Ученик чародея - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗

Вернувшись домой, Ян Петрович нашёл на столе записку жены: «Звонили из ЦК. Тебя вызывают к товарищу Лукс».

«Товарищ Лукс?..» Фамилия была незнакома. Но кто бы ни был этот Лукс, — речь идёт о ЦК.

Вчера вечером, как только закончилось собрание партгруппы съезда промкооперации, Мутный сказал Беле Исааковне, что едет на дачу, чтобы побыть одному и хорошенько подготовить выступление на предстоящем наутро заседании съезда: нельзя ж ударить лицом в грязь, когда вас избирают в Совет промкооперации! И дёрнул же его черт вместо дачи отправиться невесть куда! Вообще нужно взять себя в руки, он подраспустил вожжи. Его время ещё придёт!.. Повертел в руках записку жены, поднял телефонную трубку и соединился с товарищем Лукс.

— Вышло так досадно: никак не мог думать, что понадоблюсь…

— Да, вам необходимо зайти… — довольно сухо ответил Лукс.

— Конечно, конечно, сейчас же, — заискивающе повторил Мутный. — Вот только не знаю, как быть с заключительным заседанием съезда? Пожалуй, будет неудобно, если я там не покажусь.

— Поезжайте на съезд, — после секунды размышления сказал Лукс. — Это будет полезно. А оттуда прошу сюда. Пропуск заказан.

— Полезно?! Да, делегатам действительно полезно посмотреть на своего будущего избранника Мутного. А кроме того, кому же не приятно видеть собственный триумф?

Ян Петрович оглядел себя в зеркало; чуть-чуть выше, чем обычно, поднял голову и не спеша, с заложенными за спину руками стал спускаться с лестницы. Сегодня ему уже не предстояло любоваться витриной ювелирторга и стоять перед надоевшими до тошноты книжными новинками. Он едет совсем в другую сторону, чтобы раз и навсегда забыть дорогу в Совет культов. Ян Петрович спускался, уверенно находя ногой ступени тёмной лестницы. Скоро он прикажет провести сюда свет. Небось в промкооперации найдётся парочка монтёров и немножко провода, чтобы осветить лестницу Яна Мутного!..

До низа оставался один марш, когда Ян Петрович вздрогнул от неожиданности: от ниши к стене, где в прежнее время стоял диванчик (Ян Петрович непременно прикажет поставить там диван — он тоже имеет право на слабое сердце!), отделилась тёмная фигура, и голос, показавшийся Яну Петровичу знакомым, тихонько произнёс:

— Несколько слов…

Ян Петрович в испуге отпрянул: он узнал Строда. Что нужно этому человеку? Мутный не хочет больше слышать намёков на своё прошлое.

— Убирайтесь! — строго сказал он. — Я обращусь в милицию.

Даже притопнул ногой и, повернувшись, сделал шаг к последнему маршу, но тут же почувствовал на плече тяжёлую цепкую руку:

— Нам нужно поговорить, — хрипло повторил Квэп.

Сильным движением он заставил Мутного повернуться к себе лицом. И только тут Ян Петрович обратил внимание на его странный наряд: измятая кепка и милицейская шинель со споротыми погонами придавали ему неряшливый вид.

— Если вы не хотите, чтобы вас сегодня же выкинули со съезда, советую меня выслушать, — грубо проговорил Квэп.

— Что ещё? — стискивая зубы, чтобы удержать дрожание челюсти, прошептал Мутный.

— Приюта на один день… Где хотите — хоть на чердаке! Но так, чтобы ни одна душа не знала. Я завтра же уеду… Навсегда.

Ян Петрович почувствовал, что им овладевает состояние, похожее на приступ морской болезни. Колени сразу так ослабли, что он вынужден был прислониться к стене и даже упёрся в неё растопыренными руками: его качало из стороны в сторону, как на палубе корабля. Но только на один короткий, как молния, миг в уме Мутного сверкнула мысль о том, что, может быть, именно сейчас-то и следует обратиться к милиции. Всего на один миг. В следующее мгновение он уже лихорадочно обдумывал, куда спрятать проклятого выходца из прошлого. Опустив руку в карман пальто, он сжал тёплый металл лежащего там ключа.

— Лиелупе… проспект… — Можно было подумать, что он забыл адрес своей дачи. Наконец он назвал его плохо слушающимся языком и добавил: — Не раньше ночи, чтобы никто не видел… Дальше он уже не мог говорить: закрыл глаза и слабо махнул рукой, умоляя оставить его.

Прошло несколько минут после того, как по ступеням прошуршали шаги Строда-Квэпа. Ян Петрович с трудом разомкнул веки. Они были тяжелы, как свинцовые крышки. Свинцовыми были руки, свинцом налились ноги. Яну Петровичу стоило усилия отделиться от стены и преодолеть последний марш лестницы.

К началу заседания съезда он опоздал. Но он знал, что сегодня в повестке один-единственный вопрос: избрание руководящих органов Совета. Поэтому он, не задавая вопросов, подсел к столу президиума. На трибуне сменялись ораторы, предлагавшие голосовать за тех или других кандидатов в Совет. Яна Петровича нисколько не беспокоило то, что его имени никто не назвал. Было очевидно, что его выдвижение прошло раньше. Ян Петрович вглядывался в лица делегатов: мужчины и женщины, молодые и старые, квалифицированные специалисты и рядовые рабочие. От нечего делать он пробовал определить профессию того или иного делегата, отыскивая её признаки в повадке, в чертах лица. Это ему редко удавалось. Разве только судовых кочегаров да грузчиков угля он по старой привычке мог сразу выделить из других профессий… Это занятие ему наскучило. Он охотно пошёл бы в буфет выпить чёрного пива, но жаль было пропустить момент, когда председатель начнёт зачитывать список кандидатов. Хотелось услышать реакцию зала на своё имя.

Вот, наконец, председатель встал и прочёл имена предложенных кандидатов. Мутного среди них не было. Ян Петрович беспокойно заёрзал на стуле. Ноги снова стали такими же непослушными, как давеча на лестнице, но он заставил себя подняться и осторожно подошёл к председателю. Тот почувствовал чьё-то присутствие, услужливо оглянулся, но, увидев Мутного, бросил: «Потом, потом». По его тону Ян Петрович понял: что-то случилось. Он обвёл взглядом лица сидевших в президиуме. Этого было довольно, чтобы окончательно понять: сухость председателя не была случайной. Ян Петрович поплёлся за кулисы, чтобы скрыться от взглядов, которые, впрочем, вовсе и не были на него направлены. Ему напрасно казалось, будто он — в центре внимания. Его лицо горело, а руки стали холодными-холодными. Ни с кем не простившись, он вышел на улицу.