролов пожевал губами:

— Мои дела ты знаешь, Собан, я на доверии живу. Вещь могу тебе одну продать.

— Сколько?

— Больших денег стоит.

Собан бросил на стол пачку денег.

— Мало.

— На, гад старый, подавись, — Собан вывернул из кармана кучу кредиток.

Фролов аккуратно собрал их. Сложил в одну пачку. Потом встал, открыл буфет, положил перед Собаном футляр. Две золотые буквы — Г и В — переплелись на крышке.

Собан раскрыл футляр.

— Ожерелье ушло в тот же день. Но футлярчик можешь хозяину отдать.

— Где?

— В кафе «Бом» на Тверской, он там по моей наколке человека пасет.

Странное это было кафе — «Бом». Воздух в нем слоистый от табачного дыма, стены давно свой цвет потеряли, размазаны, расписаны, заклеены обрывками афиш.

Народу в нем всегда полно. Актеры, журналисты, писатели, поэты, сторонники различных фракций, и так, праздные, бездельные люди.

Приходят сюда поговорить, узнать новости, посплетничать или просто побывать на людях.

Поэты сюда приходят вечером, тогда чтение стихов, споры гвалт.

А сейчас на пустой эстраде гармонист в узорной борчатке играет старые вальсы и романсы. Хорошо играет. Голос гармошки, резковато-нежный, щемящий, заполняет зал воспоминаниями о прошлом: о покое, стабильности, сытости, счастье.

Копытин и Семен сидели в самом углу. Пили желудевый кофе с сахарином. Больше здесь ничего не подавали.

— Вот он, — сказал Семен и приподнялся.

— Сиди, — Копытин дернул его за пальто.

В кафе вошли Данилов и Нина. Выбрали свободный столик, сели. Официант, не спрашивая, грохнул на стол две чашки с кофе.

Данилов попробовал, поморщился, выплеснул обе чашки на пол. Достал из кармана пальто бутылку «бенедиктина», налил сначала Нине, потом себе.

Нина внимательно оглядывала зал. Увидела в углу у эстрады лохматого, длинноволосого человека, пошла к нему.

Данилов мелкими глотками пил ликер.

Копытин встал с чашкой в руке, пересек зал, сел на свободный стул. Нравы здесь были простые. Взял бутылку ликера, налил. Данилов прищурившись глядел на него.

— Вы художник? — спросил Копытин.

— В некотором роде. А вы?

— Я поэт.

— Соблаговолите назваться, возможно, я читал ваши стихи.

— Гумилев, — Копытин дернул щекой.

начал читать Данилов.

продолжил Копытин.

— Браво, господин Гумилев, вы помните свои стихи, — Данилов прихлебнул глоток.

Подошла Нина:

— Пошли, Олег, все в порядке.

— Желаю вам успехов в поэзии, — Данилов встал, поклонился и пошел к выходу.

Копытин, прищурившись, с ненавистью смотрел им вслед.

— Попался бы ты мне под Тихорецкой, сопляк, — прошептал он и дернул щекой.

Данилова и Нину догнал извозчик:

— Прошу, барин!

— Поехали? — спросила Нина.

— Нет. За нами вертлявый идет.

Они шли по улице. На Триумфальной площади сели в трамвай. Потом пересели в другой. Семен неотступно сопровождал их.

На Сокольническом кругу вышли из трамвая, пошли к дачам. Семен, прячась за деревьями, сопровождал.

Данилов с Ниной по узкой тропинке прошли к даче, открыли и заперли за собой калитку, поднялись на крыльцо. Семен стоял до тех пор, пока на втором этаже не загорелись окна.

Копытин и Ольга Григорьевна стояли в прихожей огромной барской квартиры на Остоженке.

— Милая Олечка, вот ваши паспорта, — Копытин протянул ей документы.

— Вы наш добрый гений, Виктор. Как, как я отплачу вам?

— Завтра после восьми я заеду за вами на авто.

— Вы гений, добрый ангел, как я отплачу…

— Потом, милая Олечка.

— Нет, сейчас, сразу. Слышите, Виктор. Муж придет позднее.

Она прижалась к Копытину. Он дернул щекой, схватил женщину за плечи, привлек к себе.

Конечно, Собан был битый, да он, Мартынов, тоже непрост. Засаду на даче в Сокольниках готовил с толком, хитро.

Подойди к даче, посмотри. Никаких следов как не было. А люди в доме, да обратная дорога перекрыта ребятами из особого отряда МЧК.

Приезжай, Собан, ждем. Мы тоже за эти месяцы кое-чему научились.

В общем-то Мартынов не очень верил, что Собан сам сюда пожалует. Конечно, Бахтин специалист, слов нет, но как-то не вязалась в представлении Мартынова жизненная логика с воровским законом.

Конечно, может быть, он чего-то не понимает еще. Но тем не менее засаду он организовал по всем правилам.

Данилов и Нина оказались молодцами. Провели свою часть операции блестяще. Теперь оставалось самое трудное, встреча с Собаном, если она состоится, конечно. Мартынов решил дать бандитам войти на дачу, подняться в комнату.

Там двое, Данилов и Нина. Иван за столом, девушка на диване.

В столешнице Мартынов сам выдолбил углубление и положил наган. От дверей его не видно, и руки у Данилова не заняты. Чуть что, опустил ладонь — и вот оно, оружие.

Над Сокольниками плыла размагничивающая тишина. Февраль уходил. День становился длиннее, и цвета у него появлялись по-весеннему яркие.