Афера - Автократов Алексей (читать книги полностью TXT) 📗
Легко сказать — бумажки… Прибежал Алекс в РЭУ на 16-й Парковой, а там жуть что делается. Очередь — человек сто. Помимо обычной текучки власти затеяли обмен паспортов, и наплыв просителей многократно увеличился. Сверх того, в помещении идет капитальный ремонт, и весь пол, стены, перила лестницы заляпаны масляной краской, белилами, еще какой-то склизкой дрянью, а грубые работяги в грязных спецовках таскают вперед-назад все ту же краску, стройматериалы, мебель. И шарахались бы от них во все стороны люди, да шарахаться-то некуда — плотно-сверхплотно стоит очередь: как бы кто вперед не пролез. А по бокам — все те же грязные стены. Час стоим-ползем, два стоим — волком воем, три стоим — осатанели вконец. Многочисленные деды и бабки (в большинстве — обмен паспортов) уже частично рассосались — нету, говорят, мочи, нету сил, в другой раз придем. Но есть «битые», опытные — знают: в другой раз будет то же самое. Стоят, изнемогают.
— Ох, милые, семьдесят восьмой годок. Сердце у меня… Почки… Присесть бы… Водички…
Некуда присесть бабке. Пол, ступеньки — и те в сплошной грязище.
— Газетку бы… Водички…
Дают-таки газетку. А чтобы без очереди пропустить старую — и в мыслях ни у кого нет. Всех стариков пропускать — сам никогда до окошечка заветного не доберешься.
В самом хвосте орет чего-то здоровенный пьяный мужик, недоволен существующими в городе Москве порядками:
— Бардак. Ну-у, в натуре, барда-ак. А ты… А вы как стол-то тащите? Вдвоем, а людей задеваете. Дай, покажу.
Взваливает на плечи совсем не малый стол и, задевая им всех без исключения, ломится сквозь толпу. Мат-перемат. Пьяный мужик, приговаривая «Вот как надо», пробивается аж за служебную дверку, куда народу «строго воспрещается». Минут через пять вываливает обратно и, демонстративно помахивая какой-то бумагой, учит: «Вот как надо. Пользу принес. И мне — без очереди… А вы стойте, козлы», — и победно ржет.
Много всякого увидишь в очередях. Жизнь там совсем не та, что в телевизоре. Еще больше услышишь: и что раньше проезд в метро стоил пять копеек, а теперь чуть менее десяти рублей, и что «Я, работяга, в литейном цеху двадцать три годика отпахал, спалил дыхалку, посадил сердечко и теперь от пенсии до пенсии дотянуть не могу. А начальник один трехэтажный дом имеет с бассейном, и две машины, и „губернанта“ еще какого-то». Вообще стояльцы в очередях твердо уверены, что другой стоялец — свой брат, такой же горемыка, как и они сами, потому что люди из враждебного лагеря — «начальники» — не стоят в очередях. Тоской и глухой ненавистью к «начальникам» и к их «пристяжи» — мелюзговым чинушам — веет от очередей.
Не в долгу и чинуши. Вот добрался наконец Алекс до окошечка заветного, на подоконничек маленький портфель втиснул и животом навалился, а окошечко все-все плечами закрыл, чтобы не лезли ни старые бестолковые, ни молодые нахальные, никто. Мой момент, не подходи. Нехорошо посмотрела баба-паспортистка, но выписку из домовой книги дала — придраться-то не к чему.
— А печать?
— 13-я Парковая, дом 60, дробь 10. Дальше там кто?
Оказалось, печать в этом РЭУ не ставят, потому что «лорд — хранитель печати», важная коммунальная тетя Мотя заседает совсем в другом помещении. И ставит печать только в приемные часы РЭУ — минута в минуту. В запасе у Алекса двадцать минут. Выскочил на улицу, тормознул частника.
— 13-я Парковая, дом 60, дробь 10.
Ехали-ехали, смотрели в окошко — нет такого дома. Кончается 13-я Парковая домом 47, и все тут. Расплатился Алекс, вылез. Начал добрых людей расспрашивать: как все это может быть? Сами мы не местные… Долго ли, коротко, но узнал-таки Алекс, что надо ему отнюдь не в дом 60, дробь 10, а совсем наоборот: в дом 10, дробь 60. Во-он туда идти… Пешком — минут десять. А и без того уже на сорок минут опоздал. Пошел-таки Алекс, сказавши про себя: зубами вырву, гады.
Приходит — контора открыта, дверь нараспашку, потому что и здесь ремонт. Носят сквозь дверь работяги свое хозяйство. А как Алекс вошел — сразу курва конторская заорала:
— Дверь закрывать кто будет? Обнаглели вконец. Дома у себя дверь закрываете?
И многое другое услышал Алекс о себе и таких же, как он, но не стал запоминать. А толкового узнал, что будет нужная тетя Мотя через час, обедать пошла. И сидел Алекс час, и два, и два с половиной, потому что очень надо было. И хихикали над ним курвы конторские в открытую. А одна сказала-таки: не придет она, зря сидите. Она сейчас в Дирекции единого заказчика, и печать с ней. Только бесполезно, не поставит она… И пошел Алекс в дирекцию эту. И, поспрошавши, нашел там тетю Мотю, которая сидела за пустым столом и ничего не делала. И еще много чего услышал Алекс о себе и о таких, как он, но не стал запоминать. А толкового узнал, что печать она ему не поставит, потому что в неприемные часы не обязана, и точка. Жаловаться же Алекс может хоть начальнику дирекции. И пошел он к начальнику дирекции, а пришед, узнал, что тот на совещании. И сел ждать. И спросила его вдруг глазастая и в хорошем теле секретарша:
— А вы по какому вопросу?
И рассказал ей Алекс, по какому он вопросу. И прыснула было смехом секретарша, но потом сдержалась и взяла телефонную трубку. И сказала она тете Моте голосом отнюдь не секретарским: надо, мол, поставить человеку печать, зачем разводить бюрократию? Или по такому мелкому вопросу надо самого директора беспокоить? А Алексу сказала:
— Идите, она поставит вам печать.
И пошел Алекс к тете Моте, и положил на стол выписку из домовой книги с копией финансово-лицевого счета , и отщелкнула она ему печать. И, спасибо не сказав, вышел вон Алекс. И вспомнил: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».
За всей этой дрянью и волокитой мысли об отобранном сладком Петре Александровиче совсем было позади остались, но однажды вдруг — бум!
Вспомнил — а Сергей Дмитриевич-то? Тот, что хотел купить хорошую двушку в сталинском доме в районе метро «Сокол». Чем черт не шутит: может, купит он ту квартиру на Остоженке? Хотя, конечно, Остоженка — не Сокол, но попробовать-то можно. И позвонил, и все Сергею Дмитриевичу про ту квартиру рассказал.
— Нет, это меня не интересует. А за звонок спасибо.
А Конь подслушал и говорит:
— Не суетись, есть уже покупатель, сейчас документы оформляем. И не переживай, свои сто баксов ты получишь.
И ржет. И Лабелкин-прилипала тоже хихикает.
Собака Конь был, конечно, риелтор битый и опытный, этого не отнять. Он побывал в РЭУ, где купил подробнейшую архивку , и тщательно ее проверил. Получил он справки БТИ, психо- и наркодиспансеров и удостоверился, что Петр Александрович ни на каком учете не состоит. Не пренебрег он и получением выписки из ЕГРП , для чего явился в Москомрегистрацию. Конь, собственно, не сомневался в добросовестности Петра Александровича и имел на руках подлинник «Свидетельства о праве собственности на жилище» от такого-то числа 2001 года, где значилось, что ограничений прав собственности и прав третьих лиц на эту квартиру не зарегистрировано . А вдруг такие права появились и были зарегистрированы в 2002 году? Или хоть на следующий день после выдачи «Свидетельства»? Нет, надо взять выписку, где будет сказано, как там со всеми этими правами на сегодняшний день. На кону стоит очень приличная сумма.
Явившись в зал выписок из ЕГРП, Конь, как все рядовые посетители, пошел путем окольным: занял очередь в окошечко, куда подают заявления на выдачу выписок.
— Через неделю, — сказала ему равнодушная тетка в окошке, выдавая квитанцию о приеме документов.
— Через девять дней, — сказал себе Конь, посмотрев на квитанции дату выдачи документов. — Как же, жди.
И тогда пошел Конь путем прямым, который, как известно, короче окольного, но забирает у путника кусок «отчеканенной свободы». А пошел он коридорчиком, где открываются начала прямых дорог, и постучался в дверь, оснащенную, как и все прочие, казенным кодовым замком. На стук показался сонного и несовершеннолетнего вида юноша, чей-то сын, внук или племянник, неизвестно на каких началах постигающий здесь премудрости семейного ремесла.