Комната с видом на огни - Андреева Наталья Вячеславовна (книги .TXT) 📗
— Сиди, — тихо сказал Ленский. — Вижу, что сейчас прыгнешь. Сиди.
«Боже, как он меня чувствует! — ужаснулась Анна. — Зачем все это? Мне страшно. Кто он?»
— Я не собираюсь тебя насиловать и не собираюсь тебя торопить. Я сам решу, когда ты будешь готова для наших совместных ночей.
— Чего тебе от меня надо?
— Сам пока не знаю. Сейчас я хочу, чтобы ты оставила эту работу и переехала ко мне.
— Куда это? — вскинулась Анна.
— У меня дом за городом. Я приглашаю тебя там пожить.
— Я с мамой живу и с сыном.
— Маму с сыном мы пока оставим дома, а там будет видно. Денег для них я тебе дам, поживут немного вдвоем, в московской квартире.
— Постой… Какая еще дача? Что я там буду делать?
— Я сказал дом. И там ты будешь жить. У тебя глаза, как у бешеной кошки, ты скоро кусаться начнешь, посмотри на себя в зеркало.
— Ты что, благотворительностью занимаешься?
— Отнюдь. Я ничего не делаю просто так, не преследуя какую-то конкретную цель.
«Что это за цель? Уж, конечно, он хочет затащить меня в постель. Может, у него каждый месяц новая девочка? Мне выпал октябрь. Черт с ним. Поеду», — решила Анна.
Все получилось буднично и просто. Как-то вечером он заехал за Анной в магазин. Она взяла у хозяина расчет, и вскоре они уже катили по узкому, извилистому шоссе. Пролетев километров сорок, «Мерседес» Ленского свернул на аллею, обсаженную наполовину облетевшими тополями. Анна прикрыла глаза. Куда? Зачем?
— Почти приехали, — покосился на нее Ленский. — Не спи.
Она вздрогнула и тряхнула головой. Хватит спать, надо привыкать к новой жизни. Наконец «Мерседес» остановился у высокого глухого забора. Охранник в камуфляже, выйдя из будочки, почтительно взял под козырек.
Они проехали на территорию коттеджного поселка, и Анна стала искать взглядом дом, который мог бы принадлежать Владимиру Ленскому. Тот, словно почувствовав что-то, буркнул:
— Нам дальше.
И тут Анна увидела еще один забор. И еще одну будочку, из которой также вышел охранник. А потом, уже за воротами, — дом. Огромный трехэтажный особняк, архитектуры весьма оригинальной. Судя по обилию балконов, башенок и флигелей, его хозяин был человеком скорее сентиментальным, но аккуратно подстриженные кусты и идеально правильные аллеи наводили на мысль о пуританстве. Крыша этого странного дома была будто бы срезана.
«Бред какой-то! Похоже на бритое барокко или рококо, как там их? Он точно псих. Но зато какие деньги!» — восхитилась Анна. Она вспомнила селинскую дачку и усмехнулась. Убожество, честное слово! А при мысли о баньке Анна невольно передернулась. За какую же сумму можно еще раз такое вытерпеть? Оказалось, что не так уж много женщине надо времени, чтобы нарастить новую кожу и вновь быть готовой к тому, чтобы ее опять содрали вместе с мясом до самых костей.
Из дома появилась полная тетенька деревенского вида, в платке и длинной вязаной юбке, вслед за ней возник шустрый паренек. Ленский вышел из машины, отдал ему ключи и сказал Анне:
— Идем.
Они прошли в дом. Ленский гостеприимно распахивал перед Анной двери комнат, показывая, где что находится. Анна оглядывалась по сторонам и поражалась тому, как все было дорого и некрасиво. Обстановка этого дома разрушала всякие понятия о гармонии, казалось, все зависело от резкой смены настроения его хозяина, кидающегося из одной крайности в другую. Изящная козетка в стиле мадам Помпадур соседствовала со столиком современного дизайна, букет из собранных в саду живых цветов в хрустальной вазе — с пластмассовыми фруктами на расписном глиняном блюде, и так далее. На стенах висело много картин, но почти все они были плохими. Уж в чем в чем, а в живописи Анна научилась разбираться, потому что однажды решила понять, прав ее отец, считавший себя гениальным художником, или не прав. Отец оказался очень даже не прав, как и большинство модных живописцев, прельстивших своими творениями Ленского. Но Анна не решилась об этот заговорить, дом словно давил на нее своей показной роскошью, он казался чужим и слишком уж огромным.
Показав последнюю из комнат на первом этаже, Ленский направился к широкой лестнице, ведущей на второй. Поднявшись вслед за ним наверх, Анна решила, что здесь должны находиться спальни. И правда, Ленский кивнул на одну из дверей, бросив:
— Моя спальня, если интересуешься.
— А если нет? — ляпнула Анна и испугалась.
— Тогда забудь пока о том, где она находится, — прореагировал он достаточно спокойно.
«Пока! — мысленно ужаснулась Анна. — Он сказал — пока, значит, спать мне с ним все-таки придется. Хорошо, если не сегодня. А что ты, собственно, хотела? Не девочка уже, должна понимать».
Они прошли дальше. Ленский открыл перед ней следующую дверь. В небольшой, изящно обставленной спальне все было выдержано в бежевых тонах. Любимый цвет Анны. Она все поняла:
— Ты был уверен, что я поеду с тобой и буду здесь жить?
— Ну, если ты польстилась в свое время на Селина, я подумал, что против моих денег ты просто не сможешь устоять.
«Мерзавец!» — выругалась про себя Анна и на всякий случай прикусила губу.
— Можно вслух, — усмехнулся Ленский. — Дозволяю.
— Одно слово? Можно? Без обиды?
— Слушаю.
— Самодовольный осел. Все.
— Легче?
— Значительно.
— Тогда двинемся дальше. Нравится тебе здесь?
— Здесь да.
— А в остальных комнатах?
— Неплохо, — Анна опять стала осторожничать.
— А я думал, у тебя вкус есть.
— Не так сразу. Я еще поужинать хочу, не забывай, что я с работы. Вот наемся и тогда скажу, что я обо всем этом думаю. Кстати, в чем я буду ходить? Одежду ты мне, случайно, не успел подобрать?
— Вот еще! Можешь пошарить в моем гардеробе, мы примерно одного роста, найдешь пару штанов и рубашек, а потом поедешь и что-нибудь себе купишь. Допустим, домашние тапочки и халат. Вывозить тебя в свет я пока не собираюсь.
— Я не вожу машину, а общественным транспортом вблизи и не пахнет.
— Отвезут. — Он равнодушно пожал плечами. — Вообще-то пора научиться водить машину, может, когда-нибудь и пригодится, но этот пробел мы с тобой ликвидируем потом, а пока пойдем в мою любимую комнату, там стол уже накрыли.
Эта комната Анне понравилась. Во-первых, из нее были видны огоньки в окнах коттеджей, расположенных по соседству. Уже кое-что, хотя и не Москва, и не пятнадцатый этаж, а всего лишь второй. В комнате пылал камин, возле него стояли два уютных кресла, между ними изящно сервированный низкий столик. Анна поморщилась только, увидев безобразный глиняный кувшин. Ну, видимо, без этого никак нельзя. Комната была полупустой, и главное, в ней не было того, на чем можно было бы лежать, за исключением медвежьей шкуры на полу.
«Ну, на шкуре — это уже пошло. Ленский на такое не пойдет», — решила Анна, усаживаясь в глубокое и черное, как осенняя лужа, кресло.
— Что ты пьешь? — спросил Ленский.
— Шампанское.
— Всегда, даже без повода?
— А что, жалко? — ехидно поинтересовалась она.
— Язва ты.
— Мне это уже говорили, — усмехнулась Анна.
— Пункт первый: никогда не вспоминай при мне о других.
— Хорошо, не буду. Только скажи сразу, что это за пункт второй?
— Я уже почти жалею, что с тобой связался. Слишком много сил придется потратить на твое воспитание.
— Я есть хочу. И язвой я бываю, когда голодная. А сытая я спокойная.
— Тогда придется хорошо тебя кормить, — миролюбиво заметил Ленский. — Закуски будешь или сразу горячее?
— Все. Сегодня даже пообедать толком не удалось.
Анна ела, ела, ела и все никак не могла утолить голод. Ленский же больше смотрел на нее, чем в свою тарелку.
— Ты на диете, Владимир?
— Что ж так грустно: Владимир? Сократи уж как-нибудь.
— Как?
— Для Вовки я староват, хотя бы Володя.
— Кстати, из всех мужских имен ни одно мне не нравилось меньше.
— Спасибо. Твое имя мне тоже никогда особо не нравилось.
— Придумай что-нибудь интересное, по вкусу.
