Семейный позор - Эксбрайя Шарль (книга бесплатный формат txt) 📗
Глава III
В то утро Тони Салисето, ненавидевший завтракать в постели, даже не накинув пиджака, спустился в комнату за баром маленького бистро на улице Анри Барбюса, где всегда ночевал, когда готовил или проворачивал какое-нибудь дело. Очень удачный выбор, поскольку полиции никогда не пришло бы в голову искать знаменитого каида в таком жалком заведении.
Лестница вела из спальни Тони прямо в комнату, где он всегда столовался. Каид сошел вниз, зевая во весь рот. Облаченный в пижаму цвета бычьей крови с золотисто-желтым кантом толстяк (Салисето весил добрых сто двадцать кило) ничем не напоминал щуплого подростка, лет тридцать назад покинувшего мостовые родной Бастии.
Подручные Тони — Антуан Бастелика и Луи Боканьяно — уже сидели за столом и с видимым удовольствием поглощали более чем плотный завтрак. Салисето сразу заметил, что оба его приятеля настроены довольно мрачно, хотя после ночной экспедиции им вроде бы не с чего хмуриться. Вместо приветствия оба проворчали нечто неопределенное. Каид мигом пришел в ярость.
— Ну, в чем дело? Это еще что за манеры? По-моему, сегодня ночью мы не потеряли времени даром? По моим подсчетам, мы стянули побрякушек на добрых сто тысяч франков, и Богач Фонтан отвалит за них не меньше половины… чтобы меня не сердить. Так какого рожна вам еще надо?
— Ты читал газету? — спросил Бастелика.
— Нет. А что, об этом деле уже пронюхали?
— Не-а, почти ничего не пишут, всего несколько строчек. Похоже, я слишком сильно стукнул сторожа и раскроил ему черепушку.
— Ну и отлично! Теперь он ничего не сможет выболтать. А тебя, что, это огорчает? Может, месье понадобилась реклама или он жаждет, чтобы ему оттяпали башку под грохот барабанов и завывание труб?
Антуан пожал плечами. Тяжеловесный юмор Тони нисколько не улучшил ему настроение. Что до Луи, то он продолжал спокойно есть, словно разговор его ни в коей мере не касается. Зато Бастелика с самым серьезным видом сунул газету шефу под нос.
— Они опять талдычат о деле Ланчано.
— Это тот тип, что плавал в Старом Порту? А мне-то что за печаль?
— Его убийство пытаются взвалить на нас.
Салисето вскочил.
— Чего? А ну, повтори!
— Ну, так слушай…
И Антуан принялся читать вслух:
Стали известны новые подробности о деле Ланчано. По словам инспектора Пишранда, он имел серьезную беседу с людьми, хорошо осведомленными практически обо всем, что творится в преступном мире (читатели, конечно, поймут, почему инспектор не стал называть имен), и те в конце концов признали, что убийцу, похитившего у Ланчано примерно на миллион франков драгоценностей, — напомним, что означенные украшения итальянец приобрел ценой двойного убийства, — так вот, убийцу и грабителя следует поискать в окружении одного корсиканского каида. До сих пор полиции не представлялось случая изолировать его от общества, и подобная безнаказанность уже переполнила чашу терпения порядочных людей. Мы от души надеемся — и, полагаем, все сограждане вполне разделяют наши чаяния, — что опасный преступник наконец попадет в руки правосудия и заплатит все свои долги обществу. В этом плане мы полностью доверяем дивизионному комиссару Мурато и его сотрудникам.
— Вот дерьмо!
— А тебе бы не хотелось узнать, кто натравил на нас легавых? — вкрадчиво спросил Бастелика.
— И даже очень!
— Элуа Маспи.
— Ты рехнулся, Антуан?
— Да говорю же тебе: это работа Маспи! Старого придурка Великого Маспи! Филозель сидел в кафе, когда туда явился Пишранд, еще тепленький после разговора с Элуа, и выложил все это своему коллеге Ратьеру! Ну, что скажешь?
Салисето немного помолчал.
— Что я скажу? А то, что мне придется малость потолковать с «моим другом» Элуа… Но тут есть одна закавыка…
— Что ты имеешь в виду?
— У Маспи — свои осведомители… И обычно он очень неплохо информирован… С другой стороны, обо всей этой истории с итальянцем и улетучившимися в неизвестном направлении драгоценностями мы не слыхали ни звука… во всяком случае, я…
— И что означает это «во всяком случае, я», Тони?
— Да то, что это дело вполне мог обстряпать кто-то из вас!
Бастелика, побледнев как смерть, медленно встал.
— Думаешь, я способен вести с тобой двойную игру?
— По нынешним временам миллион франков — очень большие бабки, разве не так?
Антуан повернулся к Боканьяно:
— Слыхал, Луи, как он нам доверяет?
Тот, не переставая жевать, слегка пожал плечами.
— Будь у меня в кармане на миллион стекляшек, я бы давным-давно сделал ноги! — проворчал он с набитым ртом.
Салисето хмыкнул.
— Для начала еще надо суметь отмыть эти стекляшки, малыш!
Луи на секунду перестал жевать, но лишь для того, чтобы, с жалостью поглядев на патрона, высказать свое мнение о нем:
— Каким же ты иногда бываешь кретином, Тони!
Пока Салисето собачился со своими присными, в кабинете дивизионного комиссара Мурато царила примерно такая же атмосфера — шеф отчитывал подчиненных:
— Ну и что о нас думают люди, я вас спрашиваю? Едва вытащили из воды труп Ланчано и узнали, что его добыча исчезла, как прямо у нас под носом ограбили ювелирную лавку на улице Паради и разбили голову сторожу! Кстати, как он себя чувствует, Пишранд?
— Не блестяще… Голова почти всмятку… и врачи настроены довольно пессимистично.
— Браво! Два трупа всего за несколько часов! Да, господа, марсельцы могут чувствовать себя в полной безопасности от посягательства всякой сволочи, угнездившейся в нашем городе! Может, кто-нибудь из вас имеет хотя бы отдаленное представление, за что нам платят жалованье?
Пишранд стал на дыбы:
— Если бы мне вздумалось забыть об этом, патрон, достаточно подойти нагишом к зеркальному шкафу! У меня вся шкура покрыта напоминаниями!
Комиссар Мурато отлично знал, сколько ран получил на службе инспектор Пишранд. Он тут же смягчился.
— Я сказал это, просто чтоб вы малость поднажали, старина.
— Незачем нас подстегивать, шеф. Рано или поздно, но мы непременно загребем всю компанию.
— Что ж, будем надеяться… Ну и как идет ваше расследование, Констан?
Называя подчиненного по имени, комиссар хотел подчеркнуть, какое доверие он питает к старому служаке.
— Насчет убийства Ланчано пока ничего не прояснилось. Жду результатов операции, о которой я вам вчера рассказывал, шеф…
Пишранд подмигнул начальнику, не желая упоминать при Бруно о ловушке, расставленной Салисето, — молодому человеку могло бы очень не понравиться, что в дело впутали его отца. Мурато чуть заметным кивком дал знать, что отлично понял.
— А с ограблением на улице Паради, по-моему, все не так уж плохо…
— Вы находите?
— Сторож когда-нибудь придет в себя и опознает того, кто его ударил, или хотя бы сделает вид…
— Ну, для начала их надо свести вместе.
— Уж это я устрою, как только в больнице дадут разрешение.
— И кого вы туда приведете?
— Антуана Бастелику.
— Правую руку Салисето?
— Насколько я знаю, он один разбивает витрины таким образом.
— Это было бы великолепно… Только бы раненый его признал!
— Не беспокойтесь, признает!
— А что у вас, Ратьер? Как ваши осведомители?
— Немы как рыбы. И дрожат от страха.
— А вы, Маспи, что скажете?
— Я обошел всех мелких контрабандистов и скупщиков, но больше для очистки совести — у всех у них кишка тонка, чтобы прикарманить миллионное состояние…
— И что же дальше?
— Ну, если Ланчано переправили в Марсель не итальянцы, придется поговорить с Адолем… А что касается драгоценностей, только Фонтан способен раздобыть достаточно денег на их покупку. Даже учитывая комиссионные расходы и степень риска, скупщик должен выложить от трехсот пятидесяти до четырехсот тысяч франков. Никто другой во всем Марселе не соберет такой суммы.
