Мужчина ее мечты - Угрюмова Виктория (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Добрый день.
— Здравствуйте. Спасибо, очень красивые цветы. Люблю тюльпаны.
Повисла неловкая пауза. Неожиданно для самого себя Разумовский выпалил:
— А собак вы любите?
— Да. Особенно больших, и особенно догов. — Видимо, она немного смущалась и поэтому говорила короткими фразами.
— Здорово, — искренне сказал Игорь. — Ну, куда же мы направимся?
— Пригласите меня в Пассаж есть мороженое. Я ужасно люблю мороженое, которое там подают.
И он немного неуклюже предложил ей руку. В этот самый момент Игорь Разумовский решил сыграть в орлянку с судьбой. Вот взял и загадал: если Ника закажет себе абрикосовое, банановое или ореховое мороженое — быть продолжению их знакомства. А если шоколадное или клубничное — ничего не выйдет. Он и сам понимал, как по-детски поступает, но ничего лучшего придумать не смог. Откровенно говоря, она пугала его и своей яркой и неординарной внешностью, и совершенно необычным поведением.
Им повезло. В кафе «Вечерний Киев» было мало народу и много пустых столиков.
— Что вы будете? — спросил Игорь у своей спутницы, с удивлением отмечая, как отчаянно колотится его сердце. Вот же дурак, договорился с судьбой! А вдруг она сейчас захочет шоколадного? Хоть бы его вообще не оказалось.
— Шарик абрикосового, шарик бананового и шарик орехового, — как-то немного старомодно заказала Ника и широко улыбнулась.
— А шоколадное? — не унимался Игорь.
— Не хочу. Честно говоря, его я тоже люблю, но здесь почему-то никогда не заказываю, — призналась она.
«Да-а, — подумал Игорь. — Судьбу на кривой козе не объедешь. Неужели все-таки повезло?»
Я смотрела на этого милого, постоянно смущающегося парня, и какое-то трогательное, давно забытое чувство пробуждалось во мне. Он был не просто не похож на Владимира Ильича, но являлся его совершенным антиподом. Не представляю себе, чтобы у Володи не было плана, куда меня пригласить и как сделать свидание красивым и незабываемым. Здесь же создавалось впечатление, что Игорь плохо помнит, что нужно говорить знакомым девушкам, как с ними обращаться и чем заинтересовать. Смешно, но именно это меня в нем и привлекало. Если встречи с Володей были прекрасны, как завершенное произведение искусства, то с Игорем я чувствовала себя десятиклассницей, удравшей с уроков, чтобы провести время с мальчиком, который мне очень нравится.
В тот день мы испытали чистое, неподдельное детское счастье. Сперва наелись до отвала мороженого и нахохотались над проделками пса Игоря — Зевса, о котором он рассказывал с удивительной нежностью. Затем долго бродили по Пассажу и заглядывали в витрины магазинов и кафе. Потом, повинуясь внезапному побуждению, обзавелись воздушным шариком-мишкой из тех, что продавали перед входом в метро. Оказалось, что прошло уже довольно много времени и Игорю нужно возвращаться на работу, да и мне не грех было бы появиться на службе — освежить в памяти начальства данные о моей внешности. Мы стали прощаться, но не допрощались, а отправились пешком по Крещатику по направлению к филармонии. И только где-то на середине пути я обнаружила, что мы держимся за руки.
Через полчаса нас занесло в кондитерскую, где всегда стоит запах свежей выпечки и сладкого крема, и накупили там, не сговариваясь, круглых мягких булочек. Это давняя привычка всех киевлян — брать с собой булочки, отправляясь на прогулку в Мариинский парк. В парке все зеленело и цвело и два газона были усыпаны крупными фиалками. И даже монструозного вида эстрада, сооруженная кем-то во внезапном припадке ненависти ко всему сущему, сегодня казалась мило-нелепой и почти уместной.
Мы кормили голубей, воробьев и синичек, которые доверчиво садились на открытую ладонь, а после целовались у Чертова мостика, и вкус у поцелуев был абрикосовый, банановый и ореховый. Я понимала, что поступаю легкомысленно, но это не имело никакого значения. Игорь нес меня на руках по аллеям, знакомым с самого детства, и я снова чувствовала себя счастливой, как когда-то давно.
Внимательно наблюдая за своим любимым и, по сути, единственным учеником, старый Шу мрачнел с каждой минутой. Он был слишком мудр и опытен и слишком искушен в своем мастерстве, чтобы не заметить, как буквально за один день переменился Володя. Учитель решил, что молодого человека гложет какая-то тайная мысль и это уже опасно. Человек его профессии должен полностью владеть собой и быть в ладу со всеми своими чувствами, как тайными, так и явными, как осознанными, так и не…
В этот момент Володька как раз превращал в клочки толстую кипу плотной бумаги, пробивая ее до середины короткими ударами пальцев. Обрывки листов стайками белых бабочек кружились в воздухе. Пол вокруг казался усыпанным снегом.
— Остановись, — приказал старик после нескольких минут созерцания. — Что ты делаешь?
— Тренируюсь, тацудзин*.
* Тацудзин — почтительное обращение к учителю, букв.: «виртуоз, мастер боевых единоборств».
— Не тренируешься, а выплескиваешь чувства, — сухо возразил Шу. И уже немного мягче добавил: — Что случилось?
— Ничего… — пожал плечами ученик. — Настроение неважное.
Китаец проигнорировал его ответ, и это вполне справедливо. Воин, который позволяет себе иметь «неважное настроение», ни на что не годится.
Шу стал тренировать Володю уже очень давно, сразу почувствовав в молодом человеке из далекой западной страны дух настоящего бойца. Он быстро схватывал одну из самых сложных наук, научился владеть собой и пребывать в гармонии со всеми пятью стихиями у-син, являющимися первоосновой жизни. Шу гордился своим учеником и полагал, что однажды сможет передать ему абсолютно все свои знания. То, что происходило сегодня, ставило под угрозу достижения предыдущих лет упорных занятий.
— Что случилось с твоим настроением?
Володя коротко взглянул на учителя. На самом деле он уже несколько часов подряд порывался поговорить с ним о том, что творится на душе, но никак не мог найти нужных слов. Это пугало и настораживало его, привыкшего себя полностью контролировать. Но, кроме этого китайца, никого близкого у него не было, а посоветоваться с кем-то ох как требовалось, и молодой человек решился.
Они уселись у самой стены, на циновки. В нескольких шагах курились благовония на бронзовом треножнике. В большом зале давно уже закончились занятия, и двое — учитель и ученик — остались совершенно одни. Впрочем, Шу чувствовал, как легкое дуновение ветерка, мысль о ком-то третьем, постороннем.
— Я допустил ошибку, учитель, — неуверенно начал Владимир. — Я взял неверный тон, и теперь все время говорю не своим голосом. И я сожалею об этом.
— Перестань говорить, — откликнулся Шу.
— Не могу и не хочу. Я впервые встретил женщину, которая по-настоящему нужна мне. Но осознал это только сейчас, а глупостей наделал довольно много. Я вел себя с ней так, как со многими другими до нее, — а она не такая, как все. И я чувствую, что уже расплачиваюсь за свою недогадливость и самонадеянность.
— Она действительно того стоит? — усмехнулся китаец.
— О да! — горячо воскликнул Володя, и в который раз уже удивился себе.
— Давно ты ее знаешь?
— Несколько дней, но это неважно. Ты же сам учил меня, что…
Старик рассмеялся и вытянул перед собой руки:
— Избавь меня от очередной трактовки моих слов. Я хорошо помню, чему учил тебя. А вот ты, кажется, не помнишь. Если ты начал неверно, нет смысла длить ошибку. Начни так, как хочется. Переиграй, верни, убеди. Будь самим собой — это главное. Только не злись и не носи в себе свои ошибки: выпусти их на волю, пусть живут отдельно от тебя.
— Ее целый день нет дома, — пожаловался Володя внезапно. — Звоню-звоню, а там только автоответчик. И на работе ее тоже не было. Не хочется думать, что она с кем-то…
— Но думается, — продолжил китаец. — Зачем усугублять собственную глупость? Думай не о том, с кем она сейчас, а о том, как она будет с тобой, когда наступит твой день.
